Люблю Марину Цветаеву, её поэзию, особенно её «Поэму Горы», которая написана здесь, в Праге. «Та гора была, как грудь рекрута, снарядом сваленного, Та гора хотела губ девственных, обряда свадебного.» Вот она, эта гора. Гора Петршин с садами, с часовнями «Голгофа», «Гроба господня», с пражской Эйфелевой башней, с вышки которой виден весь город и район Смихов, где жила Марина Цветаева. «Той горы последний дом Помнишь на исходе пригорода?» Но к этому дому на улицу Шведска я попала совсем с другой стороны, со стороны Смихова, рабочего посёлка Праги. Когда я его искала, на пути встречала много пражан, которые охотно мне объясняли, как пройти к этой улице. О Марине Цветаевой мало кто слышал. Но ближе к дому я встретила студента Карлова Университета чеха Марека, который мне указал на этот дом. «Последний дом, что под горой в районе Смихов, Я различу среди других, таких же тихих». Вот это место, где Марина любила и была любима. «Персефоны зерно гранатовое, Как забыть тебя в стуже зим? Помню губы двойною раковиной Приоткрывшиееся моим». «Отчего же глазам моим... Та гора была рай? Гора валила навзничь нас, Приказывала: — ляг!» Наверное, трудно написать лучше, чем написала Марина. К.Родзиевич писал позднее: «В Праге произошла моя встреча с Мариной, память о которой я бережно проношу сквозь всё нарастающую гущу времён. Наша любовь и наша разлука живо отражены в стихах и в поэмах самой Марины Цветаевой». Я бродила вокруг этого дома, вся переполненная поэзией, и писала стихи, посвящённые ей. Письмо девятое. В подземном царстве в гостях у Харона Сегодня мы ездили на промышленную выставку в Брно, побывали в Моравском музее Брно, где собраны все типы народных костюмов, которые когда-либо носили в Моравии. Женский с широкой юбкой и сложно завязанным на голове платком, мужской — длинный кафтан с воротником — особенно мне понравился —считается самым роскошным. Недалеко от Брно мы побывали в Мацохе на глубине 137 метров — карстовой пещере со сталактитами под землёй и подземной рекой Пунквой, по которой нас вёз Харон. И какая же была радость, когда из подземелья мы вдруг оказались на ярком солнце! Жизнь засияла нам новыми красками! В 15 километрах от Брно — Аустерлиц (Славков). Мы вышли из автобуса и ступили на легендарную землю, где поздней осенью во время войны 1805 года произошла великая Битва народов. Экскурсовод рассказывал, что выбор места оказался решающим в этой войне. Низкий туман, который застелил поле, позволил Наполеону одержать победу. На поле одинокое дерево под сильным ветром клонило ветви вниз. Я подошла к нему и представила эту картину. Над низиной опускался туман... Письмо десятое. Вдали от дома Хорошо, что всё уже позади, «всё в порядке», как говорят чехи. Всё произошло вдруг. У меня болел живот всю ночь. Утром я спустилась вниз в медпункт, и врач мне вынесла приговор — аппендицит, в больницу. Я замахала руками и начала возражать: домой, в Москву. Но она ничего не хотела слушать, вызвала машину, и через полчаса я была уже в Санопсе (это очень хорошая больница в Праге, самая лучшая). Я опять твердила своё: домой, в Москву. Откровенно говоря, мне было страшно: язык плохо знаю, чужая страна. Но врачи были неумолимы. Всё произошло стремительно, через три часа я уже лежала в операционной. Мой хирург Ян хорошо говорил по-русски. Он расспрашивал меня о доме, о родных. Я очнулась, меня кто-то звал: «Пани Бобровская, пани Бобровская.» Всё было кончено. Подошёл пан профессор, который меня осматривал с консилиумом перед операцией и который тоже хорошо говорил по-русски, и сказал: «До Москвы Вы бы не долетели... Перитонит...» Позже я поняла, что всё могло бы кончиться для меня иначе. Чешские врачи, к которым у меня осталось неизбывное чувство благодарности, спасли мне жизнь. Прага, в самом прямом значении этих слов, вошла в мою плоть и кровь и останется на всю жизнь. За неделю в больнице, я увидела, насколько высок уровень медицины и фармацевтики в Чехии. Я почти не заметила этой операции и уже через день спустилась вниз по лестнице и позвонила Светлане с просьбой принести мне куриного бульона. Когда мои соседки-чешки увидели на столе большой термос, они с удивлением указывали на него и говорили: «Там — полевка». Ведь ни русских щей, ни наваристого куриного бульона здесь не готовят, а я без них жить не могу. Оказавшись в больнице, я затосковала по родным, ощутила пронзительную тоску по Родине. И поняла, что когда мы говорим о любви к Родине, это не просто высокие слова... Письмо одиннадцатое. Листопад - Чешский ноябрь Вот и осень. По-чешски — это «листопад». Слово, которое наиболее точно выразило смысл этого времени года. Падают листья, всё вокруг в ярко-красных и жёлтых нарядах. Цветы ещё цветут, хотя и не так пышно, как весной. Этот листопад — особый. В ноябре произошла революция, самая нежная революция за всю историю — «бархатная». По вечерам смотрим телевизор. Митинги, митинги, митинги... «Спарта» (стадион), Вацлавская площадь, Староместская... Но всё проходит очень организованно и спокойно. Рядом с домом находится учебный институт. Я пошла на один митинг, было много народа, почти вся площадь перед институтом была заполнена. Я не всё понимала по-чешски, но смысл был ясен: не можем жить по-старому. Было очень любопытно наблюдать, когда при одобрении (или наоборот?) всем предлагали присесть, и все единодушно приседали. И я приседала вместе со всеми. И так несколько раз. Затем собравшиеся долго хлопали и спокойно разошлись. По ТВ часто выступает Александр Дубчек. Видно, что народ его любит. Лицо славянское, очень доброе. Смотрю на него и думаю, что именно такой человек и должен был выдвинуть в 1968 году гуманную программу построения «социализма с человеческим лицом». И вполне естественно, что вскоре А. Дубчек стал во главе Федерального собрания. ...А Новый 1990 год был совершенно необыкновенным. Встречать его вся Прага высыпала на улицы. На Вацлавской площади — не протолкнуться. Такое воодушевление трудно было представить! Все обнимались, целовались. В 12 часов ночи словно пальба началась из пробок шампанского. Победа, Victory!!! У нас в руках оказались стаканчики с пенящимся вином. До утра не стихало ликование. Утром на площади малолюдно. Огромное количество мелкого битого стекла, по которому с трудом передвигаешься. Но к обеду всё было чисто убрано. ...Так закончился мой первый год работы. Я уехала в отпуск домой. По возвращении я отправила из Праги родным открытку: «Вот я и «дома». Благополучно приземлилась в аэропорту «Радзине», купила пиво «Праздрой» и таким образом отметила своё возвращение.»* Персефона — дочь богини, проглотила шесть гранатовых зёрен.
— сами собой родились строчки моего стихотворения.«Обеих стран дороги, реки в судьбе моей переплелись.
Они во мне, во мне навеки...»
[На
первую страницу (Home page)]
[В раздел "Чехия"]
Дата обновления информации (Modify
date): 11.09.04 08:17