Италия

Синьор детектив Андреа Камиллери

Среднего роста, коренастый, Андреа Камиллери говорит низким голосом, неторопливо и обстоятельно, куря одну сигарету за другой. Он напоминает комиссара Мегрэ, и, как я понимаю позднее, отнюдь не случайно: известный писатель, а в прошлом сценарист и режиссер много лет был автором популярного в Италии телесериала, посвященного герою Жоржа Сименона.

Андреа Камиллери родился в поселке Порто Эмпедокле, недалеко от города Агридженто на Сицилии, ставшего родиной другого выдающегося итальянского писателя – Луиджи Пиранделло. В 1978 году он дебютировал в литературе, опубликовав роман «Порядок вещей», а уже второй его роман «Струйка дыма» получил престижную премию «Джела».

В 90-х годах Камиллери пишет и публикует романы с детективным сюжетом, которые поставили его в один ряд с такими писателями, как Л.Шаша, К.Э.Гадда, У.Эко, М.Пьюзо и другими, работающими в том же жанре. Позднее в детективах Камиллери неизбежно появился герой-сыщик, комиссар Монталбано, своего рода Шерлок Холмс, комиссар Мегрэ, Эркюль Пуаро или мисс Марпл, который принес его создателю славу и в то же время стал его наваждением.

В своей римской студии, загроможденной книгами и самыми разнообразными предметами, какие только могут интересовать сочинителя детективов, Андреа Камиллери поделился с нами размышлениями о тайнах своего мастерства, о прошлом и будущем детективного романа, а также рассказал о рождении комиссара Монталбано.

– Синьор Камиллери, в последнее время книжный рынок наводнен самой разнообразной детективной продукцией. Как вы объясните подобный феномен?

А.К.: Детективный роман диктует своему создателю очень жесткие правила, и в некотором смысле это становится довольно простой книгой для написания. Думаю, что «детективщики» чувствуют себя защищенными рамками своего жанра, и поэтому многие дебютанты предпочитают начинать с детективов, а не с любовных или психологических романов, где ты абсолютно не знаешь, куда тебя выведет сюжет. В детективе же ты должен только соблюдать правила.

– Вы могли бы в двух словах рассказать об этих правилах?

А.К.: Скальфари (известный журналист, основатель газеты «Реппублика». – И.Б.) был не так уж и не прав, когда атаковал детективный роман за его штампы. В детективе, как правило, происходит преступление и вокруг него разворачивается привычное расследование, которое приводит к восстановлению того порядка вещей, который нарушил преступник. Иными словами, преступник всегда наносит ущерб обществу, а полицейский или следователь ставит все на свои места.

– Ему всегда удается сделать это?

А.К.: Конечно, все нити у него в руках... Однако должен заметить, что все это верно лишь отчасти... потому что в последнее время ситуация несколько изменилась. Теперь среда, где происходит преступление, стала более важна, чем преступление как таковое. Поэтому детективные романы хорошего качества трансформировались в своего рода романы-эссе, романы-исследования – социально-политические, социально-психологические и т.д. Детектив начал раскрывать некоторые стороны общества, в котором мы живем, и именно в тот момент, когда контекст стал более важным, чем текст, детективный роман получил новое развитие. Он стал более сложным по сравнению с временами Шерлока Холмса или Агаты Кристи. Уже недостаточно сказать: «Убийца такой-то». Мы должны понять, почему он совершил убийство, почему он находился в этой ситуации?

– Значит, не случайно некоторые писатели выбирают форму детектива, чтобы написать исторические или психологические романы?

А.К.: Мы можем написать прекрасный детектив об убийстве Юлия Цезаря и в то же время погрузиться в историческую обстановку того времени. На самом деле, любой роман, основанный на реальных событиях, а не на вымышленных фактах, это своего рода расследование. Нужно только видеть – этому нас научил Достоевский – проводится ли это расследование полицейской структурой или сам индивидуум исследует себя и окружающий его мир.

– Можете привести пример?

А.К.: Вы помните «Царя Эдипа», где главный герой не может объяснить происхождение того зла, которое постигло управляемый им город? Но постепенно он понимает, что это зло есть он сам. Это первый великолепный детектив, который написан в истории человечества. Не обязательно преступление, но мотор, который движет эволюцией, это постоянное расследование, постоянный вопрос.

– Следовательно, для вас литература любого типа построена на расследовании и содержит в себе маленький детектив?

А.К.: Да. Вспомним «Библию». Двое судей обвиняют Сусанну в том, что она была застигнута под деревом с юношей и, следовательно, должна быть предана смерти за прелюбодеяние. Но пророк Даниил говорит: «Кровь этой женщины не падет на меня». «Почему?» – спрашивают его. «Потому что я говорил с судьями, и они не убедили меня». И здесь происходит первый в истории детективного романа перекрестный допрос. «Какое дерево было?» Один говорит: «Тополь». А другой: «Яблоня». Нет! Стоп! Не может быть, чтобы вы называли такие разные деревья, если оба присутствовали при прелюбодеянии. Поэтому он ставит под сомнение всю историю. Это уже детектив, не будучи, строго говоря, детективом.

– Классический детектив имеет английские корни?

А.К.: Я бы сказал, американские. Каковы основные элементы детектива? Ты, автор, не имеешь права запутывать читателя. Ты должен дать ему те же самые возможности, которые есть у следователя. Может случиться, что читатель раскроет преступление первым, если способности позволяют. И это большая заслуга писателя – пригласить читателя быть следователем, заставить его идентифицировать себя с ним.

