Формат
Возвращение
(Фрагмент)
Она – инфернальная принцессочка из детской сказки, вся, как рождественская ёлочка, увешанная побрякушками и фенечками, скрывающими следы уколов на почти прозрачных запястьях. Ей вечных четырнадцать лет, и ее взгляд так безмятежно-небесен, что с ним страшно столкнуться. Лолиточка третьего тысячелетия, избежавшая рокового увлечения одержимым Гумбертом.
Она не помнит своего лица и с недоумением рассматривает изящное андрогинное существо, глядящее на неё из зеркал. Каждый божий день она рисует себе новые глаза, скулы, губы – наугад взятым из бездонной сумки цветным карандашом. В её квартире – джунгли. Стены её берлоги увешаны трофеями – флагами дружественных стран, атрибутами чужих религий, афишами виденных спектаклей, мумифицированными букетами, некогда вручёнными ей вкрадчивыми поклонниками. На её ночном столике – пепельница в форме черепа, коробка радужной пастели, восемь разномастных зажигалок (две из них искроносны), томик Элюара и бамбуковая трубка для курения гашиша. На её кухне полно острых ножей и вилок, и когда она берёт их в руки, то помнит о том, что это – орудия убийства. Жестокая пыль вечно летит из распахнутых окон, покрывает серым налётом предметы и всегда разобранную постель.
Прежде чем выйти на улицу из вечного сумрака своих комнат, она перебирает ворох цветного тряпья, сваленного в углу. Она ищет наряд, соответствующий её сегодняшним снам. Бескрайняя цыганская шаль – воспоминание о свободном ночном полете, или джинсовый костюм, весь состоящий из бахромы и скреплённых булавками дыр – как вызов вечной бесприютности, или пахнущая неведомым зверем дублёная кожа, утыканная воинственными заклёпками – как броня средневекового викинга, неуязвимого для коварных стрел, или рыбачья сеть, наброшенная на голое тело, чтобы пахнуть морем, или – вечерний наряд, напоминающий изящное неглиже, дополненный прозрачным шарфом, окутывающим тонкую фигурку как декадентский дым аристократических опиумных курилен.
Она живёт на пятом этаже, возвращается домой в сумерках и никогда не зажигает в подъезде свет, потому что видит ступени и двери в темноте. Перепрыгивая через ступеньки, она напевает: «Джа настоящий джигит: носит джинсы, слушает джаз, курит джойнт, пьет джин, кушает джем, живет в джунглях. Ему служат джины. Джихад, джюс, джуманджи!»
В её зрачках однажды запечатлелась её собственная смерть. Внезапно деформированные хрусталики её небесных глаз вдруг превратят твёрдые стены в волнующийся густой туман, цветом и мнимой фактурой неудачно мимикрирующий под кирпичную кладку. Но её давно не пугают такие метаморфозы. Ничто не способно взволновать, растрогать или испугать её достаточно сильно, потому что она живет в сказке, где всё возможно и всё закончится хорошо само собою. Надо только дождаться конца.
Её друзья обитают на чердаках, в подвалах и в Интернете. Однажды она печатала письмо, и, когда накал любви, направленной к адресату, достиг апогея, монитор вдруг с пронзительным звуком ярко вспыхнул и погас. С тех пор она не садится за компьютер. Правда ли, что компьютерные вирусы передаются пользователям? Сон ребёнка третьего тысячелетия населён дружелюбными карманными дигитальными монстрами. Джа, Джаз, Джихад, Джиджимоны.
