Мышка
Философа-циника Диогена опять побили. Народу не понравилось, что он незаслуженно надел на голову лавровый Олимпийский венок. — «Нельзя! — сказал народ — Ты что — чемпион, что ли? Ты не Чемпион — ты говно!»
— Почему и отчего? — мгновенно возразил философ. — Я надел этот венок, потому что победил собственную бедность, изгнание, забвение, а также гнев и печаль, голод и страх, и самое трудное — одиночество... Мои ужасные противники посерьезнее тех, что встречаются в Олимпии...
Народ как всегда призадумался и стал мирно расходиться, но тут Диоген все испортил. Дело в том, что один юноша из толпы, как нарочно, взял да и испустил громко газы. Циник ударил его палкой, крича: «Ах дрянь, ты еще ничего не сделал великого, а уже начинаешь презирать Мое мнение?» Тут Диогена все и поколотили. «И это они называют воспитанием?» — думал философ, убегая, как ветер с Понта. Оглядываясь на уродливые, искаженные яростью лица людей, Диоген не смог сдержаться и опять подумал: «И они еще смеют считать себя детьми Богов? Неужели Боги не смогли создать что-либо более прекрасное?»
Вечером Диоген свернулся калачиком в каком-то темном углу на городской площади, собираясь уснуть, но в голову лезли невеселые мысли и прогоняли сон. Нарядные, цветастые, как ковры, афиняне толпами слонялись по площади, радостно кричали, приветливо целовались и обнимались, угощали друг друга винцом и горячими пирожками с требухой, и только у одного Диогена во всем городе нестерпимо саднили синяки и шишки. Рядышком остановились две начинающие провинциальные гетеры, без особой ловкости подергали худыми бедрами и попросили за услуги мелкую монету. «Эх, девки пригожие, — сказал Диоген, — я дал бы вам все золото мира, но могу поделиться лишь мудростью...» — «Да пошел ты, дядя, в Харибду со своей демагогией!» — послали его гетеры и умчались туда, где можно без труда достать себе и женщин, и вина.
Философ-циник невольно издал вздох сожаления и горько улыбнулся. «Дурень думкою богат...» — в десятый раз повторил он знаменитую ахейскую поговорку и решил назавтра крепко попридержать собственную мудрость, не вываливать ее навстречь каждому поперечному греку. «Почему люди так охотно подают хлеб калекам, а философам нет? Да оттого, что каждый понимает, что калекой он может стать запросто, а вот философом, вряд ли...» — «Ага! — раздался рядом чей-то злобный голос. — Ты неуч, невежа, Диоген, а все учишь, все философствуешь...»
— Послушай, прохожий... — мирно начал Диоген, — даже подделываться под мудрость — уже философия!
— Если ты, Диоген, убедишь меня в этом, то так и быть — поверю!
— Да если бы я смог тебя убедить, о, прохожий, то давно бы заставил повеситься! — вскричал циник и отвернулся.
С площади по-прежнему доносились ужасные вопли страшно красивых горожан. Диоген ворочался в своем грубом и шершавом плаще, подтыкал его с разных сторон, но легкий, счастливый сон, палочка-выручалочка-сон, сон-мотылек, сон-пирожок, сон-пончик, сон-персик — не шел. Не являлся. Не выручал, как обычно, а, напротив, в голову лезли и втыкались непрошеные, незваные, горькие, как гвозди, мысли...
...Недавно сам великий Платон обозвал его дураком... Платон философствовал по поводу своих новых идей и употребил такие слова, как «стольность» и «чашность». Диоген, естественно, возразил, дескать: «Что касается меня, то стол и пустую чашку, Платон, я вижу отчетливо, а вот стольность и чашность — нет». На что Платон, как всегда надувшись от гордости, ответил:
— Здесь нет ничего мудреного. У тебя, Диоген, есть глаза, которыми ты можешь увидеть и стол, и чашу, а вот ума, чтобы увидеть стольность и чашность, явно не хватает!
Диоген впервые в жизни не нашел, что ответить, и, густо покраснев, убежал. Зато в следующий раз он Платона срезал так, что мало не покажется! Этот самый гордец Платон, увидев Диогена, моющего только что надерганную в чужом огороде морковь, подошел и тихо сказал: «Служил бы ты царю, не мыл бы себе морковь». А циник так же тихонько ему ответил: «И ты, Платон, если бы мыл себе морковь, не служил бы своему царю...» — хорошо срезал, нечего сказать! Второй раз он уел его еще лучше... Платон как всегда витийствовал в компании преданных учеников. Диоген подошел поближе, вытащил из-за пазухи крупную, жирную, керченскую селедку, и стал размахивать... ученики Платона уставились на эту селедку. Тогда Диоген, выждав паузу, сказал: «Несчастная копеечная селедка положила конец всем рассуждениям Платона!» — но то было уже в далеком, славном прошлом,— что прошло, то стало мило, настоящее уныло...
«...Если быть до конца честным, то я тоже несчастен... — горько подумал Диоген. — У меня совсем ничего нет... даже Бочку и маленький огородик, в котором я выращивал себе овощи, сожгли и разорили хулиганы-мальчишки... у меня нет жены, пусть даже такой злобной, как у Сократа, у меня нет денег на гетер, и я вынужден заниматься рукоблудием... у меня был друг, однажды он пригласил к себе в гости, а вокруг такая нестерпимая роскошь, что просто плюнуть негде... и я плюнул ему в лицо, сказав, что это самое бедное место в его доме... у меня был преданный раб, но и он убежал невесть куда, а я только сказал: “Если раб не нуждается в Диогене, то почему Диоген должен нуждаться в рабе?” Быть циником вообще трудно, настоящих циников мало, особенно в Греции, где все только и мечтают о роскоши и наслаждениях... и даже я, философ Диоген, сейчас мечтаю о том же...»
Внезапно он увидел мышку. Обычную, скромную, серую, нет, не крыску, а Мышку, которая весело суетилась около крошек от его нищенской лепешки.
Диоген с размаха стукнул себя по лбу, воспрял духом и стал громко, так чтобы услышали и на площади, себя ругать и срамить: «Как смеешь ты так думать, Диоген?! Мышь радуется остаткам твоей трапезы, а ты, благородный философ-циник, плачешь и скулишь, что не валяешься сейчас пьяным и обожравшейся свининой на мягких шелках-бархатах?! Мышь радуется больше, чем философ? Философ радуется меньше мыши? Так нет же, лучше я и впредь буду есть с мышами, а говорить с людьми, а не наоборот!»
Серая Мышка слушала речи Диогена и кушала, а люди как всегда смеялись...
[На
первую страницу (Home page)]
[В раздел "Литература"]
Дата обновления
информации (Modify date): 03.01.05 13:20