Чезаре Павезе

Конец августа

Агустовской ночью, обволакиваемые дуновениями тёплого порывистого ветра, мы медленно шли по тротуару, изредка обмениваясь словами. Внезапно настигавший ветер оставлял на моих губах и щёках благоуханные волны, а затем кружил уже сухие листья бульваров. Теперь я не помню, при-надлежал ли этот запах женщине или летним листьям, но тогда моё сердце неожиданно переполнилось — настолько, что я остановился.

Полуобернувшись, Клара ждала, пока я подойду. Когда на повороте нас снова настиг порыв ветра, не поднимая глаз, Клара уже собиралась остановиться в ожидании. У двери она спросила меня, хочу я домой или погуляю ещё. Неподвижно я стоял на тротуаре — слушая, как хрустит по асфальту сухой лист, — потом ответил, чтобы она поднималась, а я приду следом за ней.

Четверть часа спустя я поднялся наверх и сел покурить у окна, вдыхая запах ветра. Из другой комнаты Клара спросила, успокоился ли я. Я ответил, что жду её, и мгновение спустя мы уже были рядом в тёмной комнате. Облокотившись на мой стул, Клара подставляла лицо теплому ветру. Тем летом мы были почти что счастливы. Я не помню, чтобы мы ссорились, и прежде чем уснуть, мы долго лежали рядом. Клара всё понимает. Тогда она любила меня, и я любил её, и об этом не надо было говорить. Однако теперь я знаю, что наши несчастья начались именно той ночью.

Лучше бы уж Клару злило это моё состояние, и она не ждала меня с такой преданностью. Она могла бы спросить, что со мною, или догадаться сама — ведь было же у неё чутьё, — но только не молчать, как понимающе молчала она. Я ненавижу людей, уверенных в себе, и я в первый раз почувствовал, что ненавижу Клару.

Так случилось, что этот ночной вихрь неожиданно вдохнул в меня ощущение какой-то позабытой радости, одно из тех тайных, скрытых воспоминаний, которые, как наше тело, присущи нам с детства. Там, где я родился, пляж летом заполнялся купающимися и жарящимися на солнце людьми. Это были три, четыре месяца жизни, всегда неожиданной и разной, оживлённой, волнующей, какая бывает во время путешествий или переездов. Домики и улочки кишели детьми, семьями, полуголыми женщинами, которые уже не казались мне женщинами и назывались отдыхающими. У ребят же были самые обыкновенные имена. Мы дружили, я катал их на лодке, или мы убегали в виноградник. Дети отдыхающих любили целые дни проводить у моря, и их было трудно увести поиграть у низких каменных оградок или на склонах горы. Между горой и поселком стояли загородные дома, окружённые садами, и во время гроз в конце августа ураганы пропитывались свежим знойным запахом цветов, стелющихся по камням.

Теперь Клара знает, что порывы ночного ветра напоминают мне те дни. Она восхищается мной — или восхищалась — настолько, что улыбается и молчит, когда видит, что я вновь предаюсь воспоминаниям. Если же я заговариваю с ней об этом, как бы посвящая её, она почти готова броситься мне на шею. И всё потому, что она не знает: именно той ночью я понял, что ненавижу её.

Есть в моих детских воспоминаниях что-то, не терпящее плотской женской ласки — даже Клариной. В те годы, которые теперь почти неразличимы в моей памяти, дремлющие мгновения, которые могут зажечь только какое-нибудь ощущение или чей-то голос — и тогда вдруг расстояние исчезает и невозможно поверить, что ты вновь обрёл эту огромную радость в исчезнувшем и почти утраченном прошлом... Мальчик — это был я? — останавливался ночью на берегу моря — наверху была музыка и призрачные огни кафе — и вдыхал запах ветра, но не обычный запах моря, а неожиданный, откуда-то приносимый резкий аромат цветов, высушенных солнцем, экзотических, осязаемых. Тот мальчик мог бы существовать и без меня. На самом деле он и существовал помимо меня, и он не знал, что его радость много лет спустя неожиданным образом проявится в другом человеке, в мужчине. Но считается, что мужчина должен жить с какой-нибудь женщиной, с женщиной. Он должен знать её тело, должен обнимать, ласкать её, овладевать одной из тех женщин, которые, чёрные от солнца, танцевали в свете огней ночного кафе на берегу моря. Мужчина и мальчик существуют вместе, не подозревая друг о друге. Они ищут друг друга, а когда встречаются, им надо вновь остаться одним.

Клара, бедняжка, очень любила меня той ночью, как и всегда. Может быть, она меня любила даже сильнее, ведь и у неё есть свои хитрости. Иногда, притворяясь, мы пытаемся вновь создать между нами тайну, делая вид, что каждый из нас остаётся для другого загадкой, так мы стараемся избежать однообразия. Но с некоторых пор я уже больше не могу прощать ей, что она женщина, то есть одна из тех, кто превращает далёкий аромат ветра в запах плоти.

Перевела с итальянского Ирина Баранчеева.


[На первую страницу (Home page)]               [В раздел "Италия"]
Дата обновления информации (Modify date): 13.05.06 12:10