Ольга Мусакова (Шихирева)

Имена

Пакулин – личность легендарная, хотя имя художника известно далеко не каждому петербуржцу. В свое время о нем рассказали кадры «Ленинградской кинохроники». Они запечатлели В.Пакулина зимой 1941 – 1942 годов с этюдником на заснеженном Невском проспекте. Позднее этот эпизод вошел в документальную эпопею «Ленинград в борьбе».

Начало творческого пути Вячеслава Пакулина пришлось на первые годы революции. Его деятельная и бунтарская натура в полной мере проявила себя еще в начале 1920-х годов. В апреле 1916 года «мещанин Новгородской губернии Боровичскаго уезда Опеченского посада» Вячеслав Пакулин поступает в Петрограде в Центральное училище технического рисования барона А.Л.Штиглица. Голодные месяцы конца 1917–1918 года он проводит в родном Рыбинске, где работает письмоводителем. Зимой 1919 возвращается в Петроград и продолжает учебу уже на Высших курсах декоративно-прикладного искусства им. барона А.Л.Штиглица, совмещая ее с занятиями на курсах сценических постановок, организованных незадолго до этого В.Э.Мейерхольдом. Одновременно Пакулин ведет изокружок в клубе РКСМ Нарвско-Петергофского района. В студенческие годы, по свидетельству современников, Пакулин пробовал себя даже в качестве артиста цирка, тогда же он начал писать стихи. Среди друзей молодого художника были поэты Н.Садофьев и А.Нельдихен, писатель В.Саянов.

«Было в нем что-то бурлацкое, – вспоминал П.И.Басманов, – он, как и многие из нас, был выходцем из народа, к культуре стремился по-настоящему, бегал за теми, кто мог ему что-либо дать».

Вячеславу Пакулину не было двадцати лет, когда началась его самостоятельная творческая деятельность. С 1918 года он работает как театральный художник. Ряд его работ тех лет, находящихся в собрании Театрального музея в Петербурге, вполне характеризует одну из тенденций в деятельности петроградского Декоративного института, членом которого с 1919 года числился Пакулин. Все три эскиза, в том числе эскиз занавеса, представляют собой замысловатое соединение приемов, свойственных мирискусническому пониманию театра, с новациями последователей супрематизма. Вероятнее всего, они экспонировались в ноябре 1922 года на Выставке эскизов театральных декораций и работ мастерских Декоративного института за 1918–1922 годы (о чем свидетельствуют надписи на оборотах листов).

Тогда же Пакулин дебютировал на состоявшейся в Музее художественной культуры в Петрограде выставке «Обзор новейших течений» (1922). Организованная по инициативе В.Татлина, она являла собой попытку «консолидации левых сил» в Петрограде.

В том же 1922 году в результате слияния бывшего училища Штиглица и бывшей Академии художеств Пакулин оказывается студентом живописного факультета ВХУТЕМАСа. Через три года шумно проходит защита дипломной работы художника «Смена» («Героический реализм», 1925). Замеченная критиками, а в их числе был Н.Пунин, она вызвала споры и дискуссии. Еще через год Пакулин становится председателем объединения «Круг художников» (1926 – 1932), в состав которого первоначально вошли сокурсники Пакулина, а позднее к ним примкнула наиболее активная творческая молодежь Ленинграда (А.Пахомов, М.Федоричева, М.Вербов, Л.Британишский, Д.Загоскин, А.Почтенный, А.Ведерников, А.Русаков, В.Малагис, А.Самохвалов, Г.Неменова, Б.Каплянский и другие).

В те времена кумирами были Татлин и Малевич, и в орбиту их силового поля, так или иначе, попадала подавляющая часть студенчества. Пакулин не был исключением, что подтверждают воспоминания, в том числе и круговцев. С самых первых курсов бегали они через Неву в Музей художественной культуры, а затем ГИНХУК. Туда приходили студенты и бывшей Академии художеств, и бывшего училища Штиглица искать ответ на вопрос – каким будет искусство будущего.

Как вспоминал В.И.Курдов, здесь, «...в пустых комнатах дома Мятлева, изучали (студенты ВХУТЕМАСа–ВХУТЕИНа. – авт.) метод Сезанна и Пикассо, постигали основы кубизма, геометризации форм»; здесь, уверовав в новое искусство, Пакулин вошел в «Объединение новых течений».

