Шаги...

Посвящается Баба Беди

Даже если должен буду умереть в отчаянии,
то бесконечные часы,
какие смех иль плач
катают
по зеленому столу бытия,
будут жить;
и бесполезная игра, преходящая,
затеряется в тумане
античных воспоминаний...
Я вновь облекусь в одежду вечности
и шаги мои будут легкими.

Рим, январь 1977

Иллюстрации Людмилы Кухарук (Москва)

Воде, источнику жизни

Как бы остановилась она
в ожидании, что всё сметет
иль жажду утолит,
что щедро просочится,
в пену преломлясь...
Как капля
падаешь невольно
на наклонённую плоскость бытия
с извиваньем червяка,
внезапно задерживаешься
ты в крайнем углу,
чтоб раствориться затем:
приветствие веселое
появившейся радуги,
что красит сны мои
и жизнь питает!

Рим, май 1998

Иллюстрации Людмилы Кухарук (Москва)

Иллюстрации Людмилы Кухарук (Москва)

Лист и голубь

Порыв неожиданный ветра
срывает его
в случайном вихре
кружится он
широкими кругами
парит
колышется
и бездыханно
падает
надгробьем покрывая
мертвого голубя
в акте жалости чрезмерной...
а меж тем
продолжают
квакать лягушки

Рим, январь 1996

Надежда

Адриане

... но мы увидимся еще,
пройдем по пляжу на босу ногу,
а когда прибой
позовет тебя по имени,
сорву я с уст твоих
вкус соли:
при лунном свете
играть я буду, сплетая волосы твои,
наполненные бризом свежим;
приникнув головой ко чреву твоему,
я слушать буду
журчанье всей Вселенной...
Рассвет нас кинет в солнце!

Рим, июнь 1965

Городские мыши

Подавленные,
упакованные,
закопанные,
лишенные солнца и воздуха,
советуемые,
ведомые,
обязанны,е
мы верим, что живем...
Извращенные,
угнетенные,
в борьбе с самими собою,
накапливаем обиды,
обдумываем месть...
Хороним жизнь!

Рим, февраль 1963

Синхронный анализ любви

Моей музе

Два ме/тра и трид/цать...
о/све/щает/ся твой Мо/ди/лья/ни
лу/чами солнца...
кон/церт Бра/м/са
ве/дет по/спеш/ные ша/ги...
шу/мит во/да слу/чай/ная
о не/уве/рен/ные стен/ки бли/зости;
всплы/ва/ют вос/по/ми/на/ния:
кре/сла опе/ры
фо/немы, гра/фемы,
тан/цую/щие фан/та/смаго/рии
о/се/ни рим/ской...
ле/жит на пол/ке
твоя зуб/ная щёт/ка —
пара/ди/гма, рож/ден/ная
от взгля/да...

Рим, январь 1979

Я слушал соловья, поющего...

Моей жене Анне

Под небом металлическим,
в сиянье солнца поперечного,
я слушал соловья, поющего
любви романсы
бескрайней зелени лесов...
Я — странник безымянный,
в душе несущий времени стигматы,
скачу напрасно против ветра,
шепчу напрасно я земле вопросы
в поиске тщетном какой-то мечты;
проникнув в мир глубокий
сердца моего разделённого,
пение твое мне раскрыло забытую речь
и я, все тот же и иной, нахожу себя вновь
в твоих объятиях, любовь!

Абрамцево (Москва), июль 1990

Композиция № 1

Даже ивы
выплакавшие все
пускают почки
по дороге на холме

не произносят звуков
наши губы,
и несказанные слова
разрываются внутри,

но наши поцелуи
говорят античным языком:

«...нет ...да ...еще...»
Легок шелест ветра
между тростниками...

Январь, 1977

Жду... любовь!

Ревнив я к солнцу,
когда оно тебя лобзает,
и к ветру,
что развивает волосы твои —
все в пене,
ревнив и к тени я,
легко ласкающей тебя.
А я меж тем,
в грядущем притаясь,
биенье сердца остановил
и жду...
Жду любовь!

Май, 1965

Морщины

В твоих морщинах
ищу я молодость
и грезы наши,
исчезнувшие в лучах
заката августа;
в волосах твоих крашеных —
последняя тщета;
я помню моря шепот,
тебе несущего легко
моих лобзаний звуки;
в очах твоих темных,
как прежде, я вижу шалунью былую —
нежную, пылкую, чудную...
И как река, разливаясь, шумит,
так сердца биенье я слышу
и кажется, что снова молод я!

Апрель, 1966