Илл. Татьяны Полищук Мида с Зузанкой как раз ломали голову над новым способом примирить ненавистников, как вдруг случилось нечто необычайное. Выдалось исключительно сухое лето. Но однажды всё-таки откуда ни возьмись бабы принесли большую корзину грибов. — Куда нам столько? — сказала Мида фарару. — Нет уж, возьмите их все, — рассудил фарар, — не то они пойдут с ними к учителю, а ему непозволительно есть жареные грибы. Это еда не для таких, как учитель. Мида взяла грибы и пожарила. Пан фарар съел всё до крошки! Ей не досталось даже попробовать. На следующий день, едва светало, фарару приснилось, что ему на живот упало что-то вроде ядра и давай на нём крутиться. Это крученье было очень неприятным и чем дальше, тем всё более противным. К тому же ядро давило своей тяжестью. Он бы и рад поменять это сновидение на другое, но проклятое ядро то и дело снова попадало на него и вертелось с бешеной скоростью.Сквозь сон фарар соображал, что надо бы проснуться, и уже почти проснулся, но ядро не переставало крутиться и давить. Вдобавок и голова пошла кругом. Мысли, а может, сам мозг вытянулся в шнур и развевался на ветру, как лента... Вот и опять ядро... Бух! Прямо на живот... А изнутри начало что-то подступать к горлу, в рот и в голову... И тут он проснулся. Страшные колики в желудке — вот что такое было это ядро, которое крутилось и подступало к горлу. Он нащупал спички и зажёг свечу. Потом задом сполз с постели и, согнувшись в три погибели, со свечой в руке добрёл до шкафчика, где стояла сливовица, но тут силы оставили его, по спине побежали мурашки, а лоб покрылся холодным потом. Фарар сел в кожаное кресло с бутылкой в одной руке и свечкой — в другой и глотнул сливовицы. Рука тряслась. Не было сил держать голову прямо, и она свалилась набок. — Апоплексический удар, — подумал он. Но тут же у него мелькнула мысль, что ведь всё начиналось с желудочных колик... С чего бы это?.. Позавчера я ел колбаски... Противно было даже думать о них... ну да, противно думать о еде... Вот оно что, расстройство желудка, а не удар... Уж не вчерашние ли жареные грибы?.. При одном воспоминании о грибах у него так скрутило живот, что он уронил голову на грудь. — И зачем только я ел эти грибы? — шептал он себе под нос, отирая лоб полой ночной рубашки. Он чувствовал такую слабость, что не решался встать с кресла... Схватив бутылку, он принялся стучать ею об пол. — Мида! Мида! — звал он слабым голосом, чтобы она помогла ему дойти до кровати. Но Мида не появилась. Только в седьмом часу она вошла в комнату и, увидев фарара в кресле с зелёным лицом и поникшей головой, с горящей рядом свечой при свете дня, закричала и заломила руки. Она подбежала к креслу и разразилась рыданьями. Ей показалось, что фарар умер. — Господи, Боже мой! Что с вами? — вскричала она, обхватила руками его голову и посмотрела ему в лицо. Вблизи она почувствовала, как тяжело он дышит, увидела залитый холодным потом лоб. — Ох, холера, холера, — причитала она, — и на пана учителя напала... Туда уже и доктора позвали... Фарар, едва улёгшись с помощью экономки опять в постель и прижав колени к животу, спросил слабым голосом: — Учитель тоже?.. Что с ним? — Что-то с желудком, — отвечала она сквозь слёзы. — С желудком? — удивился он. — И что же? — Вроде, колики... Дурнота, — заговорила Мида, бочком присев на стул у кровати, — говорит, голова вдруг закружилась, он, говорит, чуть не упал... — В точности, как у меня, — подумал фарар. — Бросает то в жар, то в холод, — продолжала Мида, — и страшная слабость... Только бы лечь... Ноги не держат... А желудок так и выворачивает. — Как и у меня, — прошептал больной. — В полночь это началось. Кричит — умираю, умираю... Пани учительша не знала, что делать, сама прибежала ко мне и разбудила... Дескать, я разбираюсь в этом деле, не помогу ли... Пойдём, говорит, у меня муж при смерти... Как не пойти? Жизнь на волоске... Я выскочила в чём была, в одной нижней юбке, спросонья, душа со страху в пятках, сердце так и стучит... Стали ему компрессы ставить, сперва холодные, потом тёплые... Компресс — самое верное дело... Делаем отвар из целебных трав... Поим тёплой водой... И ничего, ну ничегошеньки не помогает. Пан Бьелик всё корчится и корчится... То вдруг вытянется, а то опять всего скрутит... Массируем обе ему живот...