Валерий Бегунов
Климов и Гоппе на а пока лип снули книжки
Возьмем Володю и Виктора. Перемешаем-перемножим. Что выйдет? Если это художник Виктор Гоппе и поэт Вдалимир Климов — выйдут удивительные книжки. Я к чему клоню? Перевод имени «Виктор», как известно — «победитель». «Влади-мир» — тут и ёжику понятно. Художество рождается тогда, когда человек-творец абсолютно подчиняет себе материал своего творчества и своё ремесло. Побеждает их и овладевает ими настолько, что сам растворяется в них, и уже неопределимо — сам ли художник нашёл... «учуял»... материал, повод для творческого акта, или найден и уловлен был этим материалом, поводом через какую-то сверх-чувственную сферу, существование которой недоказано, как недоказуемо — кто к кому быстрее, неуклоннее и точнее идёт: художник к форме или форма высказывания к творцу...
Сотворчество художника и издателя Виктора с эссеистом и поэтом Владимиром на... на... на... клим!.. о!.. типило и вы... вы... гопп!.. нуло цикл мини-тиражных изданий. Все они «номерные» — когда каждый экземпляр не столько типографирован, сколько рукотворен. И потому пронумерован. А весь тираж — два-три десятка экземпляров (а то и меньше — почти как число авторских оттисков гравюры).
Вопрос на засыпку — какими должны быть книги, в которых помещены такие тексты:
Я танцаво танцуючи
Я красавя красуючись...
Да ещё названия у них — «ФормоЯчество». Или — «Стишайшее солнце».
Правильно, в этих книжках должно быть много «картинок». И «картинками» здесь становится все — каждая бумага, каждый знак препинания, и даже пробел между буквами, и чистое поле бумаги между изображениями. Книжный график, художник Виктор Гоппе умеет именно это — он «делает изображением» всю книгу. Книга по-настоящему иллюстрирована, когда не только каждая страница, каждый разворот, но весь книжный блок мыслится, ощущается и воплощается как единое изобразительное сочинение. Таковы несколько книг, придуманных за последние годы Виктором Гоппе по стихам Вдалимира Климова.
Иные из них — почти как альбомы, и листы с изображениями переложены папиросной бумагой. Для других подобрана особая бумага, фактурой и тоном — почти как «обойная»; вроде той, что в 20-е годы 20-го столетия шла на издание книг и рисование плакатов. Есть в сочинениях современного экспериментатора Климова нечто общее с авангардными опытами первых десятилетий прошлого века. Вдалимир Климов... Хм. Хорошая оговорка... вдали-мир... он выглядывает в мирах прошлых эпох, ушедших в даль времени, что-то сверх-общее... И вот Гоппе в одной из книг по стихам Климова создаёт изображения в манере «Окон РОСТа». А в другой — в стилистике «революционного советского фарфора».
Климов гоппирует словами и фрагментами слов. А Гоппе климудрствует изображениями. И все вместе — праздник прицельно-насмешливой выдумки.
Любашистая пристрастенность Климова к абсурдазмам разнословья явила «Абракадабрец», который смахивает на кредо:
Стереотипы
в стереотапочках
стереотопали тихою сапочкой
в чьи-то стихи
...это из климовских стихов они удирают в иные, чужие стихи. Климословье безжалостно игруче ко всеобще-похожему, привычно-вылизанному, ожиревше-сглаженному спящим разумом. Климовское стихованье — это всеобщий бранец, игрунец и танцеванец. Не случайно один из театров, в котором играют дети, — «Белые лилии» из подмосковной Электростали — ставит по стихам Климова уже второй спектакль. Климовские стихиямство, стихиядство и стихиярость в игре детей на сцене — будто перво-родство перво-смыслов в перво-речь из перво-звуков. В том, как непосредственно-телесно ребёнок познаёт мир, есть нечто первобытное. А изощренно-разумное климоканье как-то по-детски первобытно вертит, крутит, разламывает и заново склеивает слова, выискивая отражение... отблеск... дуновение тени от пра-пра-пра... пуповины, что связывала напрямую перво-думание и перво-говорение. В этом климатроне мыслительный фантазм о первопричинах, усилие воображения сами есть ясно осязаемое первоначало. Слова у Климова скалейдоскоплены во внутренне трепещущие, мерцающие узоры — они словно видимы. Такая призрачная визуализарность вербулек и вербулярий возвращает к пра-матерной природе бытования слова: когда оно беззастенчиво рождалось из движения и бесстыдно давало имена вещам и жестам, и само было естественным жестом наших пра-папцов и пра-мамусек в обрядовых плясках у ритуального костра в той, ещё ювенозной древности, когда чувство было мыслью, а мысль только-только осознавала необходимость свободы от плоти, и рвалась в неназванную ещё ноо-сферу, и единым духом, единым дыхом выбивала из горла осколки звуков. Вот это пра-словье, пресловье трепещет, танцует, бурлит и скандалит в стихах Климова.
Эту их видимую, перво-основную, игровую природу угадал Гоппе. Но и его книжная графика — словно первобытные петроглифы и обрядовая живопись на стенах пещер.
И явились книжки, в которых будто играючи слово превращается в рисунок, а изображение рождается из слова. А как иначе? Это единый, нераздельный — ибо первозданный... перво-данный и перво-взятый мета-язык нашей души.
...Вот. Сказанул банальность. Не всеми, правда, признаваемую — что тоже есть банальность, и за обе эти банальности Климов бы меня удушил своей бородой, если бы смог догнать... Но меня спасает фамилия.
Виктор Гоппе, Москва, январь 1999 г.
Обложка книги Владимира Климова, выполненной Виктором Гоппе и опубликованной в газете «Media Art Арлекин», Москва, 2003 г.
Виктор Гоппе. Изготовление керамической книги «Реконструкция». (Тираж 10 экз.), 1995 г.
Книги Владимира Климова, сделанные Виктором Гоппе
1. Сердце красивое (год не указан).
2. Жызнь Жызели 1999 г.
3. ФормоЯчество 2001 г.
4. Мущина Шантрапэ 2002 г.
5. Шарады 2003 г.
6. Стишайшее Солнце 2003 г.
7. Яблоко созрело 2003 г.
8. Арена Адреналина 2004.
[На
первую страницу (Home page)]
[В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 31.08.06 16:32