Проза

Ирина Красногорская

Любовь к императрице*

* Фрагмент повести.

Нещадно грызли блохи. Донимал комар. Волонтер терпел его три ночи подряд. На четвертую — сочинил дребеденьку:

Сегодня в ночь заел меня комар,
Сегодня в ночь всю душу истоптал,
Сегодня в ночь — подушка вся в крови...

Девки борковские смеялись — Евсения, Лукия, Гликерия, Мастридия. Знали: нет у бывшего волонтера, нет у Стахия никакой подушки. На плешивом тулупе лежит, им укрывается, в нем на заставе стоит студеными вечерами. Девки знали, а Биргитта из Нюнесхами представить такого не могла. Топила Стахия в необъятных пуховиках, один — сверху. Другой — снизу. Пытала для душевной услады раз за разом: «Так-то ли почиваешь дома, либхен?» — «Так, так, — барахтался, вырывался из ее объятий волонтер, — на чем лежу, тем и укрываюсь».

— Господи-боже мой! — рассказывал он девкам борковским, —попервости едва не утонул. Биргиттку из перин этих за косы выволакивал. С самого донышка, почитай, доставал. На лавке сподручнее... А лавок там, девки, нет, — добавлял с печалью.

— Ой! — удивлялись девки хором, жалели далеких непутевых шведов. — Ой, как люди-то чудно живут!

Комара дребеденьки не проняли. Зудел и зудел, тварь ненасытная. Блохи жгли, что каленое железо. Терпеть их зверство мочи не было. Волонтер вскочил с лавки, сгреб тулуп, тряхнул его, что есть силы. Невидимые шустрые блохи посыпались в полынь. Духовитой травой волонтер щедро застелил пол. Девки посоветовали — от блох помогает. Куда там! Еще злее стали. Он пнул усыхающий ворох — перепуганные блохи выпорхнули из травы, унизали голень, точно воробьи вишню.

Ну что делать прикажешь? А до рассвета часа три еще: только что проголосил петух Акилины, солдатки. Глухо проголосил, неуверенно. Солдатка и по летнему времени в избе его держала — хоря опасалась, всех кур передушил. По хорошему, после этого солдатке самой петуха съесть следовало, но остереглась — вместо часов его держала.

Волонтер, прихватив блохастый тулуп, вышел на крыльцо. Решил на нем скоротать время, пока нечисть вся образумиться, затихнет, запрячется.

Крыльцо крыльцом только называлось: три доски гнилушки, три прогнувшиеся ступеньки, последняя в землю ушла — по скребку едва угадывалась, дырявый, будто решето, козырек. Волонтер плюхнул на гнилушки тулуп и принялся справлять малую нужду. Для дела этого нехитрого, но очень нужного рос у крыльца куст чернобыльника. И пер год от года ввысь, что твой осокорь. Трава, обыкновенная трава, к осени усыхает до корня, а за лето, пробудившись, вымахивает как дерево — дивился волонтер. Рядом с первым, чуть поодаль рос еще один бурьян, но был он ничем не приметным, обычным. Сравнивая сорняки, волонтер решил, что причина в орошении. Как же так, размышлял он, ведь дедки-бабки ребетят с малолетства учат не мочиться на растения, чтоб не погубить их. И солдатка Акилина сказывала: присела три раза в полисаде воеводы под сиреневый куст — ну и зачахла сирень вскорости. Ох, да исстари велось так в Борках изводить у соседей холеную огородину. Сомнения одолели волонтера и, чтобы избавиться от них, стал он бегать по вечерам в Акилин малинник. Хилая солдаткина малина начала куститься и зеленеть. А ведь прежде на нее было неприятно смотреть: коржавые стебли и листья, как в октябре. Вот тогда-то и убедился волонтер, что у него живительная струя. При желании мог бы на ней немалые деньги зарабатывать: на огородах капусту орошать, цветы редкие в помещичьих садах и теплицах. Но не было у него такого желания. И в своем подворье один только чернобыльник и лелеял.

