Рецензии
М.А. Маслин
Возможно
ли «уравнение русской идеи»?
В книге П.В.
Калитина, историка философии и члена Союза
писателей России*, этот вопрос поставлен и
разрешается на материале
философско-богословского творчества русских
«учёных монахов» второй половины XVIII— начала XIX
века. Материал для многих более чем экзотический:
все знают что-то о Бердяеве, но едва ли слышали
что-либо о московском митрополите Платоне, главе
российского учёного монашества. В лучшем случае
вспомнят о Евгении (Болховитинове), авторе
первого в России словаря русских светских
писателей. Вряд ли сегодня известны многим имена
Гавриила (Петрова), Феофилакта (Горского), Евгения
(Булгара), Дамаскина (Семёнова-Руднева), Амвросия
(Подобедова), Тихона (Малинина). Эти и другие имена
«учёных монахов», совсем не стремившихся при
жизни к литературной известности, а ныне и вовсе
забытых, открываются в книге П.В.Калитина заново
как мощные проявления православного
философско-богословского духа. Автор ведёт
разговор, по сути дела, об эпохе «осевого
времени» для Российской империи, трафаретно
считавшейся периодом, когда русская душа вдруг
«попала в плен Западу» (В.В. Зеньковский). Однако
автор книги вполне ясно разъясняет, что
пресловутое «пленение» произошло совсем не
вдруг и не сразу. Приводится множество наглядных
свидетельств того, что «вестернизированный» XVIII
век, особенно вторая его половина, отнюдь не был
периодом безраздельного господства
«вольтерьянства» и «просвещенства». По сути —
это время закладки фундамента для раскрытия в
последующем столетии духовного потенциала
русской философии и литературы. До сих пор слабо
сознаётся, что именно в этот период происходит
«возврат к живым источникам отечественного
богословия и богомыслия» (Г.В. Флоровский).
Флоровский подразумевал, в частности,
опубликование как раз в «Век Просвещения» (по
французским меркам) «Добротолюбия» в переводе
св. Паисия Величковского. А это корпус сочинений
отцов Восточной Церкви, полагавший, как известно,
начиная с восприятия их И. В. Киреевским, прямой
путь к феномену, обозначаемому понятием «русская
религиозная философия».
* Калитин
П.В. Уравнение русской идеи. М. УРСС. 2002. 278 С.
Интенсивное
развитие философско-богословский мысли
подтверждается многими примерами. Например,
проповеди московского митрополита Платона с
большим вниманием встречались в Европе, а его
самая знаменитая «Речь по совершении священного
коронования Императора Александра Павловича»
была переведена на латинский, греческий,
итальянский, французский и немецкий языки. Это
было не только образцом церковного красноречия,
но и оригинальным философско-богословским
сочинением, являющим собой особый тип
рациональности, развиваемый российскими
«учёными монахами» — митрополитами, епископами
и архиепископами. Особенно значительна здесь
роль петербурского митрополита Гавриила
(Петрова), справедливо названного в книге
«тружеником духовной школы» масштаба св.
Филарета, св. Паисия Величковского и св. Тихона
Задонского. Тип этой рациональности, прежде
всего, глубоко антиномичен, он обладает
«органической раздвоенностью», сопоставленной в
книге с противоречивыми оценками личности Петра
Великого, его реформ и, в первую очередь,
церковной реформы, породившей сам феномен
«учёного монашества». Ведь сама личность
императора органически не поддаётся однозначной
оценке («или — или»), исключительно в духе
«петрофилов» или «петрофобов». Русская история
представляет полный спектр подобных оценок на
любой вкус, но ни одна из них не является
окончательной и последней. Тексты «учёных
монахов» также полисемантичны, неоднозначны, они
вовсе не претендуют на утверждение истины в том
варианте, который даётся в максимально
рационализированных западных философских
системах. Прежде всего потому, заключает автор,
что они не основаны на идущих от Аристотеля
традициях классической логики, с её законом
тождества и исключённого третьего.
Центральный
тезис книги заключается в доказательстве
существования особой, философско-богословской
формы понятия, которой соответствует
принципиально иной, чем аристотелевский, тип
логики, называемой ныне «паранепротиворечивой
логикой», честь открытия которой принадлежит
русскому учёному начала ХХ века Н.А. Васильеву.
Двигаясь в
лабиринте философско-богословских понятий,
требующих специального разъяснения, автор
представляет дополнительный словарь терминов,
отражающих понятийную структуру исследуемого
явления. К их числу принадлежат
термины-аллегории: «жизнь-смерть»,
«жизне-мёртвенный», «свободничество» (от термина
митрополита Платона «свободных»,
представляющего антиномическое соединение
понятий «свобода» и «колодник»), «есть и не есть
зараз» или «н-есть» и др. Характерно, что в этих
тонких метафизических кружевах обнаруживается
прямая связь не только с понятиями позднейшей
русской религиозной философии (П.А.Флоренского,
С.Н. Булгакова, С.Л. Франка, Б.П. Вышеславцева и др.),
но также и с западной метафизикой ХХ века, в
частности, с философией М. Хайдеггера.
Таким образом,
название книги представляется своего рода
аллегорической связующей нитью, ведущей и в
современный философский дискурс. Отсюда ответ на
вопрос «Возможно ли уравнение русской идеи?»
должен быть таким: и да, и нет, так как религиозная
философема русской идеи есть то первичное, то
изначальное и невыразимое в сердце, что нельзя
«измерить и понять», а можно выразить, схватить
лишь интуитивно.
[На
первую страницу (Home page)]
[В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify
date): 30.11.03 20:55