– А как же классическое разоблачение в конце?

А.К.: Мы часто пишем детективы, в которых ты с самого начала знаешь, кто совершил убийство. Детектив теперь интересен тем, как полицейскому или следователю удастся разоблачить преступника. Когда-то убийца действительно должен был быть раскрыт в самом конце, но эти правила больше не действуют. Самое главное – это логика.

– Когда вы начали писать детективы?

А.К.: Я писал исторические романы, и мой метод был абсолютно анархичным. Например, однажды я прочел в парламентских отчетах 1875 года на Сицилии следующий диалог между президентом комиссии, сенатором Кузой и мэром маленького городка Нишеми. Сенатор утверждал: «Господин мэр, недавно в вашем городе произошли кровавые события...» А мэр отвечал: «Нет, Ваша честь, дело касается одного фармацевта, который из ревности убил семь человек». Он сделал это из ревности, значит, это не «кровавые события», как их понимают в сицилийской провинции, т.е. как дела мафии. Мне этот диалог дал толчок к написанию романа «Сезон охоты». Я выбираю какой-нибудь факт, который наиболее меня поражает, и вокруг него строю весь роман. Но однажды я спросил себя: «Андреа, ты способен написать роман, который начинался бы с начала и заканчивался в конце?» И я понял, что единственный роман, который я смогу написать подобным образом, может быть только детективом. Поэтому мой комиссар Монталбано родился не из необходимости его присутствия в повествовании, но благодаря моей внутренней дисциплине. Когда же я закончил первый роман «Форма воды», где действует мой герой, я понял, что довольно поверхностно «нарисовал» комиссара Монталбано. И я написал второй роман «Собака из терракоты», чтобы лучше определить его черты, после чего у меня не было ни малейшего желания продолжать это дело. Но эти два романа получили такой невероятный успех... что повлекли за собой и другие. Мой герой начал жить собственной жизнью, а я оказался внутри этой истории. Я совсем не собирался быть «детективщиком», друзья мои!

– У комиссара Монталбано есть прототип?

А.К.: Я считал, что этот персонаж был от начала до конца выдуман мной. Однако когда появился четвертый роман, моя жена заметила нечто такое, что повергло меня в шок, поскольку я должен был признать ее правоту. Она сказала: «Ты отдаешь себе отчет в том, что в образе Монталбано создаешь единственный портрет твоего отца?» И это действительно так!

– Зная о ваших сицилийских корнях, мне было странно не найти в ваших детективах проблем, связанных с мафией.

А.К.: Это мой выбор. В романах с Монталбано мафия всегда присутствует, но, скажем так, на втором плане. Почему? Мой долг признать, что мафия на Сицилии существует, и я признаю это. Но не хочу идти дальше, поскольку считаю, что делать главным героем мафиози, значит, в некоторой степени оправдывать его. А я этого не хочу. У выдающегося сицилийского писателя Леонардо Шаши в его знаменитом романе «День совы», посвященном мафии, есть герой Дон Мариано Арена, который в какой-то момент становится тебе симпатичным. Я же считаю, что когда мафиозный персонаж начинает разделять симпатии читателей, это большой риск, который провоцирует писатель.

– Сицилия по-прежнему присутствует в вашей жизни?

А.К.: Я переехал в Рим в 1949 году, но не покинул Сицилию. Мы, сицилийцы, всегда испытываем ностальгию по нашей земле и продолжаем нести ее в себе, где бы мы ни находились: в Риме, Берлине или Москве. Например, Бранкати уехал в Рим, но продолжал писать о Катании. Верга искренне хотел написать роман, действие которого происходит в Милане, но вместо этого написал «Лень». Сицилия для нас не географическое понятие, но состояние души.

– Каково, на ваш взгляд, будущее детектива?

А.К.: Думаю, что детектив очень повлияет на литературу в целом, на структуру рассказа, как детективы в свое время ощутили на себе влияние других литературных жанров. Думаю, что у детектива хорошее будущее. Не знаю, сколько оно продлится, но до сегодняшнего дня длилось достаточно.

– Вы помните момент, когда поняли, что стали известным?

А.К.: Мои книги продавались в рамках итальянской продажи: 10 - 15 тысяч экземпляров. Постепенно я публиковал мои романы, которые встречали определенный успех, и мне звонили владельцы книжных магазинов и приглашали представить мои книги в различных городах Италии. За три месяца я исколесил восемьдесят книжных магазинов. Что я находил? Тридцать-сорок человек от 50-ти лет и выше, которые прочли мои романы и задавали вопросы. В 1996 году, когда все изменилось, меня пригласили во Флоренцию. И я заметил две вещи. Первое, что книжный магазин был очень большой и что он был переполнен. Второе, пока я рассказывал, подошли несколько молодых людей в их «униформе»: с перекрашенными волосами, серьгами в носу, с голым пупком и т.д. «Эти точно затеют сейчас какой-нибудь спор», – подумал я, и идея мне понравилась, поскольку я люблю спорить. В конце встречи молодые люди встали в очередь вместе с теми, кто хотел получить автографы. Но если другие «смиренно» просили: «Профессор, оставьте ваш автограф, пожалуйста», то эти бросали книги на стол и командовали: «Подпиши для Якопо». Круг моих читателей расширился, и с того момента я понял: «Нравлюсь!»

Беседовала Ирина Баранчеева.
Рим, 2005 г.

[На первую страницу (Home page)]     [В раздел "Италия"]
Дата обновления информации (Modify date): 21.09.07 16:13