Её зрачки расширяются и сужаются сотни раз на дню. Мир пронизывает бесконечная сетка, сотканная из блестящих нитей. Ну и что? Прикорнув на диване в прокуренной комнате, заняв руки бисером, а уши – негритянским рэгги, можно искоса посмотреть на беседующих друзей. Из их глаз, ртов и сердец струятся друг к другу светящиеся потоки. Ну и что? Что делать с этим, когда мягкая апатия мохнатыми лапами обвила непутёвую голову своей жертвы? Разве что принять вовнутрь суррогат детства, пожертвовав ему клетки собственной печени, и выйти на улицу, чтобы в радужном свете фонарей кувыркаться на шершавых облезлых газонах. Или сесть на траву и наблюдать параллельные цивилизации. Муравьи несутся по своим натоптанным тропам. Вступить с ними в контакт. Бросить на их пути соломинку или хлебную крошку.
В прибалтийских дюнах, заросших корабельными соснами, – гигантские в глазах ребёнка муравейники – как образцы то ли древнеегипетской, то ли толтекской архитектуры. Трудолюбивым маленьким жителям услужливая детская ладошка вручит в дар румяную земляничину, сорванную тут же… Слоны бегут муравьиными тропами, антилопы и носороги. Джуманджи – это детская игра в смертельно опасные приключения с минимальным шансом на выживание. Игра, обретшая плоть и кровь, вросшая корнями в незыблемость наших жилищ, проросшая молодыми побегами сквозь наши стены и разрушающая – медленно и бесповоротно – дома, строй, инфантильные грёзы и устоявшиеся понятия пучеглазых обывателей.
Её друзья живут в подвалах и на чердаках. Но путь к ним пролегает через каменные джунгли. В подвалах укрываются от хищников голодные грязные дети и спивающиеся художники. На чердаках охотятся на голубей дикие кошки и слушают музыку пьяные музыканты. Однажды она окажется в стране, загнанной в бомбоубежища, а от бетонных стен музыка отражается мучительной реверберацией...
Жизнь в каменных джунглях диктует свои законы. Город объят страстями коммуникаций. Свободу в городе чеканят. Свою энергию город материализует в дензнаках. Её друзья выходят из Интернета и запускают игру под названием «Цивилизация», чтобы зависнуть там на пару часов.
«Не нарушай своими страстями хрупкое равновесие мира, не нарушай, – поучал мудрый говорящий сверчок, живший в комнате больше ста лет. – Приход всегда предполагает отходняк, таков закон джунглей, дурья твоя башка!» «Ах, я бы хотело, чтобы меня по жизни пёрло и пёрло – интерьер не важен!» – вскричало капризное дитя и запустило в безобидное насекомое чем-то тяжелым. Сказка. В гостях у сказки. Благовоспитанная, но слишком любопытная юная леди летит сквозь землю в тартарары. Не найдётся ли у вас курнуть, госпожа Синяя Гусеница?
* * *
Однажды все её друзья собрались в одном абсолютно безопасном месте, в таком, где об окружающем мире можно забыть без риска для жизни. Увы, то, что все присутствующие были её искренними друзьями, еще не означало, что они дружат между собой. Ей нравилось сталкивать лоб в лоб разных занятных людей и, отстранившись, наблюдать за последствиями. Присутствующие выкурили трубку мира, мысленно вознесли молитву великому Джа и, дабы занять время и развлечь единственную среди них особу женского пола, стали рассказывать истории.
История первая
– Однажды в безденежный, почти голодный день я ехал в автобусе в Центр, отдав за проезд последнюю мелочь. Вдруг в проходе я увидел плавно летящую бумажку – денежный знак, воплощающий целую неделю сытой жизни. Я искренне огляделся по сторонам, ища обронившего деньги, чтобы указать ему на оплошность. Но люди вдруг стали обращаться ко мне: «Молодой человек, вы обронили!» Я поблагодарил Бога (или кто там ещё устраивает такие приятные сюрпризы?) и взял эту бумажку. Мы с Лешкой по этому поводу напились, а потом я ходил ночью по улицам и смотрел вверх: «Почему деньги не сыпятся с неба, почему?»
