Проза
Словакии
Юрай Калницкий
Алёшка,
или Как я стал антифеминистом
12 февраля
Успешно
закончилась выставка наших деревянных игрушек.
Не подписали ни одного контракта.
Представительница фирмы-производителя была в
этом отношении совершенно не подготовлена, и
партнёры дали ей это почувствовать. Я предпринял
всё возможное, но сделать нельзя было ничего. Она
этого даже не поняла. В остальных отношениях у
неё было всё ОК. Проявила она и великодушие —
оставила мне половину выставленных образцов и
завет для истории, что Москва прекрасна.
Поскольку
у меня маленький кабинет и нет никакого склада,
от этой деревянной красоты придётся избавиться.
15 февраля
В
объявлении у лифта я прочитал, что
Российско-Словацкий женский клуб «Kvety» готовится к визиту в Дом
ребёнка, над которым шефствует. Хороший шанс
избавиться от этих деревяшек.
16 февраля
Председательница
клуба — супруга посла — была в восторге. А я —
нет. Она хочет, чтобы я передал игрушки в Дом
ребёнка лично. Очаровательной интеллигентной
даме не могу отказать. Придётся стерпеть и
насмешливые замечания коллег, когда обнаружится,
что я вместо мини-футбола и пива с ними отдаю
предпочтение благотворительной акции женского
клуба.
17 февраля
Моя жена
тоже рада. Она член клуба. Но я об этих вещах думаю
по-своему. Я вспоминаю о посещении такого
заведения в рамках семинара по социальной
психологии в университете. Но что я об этом думаю
сейчас как зрелый мужчина, у которого уже двое
взрослых детей? Хорошо ли, если раз в несколько
дней пара добрых дедов-морозов навестит бедных
сирот? Мало это или много? Будет ли это для детей
радость и надежда или всё кончится
разочарованием, то есть лучше туда не ездить? А
что члены клуба? Матери, воспитывающие своих
детей разного возраста. Что происходит с ними? С
их ощущениями и чувствами? И где отцы?
18 февраля
Субботнее
утро. В микроавтобус набились мы все. Десять
женщин, членов клуба, обвешанных свёртками со
сладостями, я и деревянные игрушки. Я завидую
шофёру Карлену Тимофеевичу. Ему в Дом ребёнка не
надо. Припаркуется и перекурит в машине. Дамы
милы и предсказывают мне яркие переживания.
Иронии не чувствую. Пока всё в порядке.
*
Анна
Николаевна, директор дома и детский врач в одном
лице, произвела на меня хорошее впечатление.
Улыбающаяся образованная женщина в летах, в
которой чувствуется опытность без сантиментов.
Она ласковая и деловая. Все дети здоровы, и цель
их заведения — отдать детей в приёмные семьи.
Семья не обязательно должна быть полной, отдают и
одинокой взрослой женщине или мужчине с
условием, что они здоровы и предъявят
доказательство того, что и с финансовой стороны
они в состоянии заботиться о ребёнке. Большой
интерес из-за рубежа. Процесс усыновления
ребёнка продолжается примерно три недели. К
сожалению, здесь есть и несколько «возвращённых»
детей, по которым «это видно». Жизнь не балует
даже здесь. Серьёзно интересующимся
«одалживают» детей на выходные.
Анна
Николаевна за игрушки поблагодарила. Прибавила,
что мне надо быть готовым к чрезвычайному
интересу со стороны её воспитанников, потому что
мужчина в их заведении — большая редкость.
*
Анна
Николаевна разделила нас на четыре группы и
каждую отвела в большую комнату с тремя
воспитательницами и примерно десятью детьми.
Игрушки тоже разделили поровну на каждую
комнату. Я с женой оказался в группе детей в
возрасте от двух до пяти лет. Помещение
просторное, светлое, тёплое, чистое, уютное и
рационально обустроенное. Через стеклянную
стену видна соседняя комната. Спальня для
Белоснежки и десяти гномов.
*
Дети
позавтракали, но несмотря на это отдают в первой
ознакомительной фазе предпочтение сладостям из
рук членов нашего клуба. Но это длится недолго, и
происходит то, о чём говорила Анна Николаевна.
