Рассказ

Дмитрий Анненков

Груз земной
(Рассказ)

Если вы ещё не знаете, Копча нашёлся, и семья его вместе с ним, все нашлись, все живы. С неделю назад встретили за Кривыми Холмами. Там Копча, все его копчики и ещё двое мужиков каких-то. За Кривыми ещё немного дальше по ложбине пройти, и палатки издалёка видно, там они и есть. Главное, из деток никто не потерялся, наверное, крепко держались. Наши уже бегали туда пару-тройку раз. Копча сюда не идёт, вот они и бегают. Посмотреть на Копчу. И на то, что с ним стало и с семейкой его тоже. Копча не прячется, только сюда не возвращается. Может, и правильно. Теперь-то на него без дрожи и не взглянешь. Ходит без груза. Не карманы за спину перешил, а нет карманов, и пояса нет. То есть груза нет вообще. Без груза ходит, говорю же. И жена его без груза, дети все без грузиков. Смотреть сил нет – так и ждёшь, что вот-вот оторвёт их от земли да опять унесёт. Уже ведь попрощались с ними один раз. Смотришь на них, стоишь, как заворожённый, вот-вот унесёт, да не уносит. За ветки не хватаются, ветерок начинается – не прячутся, и детишки также. Если по песку пройдут, следы остаются. Гуляют в рубашках до колен, а без груза всё равно, как голые. И цвет лица странный стал. Не сказать, какой. Вроде, и не страшный цвет сам по себе-то. Вроде, как глиной жёлтой испачкались. Но только изнутри. Снаружи водой не смывается. Не прозрачный теперь наш Копча. Не в смысле, мутный, как от усталости бываешь или от холода. А не прозрачный. То есть совсем. На солнце выйдет – тень от него на песке. Как от дерева или камня какого. Просто тень, натурально. И жена его также, и детишки все до единого не прозрачные, и те мужики двое.

Наши бегать уже бегали на Копчу смотреть, а не спросили, дураки, как зацепились-то они. Вот бошки-то пустые. Ребёночка, главное, додумались поймать, грузик проверить, поискать под рубашкой, а попросту спросить и в голову не пришло. Человек спасся, уже простились было с ним и с его семьёй тоже, ветрища был какой. А вот, гляди ж ты, уцелел, и детишки все до единого, спроси ж ты, как чего было-то… Дураки, точно. Гадай теперь… Унесло-то их с пол-года назад или чуть поболе… Если дети все живы, значит, носило дней десять… Ну двенадцать… А на тринадцатый как зацепились, за что? Дураки наши, бошки пустые… Спросили, правда, как это они без груза ходят, а Копча пошёл на них, руки вытянул, говорит, я сам теперь груз, хочешь, придержу! И мужики эти незнакомые как заржут. Наших, понятно дело, как ветром сдуло. В свои грузы вцепились и дёру оттудова. Нончу два раза на кочках переворачивало, так бежали. Кстати, зря она карманы у Баратки берёт. Это ж с его карманами и переворачивает, и не её первую. Какой груз туда не зашивай, будешь прыгать – перевернёт. Раз на пятый, на шестой обязательно. Баратка сам-то в своих карманах не ходит, ему отец до сих пор делает. Свои он дарит, кто возьмёт. Лишь бы узор семейный расходился. Нонча и купилась на подарочек. Довольная весной ходила: ни у кого таких, мол, нет. Конечно, ни у кого таких нет, никто ж не берёт. Переворачивайся теперь… Не всегда это кувыркание хорошо кончается. Пончу же так и унесло. Карманы были не от Баратки, правда, и пояс на нём был, и груза в поясе, сколько надо, только он его по полной не пристегнул, потому что на кедр полез. Не пристегнул, чтоб не мешало. Осторожно лез, не баловался, к одной ветке его подымет, он за неё держится. Пока в другую не упрётся, эту не отпускает. Чего-то не так руку перехватил или зацепился ногой не так, короче, как-то быстро его перевернуло, пояс не пристёгнутый через голову съехал, на предыдущей ветке остался, из шести карманов четыре просыпалось, и ветра особого не было, а унесло нашего Пончу так, что больше не видели. Пока пытался удержать грузы в карманах, макушку кедровую упустил, мог бы за неё ещё уцепиться, так нет, просуетился лишнего, унесло, небо ему пухом… Вот тебе и карманы. А Копча, глядишь ты, вернулся. Вся семья, и ничего. Заземлился где-то. Повезло так повезло. А чего, всяко бывает. И гора, бывает, попадается. Если хотя бы три-четыре груза остаётся на тебе, выше белых облаков не подымет. Будешь болтаться вровень с нижней кромкой или ветром, даже ниже прибьёт. А Копча и в поясе был, и карманов все шесть. Это жену потащило с детками, он их удержать пытался, так что у них на восьмерых выходит… Ты смотри, так по два груза и выходит как раз. А детки поменьше, считай, вшестером за трёх взрослых тянут. Тогда вообще по три. Это точно не выше белых облаков. А таких гор, которые до нижних облаков достают, очень даже много есть. Две даже от нас видно. Так и делают – за гору уцепился, за куст какой-нибудь, быстро камней в карманы напихал, и порядок. Камни груза не заменят, но, если за ветром следить, с той горы высокими прыжками запросто до дома можно добраться. Люди возвращались, случаи известны. Правда, рассказывают, иногда такой ветер идёт и не сильный, и не холодный, но на гору ни за что не бросит. Склоны обходит, как вода утёсы. Может до смерти тебя замотать, а до горы так и не дотянешься. Или ещё бывает, под низкими тучами под дождь попадёшь. Если карманы хорошие, много воды набрать могут, так постепенно ниже и опустишься, смотря ветер какой. Или вот случай был, нарочно не придумаешь. Когда на девятый год в парилке крышу проломило, слышали историю? Когда трубу чинили, а она упала и крышу проломила? А в парилке народу полно, веселятся, толкаются. Кто ближе к дыре оказался, мигом всосало, вылетели, как пузыри мыльные. Один за трубу поваленную ухватился, а те трое так и ушли в небо, даже кричать не стали. Кокча тогда улетел, зять его рыжий и ещё который в гости к ним тогда приехал, вы его не знаете. Видно их было ещё часа полтора, погода ясная, ветра нет почти. Гораздо выше белых облаков, да только облаков-то не было, погода ясная стояла, ни единой тучки. Смотрим вслед, и сделать ничего уже не сделаешь. И чего дальше случилось, вы думаете? Ночь проболтались, куда ветер нёс, а утром их синяя селочь ловить стала. Узрела, что машут тормашками во все стороны, еда беспомощная летит, и охотиться не надо. Долго выбирать не стала, зятя рыжего схватила. Остальные сами налипли, рыжего спасать. А зять душить её стал. Это лапы у селочи большие, а шейка тоненькая. С земли сначала лапы видно, вот и кажется, что страшнее селочи зверя на небе нет. А в самом-то небе всё иначе оказывается. Короче, придушил её рыжий. Потихоньку. Так и спустились. Камней, сколько могли, в руки набрали, карманы-то в парилке остались. Так вот и спаслись. Чуть опять, правда, не попали – селочь вдруг в себя приходить стала. Они уж думали камни бросать, да селочь первая как дёрнет от них, по земле всеми лапищами, пыли столько подняла, её аж не видно стало. Забыла, видать, со страху, что летать умеет. Так что Кокча с зятем теперь селочь не боится. Грозится на вертел поймать, когда вспоминает.