Девкам волонтер ничего о своих опытах не сказал, хотя они все дивились на чудо-куст. Стеснялся. Старался не говорить с ними о срамном и рукам волю не давать. Разве иной раз ненароком задерет чуток рубаху или ущипнет за мягкий задок. Но все это были грешки чужие, благоприобретенные. Сызмальства перенял у хлопцев борковских умение заголять сверстниц («девок щупать»), щипаться у сведов научился. У них мужик за мужика не считается, если баб не щиплет. А по природе своей бывший волонтер был человеком весьма, весьма благонравным. Девки не опасались к нему на посиделки ходить.

Волонтер направил упругую струю в изножье куста, к самому корневищу. И тут за кустом кто-то слабо ойкнул.

— Кто там? — справился волонтер, не прекращая важного занятия.

— Это я, дяденька Стахий, Мастридия.

— Вот те на! — изумился волонтер и опустил рубаху. — Чего это ты там засела?

— Я, я пришла, чтобы доставить тебе удовольствие, — лепетала Мастридия. Выбиралась из куста напролом. Э-эх! Пропал чернобыльник!

— Блох, что ли, изводить? В темноте такой их не поймаешь.

Мастридия остановилась у крыльца. Тяжело дышала, словно не из куста травы выбралась, бурелом преодолела. В темноте волонтер почти не видел ее лица, но понял — покраснела.

— Шутишь, дяденька. Прикидываешься. Сам говорил давеча — слова «удовольствие», «удилище» происходит от этого, от... — она не решилась произнести, замолкла.

— Говорил? Не помню что-то. О сведской королеве говорил, Христине. Другого разговора не было.

— Говорил, говорил — слова эти ... От — уда! — выпалила Мастридия.

— Спьяну сболтнул, сохальничал. Не для ушей малолеток. Рано тебе об этом думать. Сколько годков-то?

— Пятнадцать! — с вызовом сказала Мастридия.

— Вот видишь, я почти в три раза тебя старше. Внуков мог бы уже нянчить. Да и не люб я тебе. С чего же ты это удумала? — Волонтер присел на верхнюю ступеньку. Решил — такой душевный разговор стоя не ведут. Мастридия переступала на первой босыми ногами, почти не дышала. Сказала едва слышно:

— Испытать хочу...

— Но-но, девонька! С мужем испытаешь.

— Да никто меня замуж не возьмет, дяденька. Сам знаешь, сирота я, бесприданница, хуже крепостной. — Мастридия заплакала. — Женись хоть ты на мне, дяденька Стахий.

Волонтер вздохнул, шагнул через две ступеньки, обнял девчонку. Она доверчиво прижалась к нему. Волонтер ощутил ее притягательное тепло и податливую мягкость. Решительно развернул и — дал пинка.

— Марш домой! И чтобы духу твоего у меня не было. В другой раз крапивой отстегаю.

— Мастридия, шалава! Где ты схоронилась? Ой, горюшко мне — постель пуста, девки нету! — вопила солдатка. Бегала вдоль своей малины. Ступить на подворье волонтера не решалась.

fragment.gif (8775 bytes)

Иллюстрация Татьяны Полищук

— Ну чего разоряешься, Акилина? — Гликерия поднялась с капустных грядок. — Кто на твое солнышко позарится! Зря только девку ославишь. Порядочные ночью по деревне не шастают.

— А ты, а ты? Что делала в моей капусте?

— Ребеночка искала! — Гликерия шагнула на подворье волонтера.

— Я покажу тебе, стерва, ребеночка! — взъярилась Акилина и нагнулась за комом земли, поувесистей.

— Мамка, воеводу разбудишь. Вон уж и собаки занялись. — Мастридия потащила мать в избу.

По деревне катился собачий лай. Начали ближайшие шавки, беспородные Полканы и Жучки и наконец на окраине села, ближе к Переяславлю, вступили в хор борзые воеводы Воейкова.