История вторая
– В нежной юности у меня была веселая подруга Ленка. Своя в доску как сестренка. У подруги был парень Витя, она любила его искренней детской любовью. Однажды Ленка позвонила однокурснице из автомата на улице. И вдруг услышала в трубке разговор этой самой однокурсницы со своим Витей. Они обсуждали подробности своей интимной жизни и смеялись над Ленкой, которая слушала их разговор по телефону. А та не верила своим ушам. Когда первый шок прошёл, она начала орать в трубку что есть мочи: «Что вы говорите, зачем, зачем вы так со мной!» Но те не слышали. Какая-то ошибка на линии: она вклинилась в их телефонный разговор, но они не слышали, как она истерично кричала: «Сволочи!», потому что её вера в любовь и элементарную человеческую порядочность была напрочь наповал убита.
История третья
– У одного моего знакомого была жена-стерва. Он с ней постоянно разводился. За глаза называл её не иначе, как «кобра». На самом деле он был, вероятно, чудовищно к ней привязан. Она была простой хозяйственной тёткой, работала уборщицей, и вдруг… она сама говорила об этом так: «Ну, это… когда у меня чакры открылись, ну, связь с космосом». На самом деле её упекли на несколько месяцев в психушку, потому что ни с того ни с сего её одолели галлюцинации – зелёные черти, змеи и тому подобная нечисть, да так, что она с воем лезла на стенки. А муж держал её за руки, чтоб чего не натворила, успокаивал, воды подносил. Передачи в психушку носил, опять же… Тогда-то у неё и прорезался дар ясновидения. В психушке её подлечили, а дар остался. Распорядилась она им рационально – пошла в шикарный гадальный салон предсказывать бандитам последствия их криминальных разборок. Деньги зарабатывала очень приличные. А стервой стала ещё большей… Мужа куском хлеба при друзьях попрекала. А он добрый был, «коброй» её любя называл, шуткуя.
История четвертая
– У одной моей знакомой был страшный дар. Если она на кого-то злилась (а ведь, случается, мы злимся и на близких, и на дорогих людей), с этим человеком происходил несчастный случай. Степень тяжести несчастного случая определялась силой негативного импульса девушки. Так, например, разные её знакомые попадали в автомобильные катастрофы и получали увечья. Те, кто имел свой бизнес, банкротились, влезали в долги и их ставили на бабки. Некоторые очень сильно получали по голове. А один обварил яйца кипятком, больно было. Серьезно. А ещё один… Но об этом лучше не будем. В конце концов эта девушка удалилась в монастырь, чтобы не иметь соблазна и не раздражаться на людей. Она на самом деле была совсем не злая, впечатлительная просто и нервная.
История пятая
– Один мой приятель решил в первый раз попробовать ЛСД. Обстоятельства для этого события он избрал оригинальные: пошёл с компанией в поход в горы, с палаткой, спальными мешками, с костерком, гитарами и всеми делами, а дело было, надо сказать, зимой. Чуваки водку пили, а он сжевал одну марку, ждёт – никакого прихода. Съел вторую – опять ничего. Он с ребятами водки выпил и еще марку съел. И отошёл в кусты – пописать. Ребята, пьяные, повырубались. Утром проснулись, пока похмелились, то да сё, смотрят - одного нет. Полдня его искали, темно уже, назад идти поздно. Пока до города добрались, пока оповестили, кого надо, пока те раскачались… В общем, машина спасателей выехала только на пятые сутки, ехали искать, скорее всего, уже труп. Едет машина по горной дороге, вдруг откуда-то из сугроба выходит к ним человек – полуголый, полуобмороженный, бородатый, босиком. Вышел на дорогу и рухнул. Полгода в психушке отлежал, а потом как святой стал – говорил исключительно цитатами из разных священных писаний, и ничего уже ему от жизни не надо было.
Друзья рассказали свои истории, и в воздухе повисла пауза. Тогда они обратились к девушке:
– Мы ничего не знаем о тебе, кто ты, откуда, почему здесь оказалась? Расскажи нам свою историю.
