Луиджи Пиранделло

Вызов*

Очевидно, что Джейкоб Шварб ничего дурного не замышлял: взять бы динамит и пустить весь этот чертов мир вверх тормашками. Жаль, что только этот. Но ведь всю вселенную динамитом не взорвешь. Так что пустые хлопоты. На всякий же случай он решил, что лоб лучше держать прикрытым – прикрытым пышным чубом его рыжеватых волос.

Чуб у него что надо, загляденье! Руки в карманах брюк. Он – безработный рабочий.

Поэтому, когда вследствие тяжелого заболевания печени его уложили в бруклинский «Israel Zion Hospital»1 и там обрили наголо, он взбунтовался. Без волос он был как без головы. Стал искать ее, нащупывать обеими руками. Ему показалось, что вместо своей, у него чья-то чужая, и он едва не рехнулся.

1 Israel Zion Hospital – Бруклинская больница «Израиль-Сион», образована в 1920 г., в 1947 слилась с Медицинским центром им. Маймонида, который существует до сих пор.

Он допытывался: может, применив к нему эту насильственную меру, его тут вздумали держать как заключенного, а не больного?

Требования гигиены?

Плевать он хотел на гигиену.

Нет, вы видали такое?!

Хорошо еще, что при отсутствующих волосах у него были густые, нависающие брови, – он хмурил их и прятал за ними тяжелые, недобрые взгляды на мир и на жизнь.

***

Проведя в больнице порядочно времени, Джейкоб Шварб не мог бы с уверенностью сказать, какие там были стены: то ли более желтые, то ли более зеленые, и все из-за жесточайших приступов печени, которая буквально изводила его неутихающей болью, приводя в соответствующее – можно представить, какое! – состояние духа. Колики ужасающие.

Летом, два месяца в общей палате, где больные стонали и днем, и ночью, а кто не стонал – верный признак, что помер; крики в беспамятстве, звуки отрыжки; в считанные секунды одеяло то на одной кровати, то на другой превращалось в клубок, а когда терпеть уже не было сил, вдруг взлетало в воздух, и тогда немедленно раздавался топот бегущих ног, появлялись санитары или ночные надзиратели.

Этих надзирателей Джейкоб Шварб знал каждого по отдельности и каждого по-своему ненавидел; однако особую ненависть он питал к некоему Джо Куртцу – тот бесил его до того, что порой Джейкоб не мог удержаться от смеха; смеха, каким заливается собака, когда норовит тяпнуть вас за ногу.

В этом Джо Куртце и правда было что-то вызывающее; он вечно молчал и заговаривал только тогда, когда его вынуждали, и решительно ничего не делал, пальцем о палец не стукнет, знай только себе улыбается этакой хладнокровной улыбочкой, которая вытягивала и без того тонкие и бескровные губы его и острыми, как иголки, звездочками вспыхивала в его бледно-голубых глазах; голову он держал, слегка наклонив к плечу; голова – как полированная кость, ни единого волоска; и неизменно, словно булавками приколотые к груди, на длинном белом халате лежали две большие бледные кисти.

Но, может, до него не доходило, до какой степени несовместима эта негаснущая улыбочка с непрерывным стоном людей? Иначе нельзя было понять, как можно было, однажды уяснив себе это, продолжать улыбаться так, как улыбался он. Или, разве что больные не догадывались, а для него их стоны были уморительной потехой; интонированные на все лады, – которые тише, а которые громче, все в разной тональности, – которые в лес, а которые по дрова, иные по долгой привычке, а другие, чтобы выплеснуть наболевшее или облегчить страдания – все вместе они складывались в презабавную, до одури потешную симфонию, услаждавшую его слух.

Тот, кто вынужден проводить ночи без сна, кто должен радеть, не смыкая глаз, борется со сном, как может.

Опять же, Джо Куртц мог вполне улыбаться и собственным мыслям: он мог, например, быть влюблен несмотря на свой поздний возраст. А от стонов, допустим, отвлекался, погружаясь в блаженное молчание, которое было присуще его исключительно благородной душе.

***

Как-то в одну из ночей, когда в палате против обыкновения стояла тишина и только один он, Джейкоб Шварб, стонал, не находя себе места на кровати, которая за два месяца успела вкусить блаженства от всех его мук, дежурил Джо Куртц.

Повсюду погашен свет, горит только лампочка надзирателя на столике в глубине палаты, затемненная зеленым матерчатым абажуром; яркий лунный свет льется во все окна, но больше всего в большое распахнутое окно на противоположном конце палаты.

Пересиливая приступы боли, Джейкоб Шварб наблюдает с кровати за Джо Куртцем; его бледное костяное лицо подсвечено лампочкой и, хотя Джейкоб Шварб всей душой ненавидит человечество, он с удивлением спрашивает себя, как можно так улыбаться, как можно быть таким бесчувственным, неся дежурство в палате, где в муках бьется больной – он? Смотрит, и в нем закипает злость, которая растет и чуть не доводит его до бешенства, бешенства, бешенства! И тут, откуда ни возьмись, в голову ему приходит неожиданная мысль: мысль проверить, останется ли Джо Куртц столь же безмятежен, если он вот сейчас слезет с кровати и выкинется в окно, в то большое окно в глубине палаты?