Я сижу на
ковре посреди помещения, обвешанный сияющей
мелюзгой, которая приносит мне свои самые
любимые игрушки, многоголосо мне что-то говорит,
а моё ухо с трудом это ловит, лезет мне на руки,
чуть меня не опрокидывает. Я перестаю замечать
вспышки фотоаппарата своей жены и других членов
женского клуба. Хотя принесённых деревянных
игрушек вполне достаточно, мелюзга начинает
из-за них тягаться. Кроме одного человечка. Он
качается (рот и руки в шоколаде) на деревянной
лошадке под окном. Несколько раз он уже стрельнул
в нас глазами, но это так, словно помимо воли.
Игнорирует? Антисоциальная стихия?
Неблагодарный? Личность, которую нельзя купить?
*
Молодая
воспитательница шепчет мне на ухо, что
двухлетний Алёшка здоров, но не хочет
разговаривать, а также ходить на горшок. Когда
надо, он может проявить себя вопреки бедному
словарному запасу и среди старших. Молодая мать,
которая его принесла, пообещала, что, заработав
денег, возьмёт его обратно. Но, кажется, он ей
особо не нужен. Как и она Алёшке. Было бы хорошо,
если бы кто-нибудь усыновил его сейчас, поскольку
им как раз следует заняться индивидуально. Здесь
этого при таком количестве детей и персонала
сделать нельзя.
*
Воспитательницы
и члены клуба уходят со старшими детьми, их
чириканьем и санками на заснеженный, залитый
солнцем двор. Я хватаю качающуюся деревянную
лошадку. Алёшка поднимает голову и впивается в
меня пытливыми карими глазками. Он берёт из моих
рук деревянный мотоцикл, но особенно его не
разглядывает. Я протягиваю к нему руки. Он это
принимает. В результате мы в центре комнаты на
полу. Он всё время смотрит мне в глаза и что-то
пытается мне рассказать неумелой речью. Гладит
мою плешь, несмело касается моих усов. Мои слова
он понимает. Я — ни одного его слова. Но
по-другому я его хорошо понимаю. Я сажаю его на
плечи, он хватает меня за уши, и три круга мы
гарцуем по комнате. Снимаю его, ликующего, с плеч,
он не возражает, обнимает меня и долго ко мне
прижимается. И говорит, и говорит.
*
Он не
умолкает, катаясь на санках, и потом, когда мы
возвращаемся с улицы. Изучает каждое моё
движение. Я чувствую его глазки, когда на минутку
отвлекаюсь на других его соплеменников. Что-то
постоянно влечёт меня к нему. Супруга посла
замечает, что он — это вылитый я, и смотрит на мою
жену. Анна Николаевна спрашивает, где я был три
года назад. Остальные дамы настаивают, чтобы я
наконец признался, ведь это естественно. Я не
обращаю на них внимания. Алёшка тоже. Нам на всех
наплевать.
*
В субботу
вечером. Жена переселилась в детскую комнату. С
пятидесятилетним старым дураком, который
болтает чепуху, общаться невозможно.
19 февраля
Фотографии
Алёшки я послал электронной почтой сыну и дочери.
20 февраля
Как
потенциальный брат Алёшка им нравится. Жене это
не нравится. Я не отдаю себе отчёт, что Алёшка не
игрушка на час-другой, когда мне захочется с ним
поиграть. Я не принимаю во внимание, в чём такой
ребёнок нуждается, причём не только днём, но и
ночью. Для собственных детей, когда они были
маленькими, у меня времени не хватало, а сейчас я
с ума схожу по какому-то Алёшке... Что у неё
семестровый лекционный курс в зарубежном
университете, и что мне уже не тридцать, и что она
не допустит, чтобы это кончилось, как с нашей
собачкой, которая в конце концов осталась только
на её шее.
25 февраля
Я получил
электронное письмо от торгового партнёра из
Архангельска. Он пишет, что я забыл ему послать
обещанные обоснования. Через час — следующее
письмо от моего словацкого шефа — упрёк за мою
аналитическую статью, которую я послал в центр.
Жена меня жалеет. Несмотря на то, что я ей подал
завтрак в постель, она бескомпромиссно
противостоит усыновлению Алёшки.
26 февраля
Жена
продолжает бескомпромиссно противостоять, даже
когда я пропылесосил всю квартиру и привожу вещи
в порядок, как в казарме. Евгений Петрович, старый
холостяк, мой русский партнёр и друг, ни с того ни
с сего ошеломил меня вопросом, не наливается ли у
меня грудь и не чувствую ли я чрезмерного
давления на соски?
