Memory
Русские в Словакии

Николай Георгиевич Михайловский

Мои воспоминания о Русской гимназии в г. Моравска Тржебова

Статья впервые была опубликована в журнале «Вместе» в № 3 и 4 за 2000 год (Братислава, Словакия).

Сначала несколько слов о себе и моей семье. Я родился 26 июля 1922 года в Праге как сын русских эмигрантов. Мой отец, Георгий Николаевич Михайловский, сын известного русского писателя и инженера-строителя железных дорог Н.Г.Гарина-Михайловского, родился в России, в Усть-Каменогорске (область Уральского казачьего войска) в 1890 году. После окончания юридического факультета Петербургского университета он с первых дней первой мировой войны поступает на службу в Министерство иностранных дел России, сначала как секретарь по юрисконсульской части, а затем и начальником международно-правового отдела. В МИДе он прослужил шесть лет — с августа 1914 по декабрь 1920 года — т.е. во время царской России, Временного правительства и, наконец, в администрации Деникина и Врангеля вплоть до врангелевской эвакуации во Францию. Осенью 1921 года мой отец переселился из Парижа в Прагу и женился на Анне Николаевне Глебовой, которая тоже эмигрировала из России в 1921 году. В Праге был основан Русский юридический факультет, и мой отец стал профессором этого факультета на кафедре международного права, где преподавал вплоть до закрытия факультета в 1928 г. Потом он получал небольшую субсидию от правительства ЧСР и подрабатывал изданием переводов книг моего деда Н.Г.Гарина-Михайловского («Детство Тёмы», «Гимназисты», «Студенты», «Инженеры» и др.) на чешском, словацком и французском языках, а также изданием собственных произведений (под тем же псевдонимом, что и дед): романов «Потерянная и возвращённая родина», «Два солнца» и пр. В 1932 году мы переселились из Праги в Братиславу, где отец продолжал подрабатывать печатанием статей по международному праву, беллетристике и т.п. в словацких газетах, журналах и лекциями в словацком радио. Так он и жил, в сущности, как безработный до 1939 года, когда возникло Словацкое государство, и мой отец поступил на службу в МИД этого государства. Тут он работал до конца второй мировой войны. Но после прихода фронта и Советской Армии в Братиславу 17 апреля 1945 года он был арестован НКВД и перевезён в концлагерь в Донбассе, где и умер в 1946 году. На основании Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года мой отец в 1997 году был реабилитирован. Его лучшим произведением являются «Записки — Из истории российского внешнеполитического ведомства. 1914—1920» (в двух книгах). «Записки» до 1945 года хранились в Русском загранично-историческом архиве в Праге, а в 1946 году были переданы в архив МИД СССР, где пролежали до их издания (Москва, «Международные отношения», 1993). «Записки» ценны тем, что в них много места отведено деятельности российского МИДа как в царский период, так и в период Временного правительства и при белогвардейских правительствах Деникина и Врангеля.

Моя мама, Анна Николаевна, урождённая Глебова (отец её был электротехническим инженером), была тоже дворянского происхождения. Она родилась 10 февраля 1897 года в Петербурге, где окончила женскую гимназию Стоюнина и до революции ещё два года посещала историко-филологический факультет Петербургского университета. В 1921 году она покинула родину и прибыла в Париж к своему будущему мужу. После замужества родители переселились в Прагу, а в 1932 году в Братиславу. В период первой ЧСР мама вела домашнее хозяйство и подрабатывала частными уроками иностранных языков. С 1945 года и до ухода на пенсию она преподавала русский язык в разных гимназиях Братиславы. Умерла она 18 июля 1981 года.

С раннего детства я находился в обществе русской эмигрантской интеллигенции, сначала в Русском профессорском доме в Праге, в Бубенче. Там жило много известных русских профессоров (Н.О.Лосский, Вергун, В.И.Вернадский, А.Л.Бём и др.). Моим крёстным отцом был известный писатель Евгений Николаевич Чириков. Однако пражский климат на меня действовал плохо, и я часто болел не вполне ясной лёгочной болезнью и основную школу не посещал. Я поступил только в последний класс основной школы уже в г. Моравска Тржебова.

Русская гимназия в г. Моравска Тржебова

Официальное название «Русская реформированная реальная гимназия в Моравской Тржебове». Гимназия была основана в 20-е годы, по всей очевидности, на территории бывшего лагеря русских военнопленных в первую мировую войну, созданного ещё во времена Австро-Венгрии, вернее всего, самими военнопленными. Лагерь находился на некотором расстоянии от городка Моравска Тржебова и был ограждён. Гимназия занимала довольно большое пространство, но не на равнине, а на склоне горки, с главными воротами по направлению к городу на самой нижней части участка, с православной деревянной церковью на вершине с левой стороны участка. Главную часть территории занимали две колонны больших деревянных бараков (по 8—10 бараков в колонне), которые служили интернатами для учеников, далее находилась столовая, кухня и склады продовольствия и снабжения. В нижней части правой колонны было каменное здание школы для низших классов гимназии, а с левой стороны были дома преподавтелей, большой гимнастический зал и зал собрания, волейбольная площадка, теннисные корты и школа для высших классов. В верхней части территории с правой стороны была каменная школа для учеников-немцев из Моравской Тржебовы, которые туда ежедневно ходили, и нередко бывали драки между нами и немцами. Лагерь находился под лесистой горой, в 20—30 минутах ходьбы от города, преимущественно — немецкого (Morische Trebau).