— Замолчите, окаянные! — раздался истошный крик. Тут же прозвучал выстрел. И все смолкло. Орал и палил сам воевода. Он любил тишину. Потому и жил летом в древнем пригородном селе Борки.

Гликерия поднялась на крыльцо, примостилась рядом с волонтером. Крыльцо оказалось узким. Волонтер не был тщедушным. Пришлось ей взгромоздиться ему на колени.

— Понюхаем, — предложила она, вынула из ладанки берестяную табакерочку.

— А может, лучше трубочку раскурим? — не вставая, волонтер пошарил позади себя, достал из тулупа трубку, кресало, кисет с махрой. Махру изготавливал сам. Табак сажал на подворье. После Петровских реформ это приветствовалось. Только табак и сажал. Остальная огородина: капуста, свекла или репа — как-то сама в руки шла. На мелочь эту денег не переводил.

Гликерия от трубки отказалась. Нюхать табак она тоже не любила. Однако городские красавицы нюхали — не отставать же от них. Заправила потщательней понюшку, спросила гнусаво:

— Что у тебя малявка эта делала?

— Сережку искала. Обронила ввечеру, на посиделках.

— Ой ли! Ты смотри у меня — не связывайся с малолетками, — то ли в шутку, то ли всерьез пригрозила Гликеря.

«Как понять, какая из них малолетка — двенадцатилетних замуж отдают. Вот у сведов...» — волонтер мечтательно потеребил край паневы. Потом и приподнял его. Пахнуло любистком. И дух его был куда сильнее махорочного, куда забористее. Девки борковские носили летом под рубахами пучки этой пахучей, приворотной травы. Пальцы волонтера сами собой, ненароком, двинулись дальше. Задержались в перекрестье сдвинутых ног, мягкой впадинке под коленом.

— Гликерия, сладкая моя, — прошептал волонтер и сглотнул, словно медом поперхнулся. Намерения его были предельно ясны. Уже и трубка покатилась с крыльца к чернобыльнику. Однако Гликерия спросила:

— О чем думаешь, Стахий? — и вытерла пальцем под носом.

— Думаю, — ответил волонтер, задыхаясь, — думаю, как господа с кринолинами управляются. Под них не подберешься. — А рука его уже собрала в горсть грубую шерсть паневы, мягкое ношеное-переношеное полотно рубахи.

— Глупый! — смеялась Гликерия. — Госпожи прежде кринолины снимают.

— А если так вот, по-походному?

— Ой! — хохотала Гликерия. — Ой! Ой! У господ та-ак не бы-ва-ет!

 

— Всем ты хороша, сладкая моя,— говорил волонтер, заворачивая Гликерию в тулуп, — горячая, отзывчивая. Денег не требуешь — не то, что Биргиттка. Вот только телесов маловато. Косточки через рубаху, будто у кринолина торчат. Откармливать тебя надо, как гуся рождественского или каплуна. Знаешь, как их сведы откармливают? — И, не дождавшись ответа, продолжал: — подвесят в амбаре и корм в глотку заталкивают.

— А почему в амбаре? — сонно полюбопытствовала Гликерия.

— Да чтобы за кормом далеко не ходить, расчетливые они люди, сведы. А может, тебе Акилининого петуха изловить? — предложил волонтер после некоторого раздумья.

— Попробуй только!

— А так, с лица, ты красавица, — похвалил он, мысленно согласившись, что петуха ловить не след. — Чисто царица, Анна Иоанавна.

— Ну уж! — возмутилась Гликерия, стряхнула сонливость. — Она уродина, рябая!

— Да господи-боже мой, — загорячился волонтер, — под белилами да румянами рябин нисколько не видать. Красавица, говорю! И тела вдосталь — из роброна сочным стеблем поднимается. Как у тюльпана.

Гликерия засмеялась недоверчиво.


[На первую страницу (Home page)]                   [В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 06.01.05 13:58