27 февраля
Следующая
электронная почта — с родной почвы: сын хочет
жениться. Жена радуется. Я вымыл окна и сходил за
покупками. Жена радуется снова. Мужики на
мини-футболе констатировали, что у меня
размягчение мозгов. Я перестал пить пиво. Жена
радуется в третий раз. Но в отношении Алёшки она
бескомпромиссна.
28 февраля
Супруга
посла сообщила мне, что в субботу их клуб едет в
Дом ребёнка, но на сей раз это чисто женская
акция. Ясно. Все против меня сговорились. Включая
жену. И зачем я только женился?
2 марта
Жена
вернулась из Дома ребёнка. Она согласна
«одолжить» Алёшку на будущие выходные. Купила
горшок. Шокированный, я пообещал, что перестану
курить в квартире, и принёс ей цветы. Она
приготовила Алёшке место в детской комнате и
вернулась ко мне в спальню. Но об усыновлении
Алёшки не хочет даже слышать.
3 марта
Москва —
отличный город. Для неё подойдёт самый
тихоходный автомобиль. Целый день улицы забиты. А
пешеход неуверенно идёт на зелёный. За Алёшкой
поедем в пятницу после обеда на метро. В
воскресенье к вечеру отвезём его обратно на
машине. Так он подольше будет с нами. Жена и
дальше по поводу усыновления даже не вступает в
дискуссию.
9 марта
Алёшка —
отличный малый. Он заполонил всю нашу квартиру. И
везде масса игрушек, число которых увеличивается
в основном благодаря жене. Убирать их приходится
мне. Алёшка не протестует, что будет спать один в
детской комнате. Сегодня утром мы, однако,
проснулись в спальне втроём, как в старые
времена, когда наши собственные дети были
маленькими. Это здорово. И жена ведёт себя
здорово, я даже ревную Алёшку. Я воспринимаю
спокойно её отрицательное отношение к
усыновлению.
16 марта
Алёшка
силён. Благодаря жене он начал говорить. Можно
ясно разобрать его слова. Я с ним пробую говорить
по-словацки. Он может чётко сказать «фиг ты в этом
понимаешь, мамочка» и «гергот фагот, где этот
топор». И ещё несколько других выражений, которым
жена не рада. Но в остальном она держится здорово,
по-прежнему твердит своё, что для усыновления мы
уже стары. Когда Алёшке будет восемнадцать,
сколько будет нам и в каком мы будем состоянии?.. Я
смотрю на себя в зеркало. Ничего не вижу. Думаю,
что жена уже сломлена, потому что она сказала не
«я» буду старым, а «мы» будем старыми, то есть
включила туда и себя. Оставайся твёрдым и
непреклонным!
21 марта
Пятница. Мы
пришли раньше. Алёшка, по словам Анны Николаевны,
готов с самого утра. Он потрясающе смотрится.
Оранжевый спортивный комбинезон, на спине
зелёный рюкзачок, на голове белая вязаная
шапочка. Он приветствовал нас словами
«гелъ-гот-фа-гот-те-э-тот-та-поль». Это
простительно. Сегодня меня похвалил шеф.
3 апреля
Благодаря
Алёшке мы изучили зоопарк, окрестные песочницы,
магазины детской книги и игрушек, а также парки, о
которых мы не имели представления. И, наконец, мы
познакомились с соседями. Они много раз
жаловались на шум после десяти вечера. Алёшка
рисует и может спеть «Дождик, дождик». А иногда
ему удаётся сбегать на горшок. Словацкая еда ему
подходит. Похоже, и я с женой. Она в вопросе об
усыновлении продолжает упорствовать. Держись,
старик!
5 мая
Пятница.
Две недели мы были на свадьбе сына. В 17.15 мы
приземлились в Шереметьево. В 18.45 мы уже в Доме
ребёнка. Анна Николаевна, эта образованная,
ласковая, опытная, но деловая женщина, чуть не
довела меня до инсульта. Она с улыбкой сообщила,
что неделю назад за Алёшкой пришла его
собственная мать. Об отце ни слова. Ни о
настоящем, ни о потенциальном. Как будто отцы и не
существуют. У женщин нет ни капли чувства. Завтра
я стану основателем международного
антифеминистического движения. Евгений Петрович
наверняка поможет мне сделать сайт.
Перевод Наталии Шведовой.
[На
первую страницу (Home page)]
[В раздел "Словакия"]
Дата обновления информации (Modify
date): 19.07.04 19:45