На уже упомянутой выставке Пакулин показал 14 работ: часть из них являла собой вариации в духе незатейливого кубизма, в которых было больше от В.Лебедева, нежели от первоисточника, другая – свидетельствовала об абсолютной пластичности восприятия художника, экспериментально осваивающего самый широкий диапазон традиций.

Отдавая дань формальному эксперименту, Пакулин насыщает поверхность холста опилками и штукатуркой, присваивает своим картинам подкупающие искренним стремлением прослыть новатором названия, как то: «Формальное разрешение фактуры», «Фактурные разрешения», «Объемы и плоскости» и «Просто живопись». Кстати сказать, в этом он, в значительной степени, повторил опыт учителей: так, скажем, В. Лебедев на этой же выставке экспонирует (среди прочих) – «Рисунки. Упражнения» (перенесение из трех мерного пространства в плоскости), «Упражнения в обработке поверхности в цветовых границах» и т.д.; Н.Лапшин – «Живописное пространство», «Ритм № 1», «Движение № 2», «Симхрония № 2» и т.д.

Владислав Владимирович Пакулин (крайний слева).
Установка украшений на площади Воровского. Начало 1930-х гг.

Владислав Владимирович Пакулин. Конец 1940-х гг.

Владислав Владимирович Пакулин. Начало 1930-х гг.

Владислав Владимирович Пакулин. Конец 1940-х гг.

Из произведений, относящихся к упомянутой выставке, сохранилось немного. Среди работ этого времени – имеющие непосредственное отношение к выставке «Объемы и плоскости» (1922) и одно из «Формальных разрешений фактуры» (1920) и (из числа возможных экспонатов) – «Натюрморт» (с подносом, начало 1920-х годов), «Белый натюрморт» и «Синий пейзаж» (начало 1920-х годов).

Талант и творческий эклектизм объединяет эти работы. «Объемы и плоскости» и «Белый натюрморт» являли собой сплав кубизма и того, что усвоил Пакулин от А.Е.Карева; «Формальное разрешение фактуры» и «Натюрморт» (с подносом) – напоминали о контррельефах B.Татлина, правда, скорее в интерпретации В.Лебедева или, скажем, C.Дымшиц-Толстой. Завершает перечень вполне сезаннистский, употребляя термин критики того времени, «Синий пейзаж». Добавим к этому показанную позднее на дипломной выставке работу 1920 года «Стойло Пегаса», демонстрирующую интерес художника к гротескному стилю живописи и графики русских футуристов.

В 1926 году Пакулин становится лидером молодежного художественного объединения. Он по-настоящему был центральной фигурой «Круга художников». В объединение входили художники не менее одаренные - достаточно вспомнить А.Пахомова, А.Самохвалова, Д.Загоскина, А.Русакова, Г.Траугота, А.Ведерникова, Б.Каплянского – но организатором всех начинаний и автором широковещательных, хотя и немного путаных и наивных деклараций был именно Пакулин.

Основные три выставки «Круга художников» прошли в Русском музее (1927, 1928, 1929) и в Картинной галерее в Киеве в 1930 году.

Поиски декларируемого «стиля эпохи», монументального по форме и емкого по содержанию, воплотились в создании серии программных живописных произведений. Пожалуй, самое известное из них – «Жница» (1926 – 1927), показанная на первой выставке общества. Оглядываясь на «крестьянский цикл» К.Малевича, Пакулин создает свою версию реализма. Он пишет огромное полотно, добиваясь внешнего сходства с фреской, и лишь отдаленно напоминающее о первоначальных натурных зарисовках и этюдах. Тот же путь «очищения» мотива от суетной будничности прослеживается и в другой программной работе художника «Женщина с ведрами» (1928).

Так, в «Жнице», отбросив одни детали и рельефно изображая другие, умышленно усиливая динамику контрастов, свободно сдвигая пространственные планы и контуры объемов, он находит пластический эквивалент физического напряжения, преодоления тяжести. Символический характер образа поясняет авторский текст-манифест на обороте холста.

Пакулин, без сомнения, творчески воспринял опыт авангарда. Наделенный даром колориста, работавший всегда в состоянии «обнаженного нерва», целиком погружаясь в образ, он был заведомо застрахован от плагиата. Пакулин всегда узнаваем и, одновременно, непредсказуем – возможно, потому что в нем жили и поэт, и агитатор, и победу каждый раз одерживал то один, то другой.