Массаж — уж такое верное средство... Массируем обе по очереди, — не помогает. Внутри у него булькает и булькает, как если капусту при квашенье уминаешь, — и никакого толку... Она развела руками и шлёпнула себя по бёдрам. — Всё зря... Вот и послали за доктором. Мида поправила косынку на голове, сдвинула её на самые глаза и принялась сморкаться. — Отравился чем-то, — добавила она, — желудок расстроился. — У меня то же самое, — вздохнул фарар. — Попробуйте и мне ставить компрессы, — попросил он, заёрзав в постели. Трудно дались ему эти слова. Ему хотелось узнать, что учитель ел, от чего он заболел, но он чувствовал себя таким слабым, что, казалось ему, у него не хватит сил на расспросы. Мида сделала холодный компресс. — Теперь тёплый, — велел фарар. Она сделала и тёплый. — А теперь отвар из трав! Она заварила травы и дала ему выпить. — Помассируйте меня немного, — попросил он погодя. Экономка помассировала. — Булькает? — спросил он. — Булькает. Он покачал головой. В сознании не укладывалось, как это его угораздило заболеть той же болезнью, что и учитель. — А когда придёт доктор, — сказал он напоследок, — пошлите его и ко мне. — Потом ему стало так плохо, что он мог только стонать от боли. *** Вот так их покарал Господь. Пан фарар и пан учитель не хотели ни в чём уподобляться один другому и оказались в совершенно одинаковом положении. Доктор обоим прописал неделю постельного режима, после чего оба должны были пройти так называемый карлсбадский курс лечения. Первые два дня им нельзя было ничего есть, потом только бульон, молоко, яйцо, цыплёнка под соусом, телятину, да и впоследствии разрешалась лишь очень лёгкая пища. Фарар уже на второй день спросил у экономки: — Как себя чувствует учитель? — Ему лучше, — сообщила она. — Мне тоже станет лучше. Мида улучила минуту и сбегала к Зузанке поделиться приятной новостью о том, как пан фарар справляется о здоровье пана учителя. — Мой то же самое. Только и слышу: как себя чувствует пан фарар, как здоровье преподобного пана фарара? — Так и говорит — «преподобного», «пана фарара»? — Именно так. Мида бегом вернулась домой и всё пересказала пану фарару. Как интересуется его самочувствием пан Бьелик. Как, мол, себя чувствует наш пан фарар, преподобный наш пан фарар?.. — А он, он-то как себя чувствует? Что у него на обед? — Зузанка готовит телячий шницель. — О-о-о, это замечательно, Вы бы и мне могли приготовить. Не чуя под собой ног от радости, Мида опять понеслась к пани учительше сказать, что пан фарар спрашивал, что у них на обед. — Сказал, чтобы я и ему приготовила то же самое... Проявляет большой интерес. — Мой тоже... Велел мне равняться на вашу кухню. — Ишь ты! Экономка и это пересказала пану Червеню. Так и пошло. Каждый день фарар — только о том, как здоровье пана учителя, а учитель, в свою очередь, как самочувствие пана фарара. И оба выздоравливали. Только одно оставалось неизвестным пану фарару: чем учитель расстроил желудок, равно как и учитель не мог дознаться, от чего, собственно, заболел фарар. Через неделю во время первого сеанса карлсбадского курса лечения Червень издали увидел, как впереди вышагивает учитель, слегка покачивая головой из стороны в сторону. Фарар чувствовал себя здоровым и бодрым. Он вспомнил, как пан учитель интересовался его самочувствием во время болезни. И такого человека он ненавидел! Ведь он само благородство... — Послушайте, дружище, — крикнул он ему, — постойте, пойдём вместе. Учитель обернулся и, узнав фарара, пошёл ему навстречу. Они пожали друг другу руки и чуть было не обнялись. Немного погодя они вместе пошли по дороге, делясь друг с другом подробностями своей болезни. — Проклятые грибы, — сказал фарар. — Чуть в гроб меня не свели... Пан Бьелик остановился. — Как — грибы? Вас тоже грибы? Тут и фарар остолбенел от удивления: — Почему — тоже? — Мне стало плохо от грибов, — сообщил учитель. — И мне от них. — Удивительное совпадение. — Очень странный случай. И они снова двинулись в сторону горы Смрчинка. Туда и обратно дорога занимала ровно час. Всё это время они пытались разгадать эту загадку, но так и не разгадали. Особенно удивлялся фарар: ведь он скупил все грибы и все их съел. Бабы, доставившие их, говорили, что грибов больше нет, они собрали все до единого. Только дома Мида, краснея, с перекошенным от слёз лицом, призналась, что грибов было слишком много. И хотя она пожарила их все, но половину отдала Зузанке, боясь, как бы они не повредили пану фарару. — Ведь пан фарар так любит грибы, что съел бы всё подчистую, — объясняла она, — и лечиться было бы вдвое труднее... — И вдвое дольше, — вздохнул фарар. — Стало быть, мы разделили болезнь друг с другом... Ладно, не плачьте. Перевод со словацкого Ирины Богдановой
[На
первую страницу (Home page)]
[В раздел "Словакия"]
Дата обновления информации (Modify
date): 27.08.03 09:20