Отрывок из романа «Француз»*
Предыдущий отрывок из романа Дмитрия Дурасова «Француз» – в журнале «Меценат и Мир» № 41 - 44.
...Ненадолго прервем описание бурной жизни, увы, теперь уже престарелого, некрасивого и потраченного папаши Жу-Жу и вернемся в Париж, в крохотную мансарду нашего юного красавца студента…
Рассеянно гладя своего здоровенного кота, Жорж Жуке задумался… Как настоящий француз, Жо-Жу большую часть жизни думал о красивых женщинах, а меньшую, об учебе и предстоящей карьере. Женщины были особенно близки и доступны. Правда, не все. Большинство из благородных девиц оставались неприступны и холодны как куски базальта. Суровое монастырское воспитание и чудовищная провинциальная гордость превращали их в некие бесполые, призрачные существа, с которыми можно было лишь холодно раскланиваться издали, а вблизи вежливо молчать, задавая невпопад идиотские вопросы, типа – «А мистраль сегодня с моря? Вам нравится это персиковое блюманже? Вы перед сном молились, Дездемона? И т.д. и т.п.»
Одним словом, Жо-Жу любил прекрасных аристократок лишь издали, а вблизи… Его мощное сексуальное здоровье требовало простых и доступных женщин. Самая близкая из них, конечно, была… дядина негритянка.
Раза два, три, четыре в неделю Жо-Жу в тайне носил дяде Жу-Жу корзину с пирожками и сливочными пирожными.
…негритянка улыбнулась, привычно раздвинув ноги. Жо-Жу лихорадочно снимал брюки. Воздух в коморке сгустился до квинт-эссенции жирной рыночной сметаны, его можно было хлебать ложкой или размазывать ножом по лиловому животу девчонки.
– Великий Наполеон никогда не снимал штанов! – вдруг раздался язвительный голос дяди Жу-Жу. – У него не было времени на такие пустяки…
– Ах, дядя, дядя… вечно вы не вовремя… – бормотал Жо-Жу, застегивая брюки. – У вас такой утомленный вид, морщины, мешки под глазами, вы наверняка пили с утра портвейн… Чтобы победить старость, необходим более здоровый образ жизни, правильное питание, крепкий сон, никаких половых излишеств… Сейчас же покажите мне язык!
– Я тебе, засранец, покажу! Опять слоеные пирожки? Почему с рыбой? Где паштет? Я хочу мяса оленя с кровью!
– Вам вредно мясо…
– Накось, выкуси… Мне теперь ничего не вредно! Я обожаю всевозможные излишества! Мне нравится сам процесс старения организма! Понятно? Я хочу умереть бедным и больным! Старость – мой рулевой! Да здравствует бессонница, запор, склероз, одышка, боли в суставах, камни в почках! Обожаю старческий маразм! Очень ценю катаракту, ямайский ром и глаукому! Виват инсульт! К черту эту вашу идиотскую молодость, в сущности, она даже мешает… ты разве не замечал, как много вокруг счастливых стариков и несчастных мальчишек?
Жо-Жу рассмеялся. Что было делать с таким забавным дядей?
С наглым превосходством глупой юности, отличного здоровья, успехов в учебе и любви, он смотрел на своего обветшавшего дядю, забыв, что перед ним стоит истинный боец, авантюрист и морской волк, каких было мало даже в Марселе.
Девчонка показала Жо-Жу язык, скатилась с грязного покрывала и с отменным женским непостоянством прильнула к дяде. Ее язычок проворно облизал дяде руки, маленькие черные пальчики залезли в карман, нашли вкусную шоколадку и глубоко задвинули в рот. Раздались неприличные звуки громкого сочного сосания и чмоканья.
Нарушать семейную идиллию Жо-Жу не стал, а просто вышел из хижины, которая наперекор всем ветрам, морским бурям и частым ударам неумолимой Судьбы высилась на скалистом утесе.
Картины мирной, домашней марсельской жизни, детали милого быта и воспоминания о превратностях любви не отвлекали юного Жо-Жу от учебы. Он учился, как дышал. Он слушал лекции знаменитых профессоров. Он часто резал чужие незнакомые некрасивые трупы в анатомическом театре и посещал работные дома и приюты для бледных бедных. Он пытался лечить, и у него получалось не калечить. Он уже знал, что у него есть Особый Дар. Он научился им пользоваться.