Её история:
– Однажды я оказалась в центральном универмаге, поднималась в лифте на пятый этаж, в ресторан «Каракумы». Со мной в лифте было ещё несколько человек.
– Что там будет-то? – спрашивал подвыпивший парень своего спутника.
– Перформанс.
– Как, как? Пер-фор-манс? Да, мне рассказывали про этого парня, голый бегает по улицам, людей за ноги кусает. Это ж он, да? Ну-ну. Попробует он меня укусить, да я его сам!
Другой мужчина объяснял свою точку зрения бальзаковской, не по возрасту шустрой даме:
– Я не считаю это искусством. Это тонко просчитанная спекуляция на людских слабостях и пороках. Все его комментарии – околофилософский бред, не более.
– Ну, что ты, это новое направление, боди-арт, – возразила дама.
– Это направление известно около сотни лет, ничего нового он не открыл, поверь мне.
Народу была приличная толпа, пускали по пригласительным. Я сунула под нос охраннику просроченную пресс-карту.
Когда я вошла в зал, там уже погас свет, прожекторы приглушённо подсвечивали сцену. Художник взошел на помост. Заиграла странная музыка, вкрадчиво поднимающаяся с басов пиано, по спиралеобразной восходящей – до пронзительного форте, и, достигнув апофеоза, за которым лишь – ах! – падала вниз, но, опомнившись, вновь упрямо поднималась по той же спиралеобразной, чтобы вновь низвергнуться.
Художник ловко и артистично обнажился, продемонстрировав великолепное телосложение. Он надел на лицо нечто вроде намордника с прикреплённой к нему на месте носа кистью. Прожектор спроецировал на стеклянный экран портрет художника – чёрно-белое фото, типа «их разыскивает полиция». Художник взял в руку банку с красной краской. Он макал нос-кисточку в банку с краской и обводил портрет алым контуром. Он двигался под музыку артистично и грациозно, так, что зрители забыли о его абсолютной наготе. Музыка заманчивым диссонансом наращивала амплитуду своего колебания, на исходе крещендо хотелось завизжать или заплакать.
У портрета иссякло терпение: «Ты не художник!» – выпалило изображение и вновь официально поджало губы. Артист проигнорировал этот выпад. Но через минуту портрет вновь выкрикнул в лицо оригиналу: «Ты не художник. У тебя ничего не получится! Ты говно! Ты бездарь! Ничтожество! Блядь!» – портрет уже орал, не переставая. И вдруг зашёлся криком. Художник локтем прошиб стеклянный экран, изображение рассыпалось, музыка оборвалась.
Публика оторопело молчала. Не аплодировать же в самом деле. В передних рядах упала в обморок девушка.
– Свет, свет! – закричал кто-то.
Свет ударил по глазам, люди смущённо оглядывали друг друга.
Сцена была заляпана кровью, художник, скорчившись, сжимал запястье: «Дайте тряпку какую-нибудь». Подскочили помощники-организаторы. Забегали официанты с полотенцами.
– Что ж они, такие сеансы устраивают, бинтов не приготовили. Хотя это, наверное, входит в концепцию, – подумал кто-то вслух.
Падающего художника уволокли за сцену. Официанты разносили вино. Люди делились впечатлениями. Из-за кулис поступали известия: артист задел вену, вызвали скорую. Сообщившая это девушка-администратор, одна из организаторов мероприятия, выглядела зарёванной.
– М-да-а… – мычал испивший дармового винца Илья. – Легко рисовать кровью, когда она хлещет через край. Заправляй фломастер и рисуй. Но кровь иссякает. И что потом?
– Я когда в Питере жила, всякого такого насмотрелась, – улыбалась тусовщица Света. – На меня это такого уж впечатления не производит...
[На первую страницу (Home page)]
[В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 23.02.10 10:43