Поэзия

Станислав АЙДИНЯН
Вице-президент Российско-итальянской научно-исследовательской Академии Феррони.

Поэзия Владимира Долгорукого

Трудно представить себе менее поэтические времена, чем конец нашего века. Несмотря на обилие издающихся « за свой счет» сборников стихов, истинно поэтическое почти исчезло из литературного обихода, оставив по себе лишь тома классики «на память».

Редакции «толстых» и остальных, худеющих и исчезающих, журналов, завалены ровнокачественным огромным количеством стихотворений под-Пастернака и под-Бродского, которые довели тонкую прихотливость своих ассоциаций до виртуозно-косноязычного абсурда, ставшего негласной нормой современной русской поэзии. Считается, что чем темней и завороженней метафора, тем совершенней поэтическое произведение.

Заросли ступени к вершинам Духа, по которым поднимались Вячеслав Иванов, Велимир Хлебников... Ныне достаточно быть лишь в меру скорбным Пьеро собственных ощущений и их теней...

Но есть, остается в Поэзии иное, это творчество поэтов-аристократов, которые, в меру своего таланта, не покинули давних путей...

К поэзии «восходящей», несомненно, относятся произведения князя Владимира Долгорукого-Аргутинского. Книга, принадлежащая его перу, «Тревога ночного дождя», изданная элитарным тиражом, тем не менее, дошла до читателя. Те, кому довелось открыть лирико-трагические страницы, увидели и непохожесть ее на вялобезвкусные плоды «текущего литературного процесса», и эмоциональную заостренность и меченосную гордость, неприемлемую для определенного типа ценителей...

Уже в «Тревоге ночного дождя» явлены мотивы, нашедшие развитие во второй книге избранных стихотворений — «Последняя весть». Основополагающим из подобных мотивов для творчества кн. Долгорукого -Аргутинского является тоска Человека по первородству, первоестественности, по той Цельности, в которой цвела еще андрогинная нераздельность на «Он» и «Она», на «Да» и «Нет».

Созданию сложной реэволютивной теории князь-поэт посвятил немало раздумий, создал ряд пока неизданных в России научных трудов, которые несут в себе концептуальную основу творчества князя. Тени научных интересов легли на его поэтические созвездия и плеяды, в которых автор порою близок к верлибру, свободному стиху...

К столь же устойчивым мотивам относится и ощущение в глубинном естестве своем своих предков, живших в давние времена, ощущение нетленной ценности прожитого ими для будущих поколений

Размышления о генезисе кн. В.В.Долгорукий-Аргутинский доводит до очень тонких постижений:

Именно боль есть не только чувство, но и метафизическое, философски-бытийное поле, у боли есть способность рождать не меньшая, чем у радости. Радость рождающую воспевали с античных времен тысячи, но до понятия о рождающей боли, оборотной, необходимой ее роли во Вселенной, доходили немногие.

Планетарность осознания человеческого чувства пронзает того, чьи уши слышат. Исходя из столь обращенной к небу тематики, может показаться, что тут слишком большая масштабность образов, да порой так оно и есть. Однако у автора нет иного пути, как апеллировать к возможностям и широте мышления самого читателя, ибо коль для поэта открыто небо, то в его телескоп могут заглянуть только те, у кого нет куриной слепоты и астроблизорукости.

Вообще же, когда перо В.Долгорукого-Аргутинского касается оперением своим легких колоколов чистой лирики, почти неслышимых теперь в дуновениях нашей жизни, то оказывается, что он создает поэзию, растворенную во снах о красоте; и здесь поэт становится жрецом импрессионистически-недосказанных оттенков.

Иной же раз князю удается удивительно передать статику движения:

Сопрягающие прошлое с будущим, поэтические версты и дали «Последней вести» требуют особенно внимательного прислушивания, поскольку насыщены не столько ритмическими, сколько смысловыми ассонансами. Перед нами ментализированная философская лирика. Сочетание, к соблазну авангардно-разъяренной критики, символико-традиционное, вместе с тем, благодаря универсализму мышления автора, оно спето по-новому.

Музыки сложной, фразеологически-распространенной здесь много, но слова, напротив, стремятся к простоте и тогда из нежно-поэтического сопряжения рождается нечто, что мы определяем как окрыленность надземностью... Это неудивительно. Ведь целое и с философской и с религиозной точек зрения больше составляющих его частей. И читателю нужно напряженно и внимательно относиться к каждому слову, ибо нет среди них слов случайных...

Особым стремлением как первой, так и второй книги следует считать молитвы, ибо в них — боль за Господа, чьим заветам столь малопослушны люди...

Тому, кто поет молитвы, конечно, особо удается жанр эпический, которому в «Последней вести» отдано также немало пространства. И все же лирическая волна сборника, его музыкальность в доминанте, ибо автор, виртуозно владея смычком, будучи мастером, исполнителем-виолончелистом, сумел не только перевести со струнно-музыкального на словесно -поэтический язык органно-наднотное звучание Баха, но и то, что звучит сокровенно в сонате Сезара Франка...

Хотелось бы также, чтобы некогда вышел альбом художественных и графических работ Поэта, которые на Юге и на Севере дремлют в глубинно-частных собраниях, не торопясь дожидаются своего часа, ибо Время есть Тайна...

К этой лирико-трагической тайне Ваша судьба прикоснулась сегодня, ибо уже зажглось зарево на небе, конь скачет ввысь по небосклону, уже готов обогнать колесницу Фаэтона, мощно встает из бездны огромный Гелиос, но конь под всадником быстр и уже подносит всадник к губам трубу...

Столь ли вы живы, чтобы услышать?..

Но кто за Поэзией слышит стон, летящий в конце времени нашего над Землей, для того написана эта книга...

[На первую страницу (Home page)]                   [В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 03.01.05 13:20