Ему не досуг сейчас разбираться, откуда, с чего вдруг пришла к нему в голову эта мысль: то ли вследствие боли, то ли вследствие нестерпимых страданий, которые он больше не в состоянии переносить; они довели его до отчаяния и кажутся ему зверской несправедливостью особенно сейчас, в эту ночь, когда в палате никто не кричит и не мучается; а может, она посетила его вследствие нестерпимой неприязни, которую вызывает в нем Джо Куртц?

Вплоть до последней минуты, до того как он встанет с постели, он и сам толком не знает, хочется ли ему действительно прыгнуть в окно или, может, просто решил испытать Джо Куртца, решил бросить вызов этой безмятежной улыбчивости – он доведен до предела, и ему необходимо разрядиться; да, разрядиться, и именно на нем, который обязан будет вскочить и задержать его, поскольку он самовольно, ранее положенного срока поднимается с кровати.

Джейкоб Шварб рывком скидывает с себя одеяло, которое взмывает в воздух, и вызывающим образом вскакивает на ноги прямо на глазах Джо Куртца. Но тот, как ни в чем не бывало, – не только не шелохнулся за своим столиком, он даже бровью не повел.

В августе очень жарко. Он может подумать, что больному хочется подышать свежим воздухом у окна.

Всем известно, что Джо Куртц – натура широкая, он снисходительно относится к больным, которые нарушают иные бессмысленные предписания врачей.

А может, если вглядеться поглубже, в его улыбке можно прочесть, что он закроет глаза даже и в том случае, если уже догадался, что больной собирается выпрыгнуть из окна.

Какое, собственно, у него, Джо Куртца, право мешать бедняге, если тот страдает так, что сил больше нет терпеть? У него есть разве что только обязанность по отношению к нему, поскольку этот больной находится под его надзором. Но, если рассуждать, как давеча, предположив, что больной встал с кровати только затем, чтобы подышать минутку воздухом, – и совесть его чиста, и это объясняет, почему он, собственно, не шелохнулся; а уж больной пусть сам как знает, хочет покончить с собой, пусть кончает, его дело.

Джейкоб Шварб между тем ожидает, что его остановят раньше, чем он подойдет к окну на противоположном конце палаты. Вот он почти подошел; чуть не рыча от злости, поворачивает голову и смотрит на Джо Куртца. Тот как ни в чем не бывало по-прежнему сидит спокойно за своим столиком; и тут Джейкоб Шварб внезапно чувствует, что у него словно выбили оружие из рук: он не может ни двинуться вперед, ни отступить назад.

Джо Куртц продолжает ему улыбаться, но отнюдь не потому, что хочет выказать презрение, а чтобы он понял, что он прекрасно понимает, что у больного могут быть тысячи поводов, чтобы на время оставить койку. Больному достаточно лишь каким-нибудь незаметным знаком дать понять ему, что он испрашивает разрешения; вот теперь он вполне может быть уверен: раз больной остановился и пристально смотрит на него, значит, испрашивает разрешения; он несколько раз кивает головой в знак согласия – ладно, и рукой показывает – иди, мол, иди.

Джейкоб Шварб расценивает это как предел издевательского к себе отношения – такого наглого ответа на свой вызов он не ожидал. Взвыв и потрясая кулаками, он устремляется к окну и бросается вниз.

***

Он не погиб; он всего лишь сломал себе обе ноги; переломана также рука и два ребра; ушиб, причем сильный, головы. Его подобрали, оказали медицинскую помощь; он поправился, зажили все его раны, но не только они – в результате сильного нервного потрясения и чуда, которое оно порой оказывает на весь организм, он избавился, в том числе, и от болезни печени. Ему бы возблагодарить Бога за то, что он, пусть даже ценой переломанных рук и ног, бросившись из окна, избежал верной смерти, которая была бы ему обеспечена, продолжай он лежать на больничной койке и в ожидании ее мучиться всеми больничными муками. Так вот нет, господа!

Едва поправившись, он идет к адвокату и требует от «Israel Zion Hospital» двадцать тысяч долларов за травмы, полученные вследствие падения. Другого способа отомстить Джо Куртцу у него нет.

Адвокат уверяет его, что больница заплатит и что Джо Куртцу не поздоровится – он будет уволен. А как же иначе?! Если ему случилось выкинуться из окна, вина целиком лежит на нерадивости персонала и недостаточности мер надзора в больнице.

Судья спрашивает у него:

– Тебя, что ли, кто-то взял и заставил выкинуться из окна? Твой же поступок был добровольный...

Джейкоб Шварб смотрит на адвоката и затем отвечает судье:

– Нет, сударь. Я был уверен, что мне помешают сделать это.

– Надзиратель?

– Да, сударь. Это его обязанность, а он даже не пошевелился. Я ждал, пока он пошевелится. Я дал ему для этого достаточно времени. Это правда, ибо, перед тем как броситься в окно, я повернулся и посмотрел на него.

– А он что?

– Он? Ничего. Как обычно – улыбается и рукой показывает: «Иди, мол, иди».

Верно, Джо Куртц улыбается даже судье. Судья в гневе и спрашивает, правда ли то, что говорит Джейкоб Шварб?

– Да, Ваша честь, – отвечает ему Джо Куртц. – Но я подумал, что он хочет подышать воздухом.

Судья бьет кулаком по столу:

– Ах, вы это подумали?

И присуждает: «Исраэль Сион Госпиталю» выплатить Джейкобу Шварбу двадцать тысяч долларов за причиненный ущерб.

Перевод с итальянского Владимира Лукьянчука.
Copyright © Владимир Лукьянчук.

[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Италия»]
Дата обновления информации (Modify date): 19.02.11 10:42