Кино Армении

Сирануш Галстян

Армянское кино 90-х: тревоги и надежды грядущего

ХХ век был веком кино. Завершилось целое тысячелетие. Человечество, ввергнутое в водоворот истории и времени, причалив к берегу, нуждается в передышке, в переосмыслении пройденного пути.

С незапамятных времён, ещё до рождения кино, человечество вело свой дневник. А кинематограф дал возможность проецировать на экране человеческую память и игру воображения. Несмотря на это, ни литература, ни театр и изобразительное искусство не потеряли своего значения. Кино не только заимствовало идеи у так называемых соседних искусств, но и влияло на них. В самой истории кинематографа найдётся немного произведений, авторы которых могли бы гордиться тем, что созданный ими фильм рождён в рамках кинематографической субстанции, чем являются визуальные образы, сотворённые из света.

Когда речь идёт о субъективности кинокамеры, не следует забывать и о субъективности пера или кисти: человечеству всегда преподносилась не история, а, скорее, миф, легенда об истории.

Благодаря кинематографу время стало осязаемым. Съёмочная камера, порой непроизвольно, запечатлевает зашифрованный образ времени, его тайнопись. Фильм сливается с социально-политической атмосферой своей эпохи, даже когда пытается оторваться от реальности. Вероятно, потому всегда можно отличить: например, фильм отражающий жизнь 60-х, снимался тогда или в наши дни?! Ощущение реального, помимо внешних знаков, в основном зависит от преходящих, неуловимых моментов, что и фиксирует кино, становясь летописцем времени, зеркалом неуловимого.

Оглядываясь на историю кинематографа, можно с уверенностью сказать, что в каждом поколении были актёры, кинозвёзды, которые на экране претворяли в жизнь концепции кинорежиссёров, выражающих своё время.

Наше время истерзано, хаотично. Меняет своё лицо и кинематограф. Вряд ли он сумеет вновь обрести прежние черты с тем, чтобы передавать собирательный образ людей данной эпохи, данного поколения. Возможно, в этой существенной ситуации, в этом неумении закодирован собирательный образ современного человека.

Оказавшись на пороге новой эры, он ошеломлён, растерян, встревожен, утратил былую связь с природой, утратил уверенность, с которой шёл к техническому прогрессу. Сегодня он вынужден жить в условиях духовного голода.

Цивилизация упорно не признаёт свою исчерпанность, не раз переступая грань художественных достижений, продолжает поиски новых путей самовыражения. Что же касается кино, отметим, что ни огромные затраты на создание фильмов, ни возрастающее число роскошных кинофестивалей, новых киноинститутов и музеев не способствуют обогащению киноязыка. К тому же можно перечислить множество высокохудожественных кинопроизведений, сделанных за весьма скромные деньги. Этот факт мог бы воодушевить кинодеятелей стран, не имеющих возможностей для создания дорогих фильмов, но стремящихся иметь кино как искусство.

Первый армянский игровой фильм был снят Амо Бек-Назаровым в 1925 году на ничтожные средства. В те годы Армения была молодой советской республикой. За последующие 70 лет, помимо кинокартин таких мастеров, как Параджанов, Пелешян, были созданы и фильмы, которые для Запада могут представлять интерес, в первую очередь как способ общения с замкнутым, неизвестным ему миром, и только после — как художественные произведения.

После распада Союза распахнулись границы, изменилась жизнь, изменились люди. Строительство нового, независимого общества в очередной раз породило неописуемые трудности.

Хотелось бы, чтоб Армения, расположенная на перекрёстке Европы и Азии, сумела обрести равновесие между Востоком, связанным в большей мере с иррациональным, мистическим сознанием, и современным Западом, тяготеющим к рациональному мышлению, и при этом жить по-новому на рубеже Востока и Запада.

На долю нашей маленькой страны выпала непосильная ноша катаклизмов конца века. Ужасы и лишения войны, развязавшейся в Карабахе в 1988-м, блокада Армении, прекращение подачи электроэнергии приостановили нормальное течение жизни. А зашкалившее землетрясение того же злосчастного 88-го пошатнуло также шкалу человеческих ценностей, переоценка которых продолжается и по сей день. Старые мифы, изношенные идеологии сгорают в горниле истории, а новые — всё ещё не утвердились. Мы оказались в иной действительности. Следовательно, и наше кино меняет своё лицо, формы.

За 90-е в Армении выпущено скудное количество фильмов. Да и в прошлом вряд ли мы могли конкурировать по количеству или жанровому многообразию картин. Однако среди них были волнующие фильмы, которые становились событием в нашей культурной жизни, оставаясь в памяти нации.

Обычно у нас на премьерах кинозалы переполнены. Значит, люди ждут, нуждаются в новых фильмах. Зритель не хочет терять надежду созерцать свой мир, нашу действительность на экране, узнавать себя в предлагаемых кинообразах.

Создавать иллюзию жизни — привилегия киноискусства.

Шестиминутная «Зимняя мелодия» Ашота Мкртчяна — не иллюзия, не инсценированная действительность. Посмотрев её, можно узнать очень многое о нашей повседневной жизни начала 90-х, так как этот видеофильм — документ в чистом виде. В то же время любой фильм, даже не игровой, — это взгляд, преломлённая реальность. В руках автора видеокамера свободно и непринуждённо бродит по улицам Еревана, выхватывая лица и сцены из реальной жизни, которые, возможно, покажутся несколько утрированными...

Однако, гармонизируя отснятый материал, режиссёр преодолевает дисгармонию того времени, в котором суждено жить ему и его соотечественникам.

С точки зрения художественного почерка и косвенного отражения духа времени в армянском кино заметным явлением стал чёрно-белый полнометражный игровой фильм Эдгара Багдасаряна «Пробоина» (1997). Здесь преобладала тема невозможности диалога, вообще патологической невозможности человеческого общения. Ещё в театре Беккета молчание становилось способом диалога.

И в наше время утрачена уверенность в завтрашнем дне.

Герои «Пробоины» — мужчина и женщина. У них было гармоничное детство. Эти динамичные эпизоды воскрешают Ереван 60-х. И если неизбежно столкновение настоящего с прошлым, то это временное столкновение проявилось и в языковой структуре фильма. Детство и зрелость словно взяты из разных фильмов, созданных не по идентичной эстетике и принадлежащих двум разным эпохам. Убито детство, любовь, а позднее — и надежды грядущего. Эти двое оказались вне пространства и времени, перед «черной стеной», в черном вакууме, где ничего не происходит.

Изолированные миры не в состоянии помочь друг другу, неспособны на сострадание.

Преодолев кризис, человек оглядывается назад, чтоб вновь обрести себя в ином, но опять-таки человеческом облике. Помимо тревог он несёт в себе также ожидание и надежду. Фильм грядущего представляется как кинопроекция внутренней жизни, диалектики души, в чем и заключается истинная жизнь. Она состоит из моментов прозрения, когда нам кажется — вот-вот дотронемся до непознаваемого... Такие моменты посещают нас и в счастье, и в печали, а самое удивительное, и в обычные дни. Поистине, если бы стало возможным в ком-то проследить, сделать визуально зримыми и смонтировать эти редчайшие мгновения, т. е. отснять сюжет души, то получился бы великий фильм. Он мог быть свидетельством того, что человеческая жизнь коротка не только перед лицом вечности, но и потому, что сумма моментов прозрения так коротка...

Кадры из кинофильма Эдгара Багдасаряна «Пробоина»

[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Армения"]
Дата обновления информации (Modify date): 26.10.03 16:16