Гимназия представляла собой чудный кусочек России в Чехословакии, так как все жители (воспитатели, преподаватели, их семьи и остальной персонал) были русские, и обучение и общение шло на русском языке. Обстановка также была русская. Ученики были детьми русских эмигрантов или смешанных супружеских браков, дети легионеров с русской матерью со всей Чехословакии. Небольшое количество учеников было подкарпатороссами. Я посещал в гимназии только первые три класса с 1932 по 1935 год, так как потом гимназия, к сожалению, была ликвидирована или, вернее, соединена с пражской русской гимназией в Страшницах.

Когда-нибудь будет написана подробная история русских, живших и живущих по всему свету. И наши воспоминания, воспоминания очевидцев, наверное, будут иметь особенную ценность. Потому мы и пишем их. Память о людях и времени, в котором они жили, должна оставаться. Мы не опускаем никаких подробностей, потому что, кто знает, какая из них сыграет свою роль в будущем.

Жизнь в интернате была в стиле кадетского корпуса с довольно строгой дисциплиной, более строгой для низших классов. Все ученики носили форму, которая состояла из чёрной гимнастёрки с белым кантиком на воротнике, подпоясанной ремнём, чёрных коротких штанов (у детей низших классов), чёрных чулок-гольфов и сапог или длинных брюк (высшие классы). На голове — чёрная фуражка со знаком гимназии — гербом ГМТ. В тёплые дни осенью и весной мы носили белые гимнастёрки (есть фотографии). Девочки тоже были одеты в форму (тёплые платья). На завтрак, к обеду, на ужин, в церковь, на прогулки и т.п. мы всегда шли в строю по классам.

Спальные комнаты (палаты) в бараках были довольно просторные с 20—30 койками (в комнате) и со всеми нужными удобствами (шкафчики для хранения белья и личных пособий, умывальники, уборные и пр.). Вся жизнь в интернате шла под надзором воспитателей и воспитательниц, которые чередовались — все очень замечательные люди. Помню воспитателя Савельева и калмыка Баяна Баяновича (фамилию забыл). Поддерживать дисциплину им помогали избранные ученики старших классов.

Жизнь в гимназии была хорошо налажена. Мы вставали в шесть часов утра и после уборки в семь часов шли в столовую на завтрак. С восьми до часу проходило обучение в школе. Предметы обучения, например в третьем классе, были следующие: Закон Божий, языки (русский, чешский, латинский), история, география, математика, физика, рисование, гимнастика, пение, рукоделие. После обучения и обеда была подготовка уроков и разного вида забавы (футбол, волейбол, теннис и пр.) вплоть до ужина. По вечерам мы проводили время с воспитателями и в десять часов вечера шли спать. Наше здоровье было на попечении искусной докторши и сестёр милосердия (в отдельном помещении больницы с палатами для учеников и учениц). В субботу и в воскресенье обязательным было посещение церкви (всенощная и обедня), где хорошо пел гимназический хор под руководством учителя пения, известного баса Бориса Степановича Евтушенко (с 1941 по 1945 год солиста оперы Словацкого национального театра в Братиславе).

Из других преподавателей помню только нашего классного наставника В.Грабового, заместителя директора Д.Гнедовского и директора В.Светозарова. Его дочь Нина была моя одноклассница, а позже стала доктором медицины и работала в Братиславе. Из других одноклассников помню Тамару Нахмазову, Киру Полторацкую, девочку Павлиотти. Из мальчиков моего возраста хочу назвать Андрея Сомова (инженер-архитектор, сейчас живёт в Канаде), Бориса Накладова, Игоря Червинку и Жоржа Александрова (его родители жили в Нитре, Жорж в последнее время — в Карловых Варах). Из карпатороссов я дружил с Мишей Гарагоничем. Он был из очень бедной крестьянской семьи — во время летних каникул почти вся деревня, где они жили, сгорела от пожара. Из старших гимназистов хорошо помню Бориса Чеботарёва, Петра Липко и его старшего брата Ивана (лётчик словацкой армии, погиб при аэроаварии в Малых Карпатах), и ещё Шуру Вольницкого, у которого был чудный баритон, и он выступал как солист с нашим гимназическим хором на праздниках — помню его «Тренчианске годины...». Из более старших выпусков гимназии, похоже, что в Словакии жила Людмила Лупандина (урождённая Герасименко) и её брат Ляля Герасименко (Гомерски) и, кажется, мать певца Андрея Кухарского. Конечно, всех тржебовцев, проживающих в Словакии, не упомнишь.

В заключение ещё несколько слов об общественно-культурной жизни в гимназии. Общественная жизнь была очень разнообразной. На торжествах, кроме гимназического хора, выступал хор мальчиков — гимназистов, сыновей донских казаков (дирижёр — тоже сын казака) с репертуаром под хор Жарова. Помню очень торжественные похороны одного из старших преподавателей с похоронным шествием через весь город Моравска Тржебова на кладбище с другой стороны города. Помню также Дни русской литературы, где мы, дети, шествовали вокруг площади (посередине которой росла большая липа), где были укреплены имена всех известных русских писателей, и имя моего деда было, конечно, самое длинное — Н.Г.Гарин-Михайловский. Смутно мне вспоминается, что нашу гимназию посетил и президент Т.Г. Масарик. Наши воспитатели нам по вечерам часто рассказывали интересные истории, события из жизни и т.п. Помню князя Голицына, старика высокого роста с лысой головой, и его худощавую супругу — они жили от продажи пирожков и школьных пособий в маленькой лавочке. Он, однако, любил рассказывать о своих обширных владениях ещё в царские времена, где вольно паслись табуны его коней.

mihaylovskiy1.jpg (25645 bytes)

Гимназист Ника Михайловский

mihaylovskiy2.jpg (31977 bytes)

Ученики Русской реальной гимназии с классным наставником (весенне-осенняя форма)

Братислава, 26 июня 1999 года.


[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Словакия"]
Дата обновления информации (Modify date): 23.06.06 15:17