Особый Дар не пришел случайно. Он появился в награду после особо жуткого испытания, которым подвергся весь город.
…студент Жо-Жу подрабатывал по ночам в клинике Святого Антония. (Того, что так жестоко пронзали римляне стрелами!) В начале все было как всегда. Притащили здоровенного ажана с ножевым ранением в грудь. Длинная рукоять классической испанской навахи торчала прямо из форменной накидки. Санитар, захлебываясь от любопытства, сообщил, что этот ажан вел на крючке бандита. (Обычная полицейская практика – опасному бандиту втыкают в мошонку острый рыболовный крючок с леской и ведут в участок. Бандит при этом особо не трепыхается, а идет очень тихо и вежливо!) Верный кореш бандита умело крался следом за ажаном, выскочил из подворотни и внезапно засадил по рукоять наваху. Бандиты естественно убежали, а несчастного полицейского приволокли к нам. Больной умер прямо на столе. Мы даже не успели вытащить наваху. Затем стали поступать больные с городского рынка. В основном, это были разбитные, потные, загорелые деревенские бабы – продавщицы рыбы. Сначала, две-три бабы, потом целый косяк. Вся больница пропахла этими бабами и рыбой. Симптоматика болезни не такая уж редкая – озноб, легкая ломота, недомогание, головная боль, жжение в носоглотке, обильный насморк, кашель с мокротой, температура в пределах – ничего особенного. Банальная простуда. Но буквально, на следующий день – уже двусторонняя пневмония, температура 40 и… летальный исход! Мы ничего не могли сделать – умирали все – это было похоже на эпидемию. Через неделю количество больных утроилось, их были сотни. Все морги переполнены. Люди бегут из города, разнося заразу по всей округе. Мы ввели карантин. Отряды жандармов стояли на всех городских воротах. Мы ходим в страшных противочумных балахонах и марлевых повязках, все время обкуриваем палаты серой, но смертельный вирус не останавливается. Мы не знаем, как с ним бороться, все обычные средства лечения бессильны. Пьем много жидкости – в дело идет – кипяченая вода, молоко, вино, абсент, кальвадос, коньяк. Весь медперсонал пьян как сапожник. Настроение апокалипсическое. Абсолютно все сошли с ума. Медсестры прямо в процедурной отдаются врачам, санитарам, жадно ласкают друг друга – никто не хочет умирать без любви. Немного ласки, хоть напоследок, на самом краю братской могилы, это так по-нашему, по-французски… Счет идет уже на тысячи. Это мор. Я не хочу умирать, так и не узнав, что это за вирус. Никто не знает. В учебниках и книгах тоже ничего нет. Пустота. Отчаяние. Бездна.
И тут впервые явился мой Дар. Я вдруг как бы отчетливо увидел болезнь изнутри. У нее был собственный цвет, яркое свечение и даже едва уловимый запах. Болезнь находилась везде, стояла рядом со мной, заполняла все отделения больницы. Она облаком висела над городом и покрывала его отлично видимым куполом. Ее невозможно было прогнать медикаментозно, терапия была бессмысленна. Могло помочь только Чудо. И оно произошло.
Над городом опять взошло солнце, а с моря подул ветер. Это был не обычный солнечный день и теплый мистраль. Солнце светилось грозно, как рыцарь с огромным сверкающим щитом – оно явно шло в наступление. Ему помогал ветер. Развивая стремительную атаку, он быстро превратился в бурю. Все блистало. Я растворил настежь окна и впустил солнечный шторм в пропитанную миазмами атмосферу больницы. К вечеру я ясно увидел, что болезнь отступает от города. Солнечный ветер сорвал ее как гнилой парус с мачты клипера и унес в открытое море.
Так Жорж Жуке выжил и навсегда обрел Дар гениального врача Диагноста.
[На первую страницу (Home page)]
[В раздел "Литература]
Дата обновления информации (Modify date): 10.04.11 11:39