В 1920-х – начале 1930-х годов Пакулин, параллельно с монументальными полотнами, создает камерные, совершенно другие, но не менее выразительные в живописном отношении портреты «Дама с веером» (1927) и «Женщина в красной шляпе» (1927), экспрессивные и мрачноватые по настроению «Матрос» (1928) и «Террор» (1929). Рядом с ними – написанные на доске и явно сориентированные на иконописные традиции – «Да здравствует Международный день работниц!» (1929) и «Мать» (конец 1920-х годов).

Эпоху «Круга» Пакулин завершил масштабными полотнами «На току. Молотьба» (1935), «Турбокорпус завода «Электросила» (1932), подытожившими его поездку на шахту в Макеевку этюдами и эскизами, которые так и не реализовались в законченное произведение.

Предвоенные 1930-е годы он пережил, как и многие, трудно. Его творческий экстремизм ранних лет, реализовавшийся в создании художественного объединения «Круг художников» (1926 – 1932), его дерзкие «манифесты» и не менее дерзкие картины, ознаменовав этап, остались в прошлом. Результаты работы над тематическими полотнами явно не удовлетворяли. Иногда он шел на компромиссы, хотя все же старался чтить при этом заветы провозглашенного Н.Н.Луниным «живописного реализма». Все больше начинает привлекать Пакулина «свободолюбивый» жанр – пейзаж. К числу лучших созданных им в предвоенные годы работ относятся «Колхозное стадо» (1930-е годы), «Гатчинский парк» (1938), «Ранняя весна» (1940). С упоением писал он пейзажи и портреты, в которых по-новому раскрылся его редкий талант, а на жизнь зарабатывал оформлением массовых праздников.

В начале Великой Отечественной войны художнику исполнился 41 год. Сомкнулось кольцо блокады... Уже в июне 1941 года вместе с художником В.А.Серовым Пакулин занимается маскировкой аэродромов. На Первой выставке ленинградских художников в марте 1942 года он демонстрирует картины «Народное ополчение», «Взятие немецкого танка» и несколько пейзажей. Позднее совместно с художником Н.И.Пилыциковым создает полотно «Таран Севастьянова». Трудно сказать, когда, в какой момент, но Пакулин понял, что он может рассказать все о войне и блокаде именно в пейзаже. В самую суровую ленинградскую зиму начинает Пакулин работу над серией пейзажей. За два с половиной года он создает их несколько десятков.

Художник хорошо знал и любил Ленинград, однако до войны никогда не писал город, предпочитая красоту естественной природы. Волжанин – Пакулин родился в Рыбинске и прожил в родном городе до 16 лет – по натуре своей он был антиурбанистом. Война смещает акценты. Сосредоточенно всматривается художник в меняющийся облик города, стараясь не пропустить мгновения, уходящие в вечность.

Именно теперь ему по-настоящему открывается величественная красота города. В кошмарном аду бомбежек и ужасов смерти она возвращала ощущение реальности, вселяла надежду. Как никто другой, Пакулин смог это почувствовать и выразить в своих пейзажах.

Зимой 1941 – 1942 года, как вспоминают очевидцы, Ленинград был особенно красив: искрящийся инеем, сверкающий белизной неубранного снега – его выпало тогда на редкость много. Замерло движение на безлюдных улицах.

Один из первых пейзажей блокадной «летописи» – «Дом книги. Проспект 25 Октября» (1942). Художник изображает остановившийся троллейбус. Засыпанный снегом, прижатый к тротуару, он вызывает чувство оцепенения. Но тишина тревожна, и этой тревогой напоен колорит картины, она ощутима в перекличке черных пятен холодных окон, в нервном рисунке кисти, ломающем привычный геометризм архитектуры зданий.

«У Адмиралтейства» (1941 – 1942), «Эрмитаж. Иорданский подъезд» (1942), «Проспект 25 Октября. Весна» (1943), «Демидов переулок» (1943), «Улица Пестеля» (1943), «Львиный мостик. Весна» (1943), «У Фонарного моста» (1944), «Фонтанка» (1944) – названия работ, в основном, очерчивают круг мотивов, к которым обращался Пакулин. Маршрут для мирного времени невелик, но изможденному голодом человеку этот путь давался ценой огромного напряжения.

