О творчестве Станислава Айдиняна

Лилит Козлова

Острота духовного слуха

Подслушанный Фауст” – поэма-эссе Станислава Айдиняна на давно, казалось бы, оставленную тему: о Фаусте, пытающемся проникнуть в тайны Мироздания.

На первой же странице в тексте – образ – перо, которое принадлежало – некоему “тайному советнику”. Оно летит, это удивительное перо, и указывает золотыми бликами путь автору, нашему советнику-гиду в мире тайн, проводящему по глубинам, скрытым пространствам, неявным мирам, по лабиринтам глубин человеческих. И мы, следуя за ним в темноте мрачного подземелья, становимся свидетелями разговора Фауста с Мефистофелем – похоже, что он нескончаем. И снова звучит тема поиска Истины в этом, земном мире, в его замкнутом круге. Фауст таинственно сливается с Гамлетом, с его вечным вопросом о том, — “что мы увидим в вечном сне?” Оба они, Фауст и Гамлет, пытаются постичь мир умом, вычитать Истину из книг, вывести ее из наук, воспользовавшись весом и мерой. Но истина – за пределами круга, она – в Начале Начал, где нет ни времени, ни пространства, а есть Вечность и Бесконечность, в Том, что везде и всегда. Все это есть в глубине вещей, а если человек ищет – себя и свои глубины, в которых истоки Мироздания, — он знает гораздо больше, чем может осознать и выразить словами. И автор входит в истинный мир, попадает за пределы круга, заглянув в глаза своему герою. И вот…

В черном от вечного горя Небе
Ввысь, Треугольником вверх
Засветлела лестница Иакова.

Светлый треугольник острием вверх, символ внутреннего восхождения и одухотворения. С острия стекает луч и утопает в Свете. Но есть и темный его антипод, и он тоже открылся автору, – треугольник острием вниз, – как символ падения в земные вожделения и страсти, темная воронка, которая так легко засасывает человека! Мефистофель тогда хохочет и потирает руки, радуясь своей победе. Вместе оба треугольника образуют фигуру с шестью углами – знак Выбора.

А что мы выбираем? Где уравновешивается каждый человек, на каком уровне Бездны Мироздания? Разрывая нити, связывающие первозданно все со всем, падая, – или связывая и укрепляя их, восходя и создавая новые, творя, и тем самым способствуя благополучию Мироздания, вписываясь в его Законы? Ведь в «миге равновесья – Смысл Вселенной», – напоминает автор. И гармония есть в каждом, но у всех такая разная! Она определяет пласт жизни, – ее уровень, – к которому человек готов, который он выбирает и для себя строит.

В подслушанном разговоре с Мефистофелем звучит мысль Фауста, очевидная для древнего эзотеризма: можно продать нечистому душу, но не Дух. «А дух, нетленный, вечный Дух? – посланец Бога в каждом из нас, лампада Вечности?.. Душа – приманкою, но интересен только

Дух, что кроется за нею, он так далек, так не подвластен Вам!»

Но дух также может быть и запечатанным, и спящим, когда человек несовершенен и в жизни Бога не знает.

Тень жаждет тела – Тело будет тенью,
Хохочет горе – зарыдает радость,
Жизнь движет к смерти – Смерть творит рожденье...

Образ без конца пульсирующей Вселенной, Бесконечности, когда Начало сливается с Концом; подобный древнему знаку змеи, проглотившей собственный хвост…

В миг внутреннего равновесия, приобщившись к Тишине Мироздания, автор попадает в бездну Вселенной и поначалу валится вниз, в черноту – в дни, в суету дел и повседневности. Только усилием воли можно остановить это падение. И он делает это усилие. И вот – остановка, и снова Тишина – внутренняя – как знак притихания земного «я», всей земной «твари».

Я закрыл широко раскрытые глаза,
Последним усилием погасил темный голос,
Воскресил тишину –
Став как зов, как молитва –
И почувствовал светлую боль,
Всем собой услышал –
С Недосягаемой Высоты
Голос Чистого Света
Голос пел существа и миры,
Достигал немыслимых глубин,
Размыкал круги безнадежности,
Связывал нити…

Но как же остановить бессмысленное вращенье на оборванной нити, где со связанными руками и ногами как бы распят автор? Только Любовью. Она, эта Любовь ко всей зримой вокруг Планете описана – хоть и не названа – автором как столкновение с Земным шаром, как падение на него, как удар его – в самое сердце.

«И тут я понял, что в космической метаморфозе столкновения, Земной шар, став малым, как точка, вошел в меня, весь исчез в моем сердце.

Сердце поглотило гигантскую Землю…»

Когда-то о таком же – удивительно – слиянии сказала Марина Цветаева: «Река, слившись с морем, стала больше на целое море, на целого Бога, на целое всё. Река стала морем».

Сердце автора стало Планетой, с ее горестями и бедами, радостями и болью. И вот тут-то открылись глубины, которые всегда одно с Высотами – и тогда везде и во всем – не только в каждой грани открывшегося взорам Краеугольного камня – стало видно всё Творение.

А Мефистофель остался на дне черного «злого конуса» вместе со своими напоминаниями о «договоре».

Новое равновесие – с расширившейся душой и полным Любви сердцем. Это о нем можно прочитать в стихах Зинаиды Миркиной, нашей современницы, поэта и философа:

Весы миров. Две чаши вижу я,
Застывших в равновесии мгновенном,
И на одной лежит душа моя,
А на другой – всецелый круг Вселенной.
Какой же нужен неземной покой,
Какое затиханье в поднебесье,
Чтоб удержать недрогнувшей рукой
Таинственное это равновесье.

Великая Тишина прислушивания к небу. Уничтожение земного, бренного «я» с его земными интересами и вожделениями. И еще – Любовь. Только полюбив всю Вселенную, вместив ее в сердце, можно расширить душу до необъятности Мироздания и уравновеситься в Светлых Высотах.

Только полюбив…

14 мая 1995 г.

[На первую страницу (Home page)] [В раздел "Юбилеи"]
Дата обновления информации (Modify date): 01.07.08 14:23