Когда началась война, Пакулин жил в своей квартире на Литейном напротив Дома офицеров Красной Армии. Участившиеся бомбежки заставили его вместе с женой, художницей Марией Александровной Федоричевой, перебраться в подвальное помещение. Друзья Пакулина знали о его боязни обстрелов, и потому многим совершенно необъяснимым показался поворот в его поведении. А.М.Земцова не раз впоследствии вспоминала, сколь удивительно было наблюдать Пакулина за работой: он стоял на улице с этюдником, рядом санки, на которых он перевозил холсты, стоял и писал, казалось, не слыша ни звуков сирены, ни разрывов снарядов. Милиция неоднократно обращалась в ЛОССХ с требованием призвать художника к порядку, а люди, видевшие его за работой, проходя мимо, благодарили.

Пейзаж «У Адмиралтейства» датируется рубежом 1941 и 1942 годов, он написан в самую суровую и трудную блокадную зиму. Леденящая синева неба – эмоциональная доминанта образа. В каком-то отчаянном порыве раскинулись ветви оголенных деревьев – они четко вырисовываются на фоне силуэта Исаакиевского собора. Скупыми мазками обозначены фигуры людей, грузовик. Кое-где яркая белизна снега нарушена пятнами земли – это воронки от разорвавшихся снарядов. И более ничего не говорит впрямую о войне. Язык живописи Пакулина сродни поэтической метафоре, которая незаметно, но настойчиво вводит зрителя в мир переживаний автора, сообщая пейзажам художника абсолютную временную конкретность.

Как правило, художник заканчивал работу в один сеанс. Чтобы дать ему возможность не отрываясь писать, жена приносила еду. Зимой приходилось работать особенно быстро – краски замерзали на морозе. Выработался своеобразный прием, в котором эскизность соединялась со строгим расчетом, а непосредственность чувств, в свою очередь, дисциплинировалась лаконизмом изобразительных средств.

Каждый пейзаж Пакулина – отдельная поэма. В работе «У Казанского собора. Уборка снега» (1942 – 1943) – предощущение весны и освобождения, «Проспект 25 Октября. Весна» (1943) – воспоминание о пережитой зиме.

Оптимизмом проникнуты пейзажи «Улица Пестеля» (1943), «Землечерпалка» (1943), «Львиный мостик» (1943). В последнем Пакулин добивается редкой выразительности. Львы словно оживают под лучами весеннего солнца, как оживает все вокруг. Живописец любуется их величественной осанкой – они выстояли, как выстояли ленинградцы.

В определенном смысле завершает серию пейзажей Пакулина военных лет работа «Невский проспект в праздник 9 июля 1945 года» (1945). Созданный художником образ вводит нас в атмосферу всеобщего ликования. Многочисленная толпа хлынула на просторы Невского. Увиденный с высоты, поток этот, кажется, нескончаем. В рассеянном свете летнего дня стирается граница между небом и землей и тем самым острее воспринимается масштаб происходящего.

В 1944 году в Русском музее открылась выставка пяти художников – В.М.Конашевича, В.В.Пакулина, А.Ф.Пахомова, К.И.Рудакова и А.А.Стрекавина. Пакулин показал 28 своих пейзажей. Позднее, в феврале 1945 года они экспонировались в Москве, еще раз засвидетельствовав достижения художника, его причастность к лучшим традициям ленинградской пейзажной живописи, которые мы и по сегодняшний день ассоциируем с именами А.Е.Карева, Н.Ф.Лапшина, Н.А.Тырсы, В.А.Гринберга, А.С.Ведерникова, Г.Н.Траугота, А.И.Русакова, А.П.Почтенного и других.

Успех работ Пакулина настраивал на оптимистическое продолжение, однако судьба распорядилась по-своему. В послевоенные годы произведения Пакулина подвергались критике как «яркий пример формализма в живописи». К несчастью, художнику довелось быть свидетелем уничтожения части своих работ – по приказу свыше этот акт осуществили работники Художественного фонда ЛССХ. Бесспорно, все это способствовало тому, что спустя шесть лет после окончания войны Пакулина не стало. Он умер в 1951 году, не отмеченный ни званиями, ни наградами, ни должным вниманием.

Сегодня большая часть наследия художника находится в собрании Государственного Русского музея. За последние полтора десятка лет прошло немало выставок, где экспонировались произведения Вячеслава Пакулина. Они помогли восстановить справедливость, но, по-настоящему, еще «не открыли» творчество этого замечательного живописца.

[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Санкт-Петербург»]
Дата обновления информации (Modify date): 07.11.09 18:44