Да это ладно, когда людей по причине какой уносит – крушение там или ураган, или драка до победного. А Лятепка наш вообще по дури собственной. Грешно смеяться, родным-то горе, но кому рассказать – смех, да и только. С год назад повадился в Ущелье спускаться. Там внизу пещеры есть, в них Перевёртыши живут. Про них не много народу знает. Потому что кому оно надо то ущелье и те пещеры. А Лятепка повадился. Перевёртыши тоже любители без груза подышать, нашли себе пещер пошире и ходят там по потолку. Ну ходишь по потолку и ходи себе, так нет же, у них всё по смыслу. Мол, земля – это не земля вовсе, а твёрдое небо. А внизу вместо земли у нас под ногами голубая бездна. И если мы не будем держаться за твёрдое небо, то упадём в голубую бездну и будем падать туда до конца дней своих. Лятепка тоже сначала задал вопрос, не подумавши – говорит, а вдруг это не твёрдое небо, а земля, а голубая бездна – это и есть небо? Там вздохнули так, с терпением, и отвечают, как дурачку: человек тяжёл и упадёт в голубую бездну, если, к примеру, подойдёт к краю этой пещеры и прыгнет. Ты вот не веришь, а подойди и попробуй. И по потолку его легонько к выходу подталкивают. Лятепка с ними на потолке стоит, разговаривает. И они опять: оторви с неба кусочек, в смысле, возьми камешек, брось, попробуй вниз, в голубую бездну. Видишь, неверующий, все частицы твёрдого неба лёгкие и стремятся вверх, обратно на небо. И если ты не будешь держаться за такие лёгкие частицы неба, чтобы удерживать себя, тяжелого, то упадёшь в голубую бездну. Возвращайся домой и подумай, кто на самом деле перевёртыши. Лятепка потом уж не начинал с ними речей всяких, так голову заморочают, забудешь, где у тебя голова, где ноги. Лятепка рассказывал, из ущелья возвращается, так и не сообразит сразу, поднимается он по склону или над бездной голубой на ветках сосновых болтается. Весело послушать, конечно, только там он и сорвался. На ровном месте и без всякого ветра. Упал в голубую бездну. Он же в пещеры больше на танцы ходил, зачем молодому заумные разговоры? На танцы и ходил. Девчонки там красивые, потому как без груза растут, и танцы там повеселее, тоже ведь налегке пляшут. Все грузы свои у входа бросают, и ну на потолке кренделя выделывать. И прыгают вниз башкой – кто до пола достанет, то есть до потолка, по-ихнему, допрыгнет, и кружатся хороводами – за руки возьмутся, и так встанут, чтоб часть круга из пещеры на шаг-два выходила. И кружатся, визжат, пролетая над голубой бездной. Оставаться жить там предлагали Лятепке нашему. Замялся так сразу соглашаться. Говорил, без груза хорошо ходить, дышится легче, но в пещере почти всё время топтаться, света белого не видеть – это тоже, мол, перебор. Но наведывался туда частенько, раза два на неделе, а то и чаще. Каждый раз по склону не налазаешься, ущелье-то глубоченное. Лятепка вверху в укромном месте пояс свой снимет-спрячет, как следует, карманы на себе оставит, потом камень побольше найдёт, обнимется с ним да и сигает вниз, аж ветер в ушах свистит. Как высокие сосны кончились, зубец приметный миновал, так камень отпускает. И на одних карманах как раз к пещере и подлетает. Потом и карманы скинул – и плясать. А обратно опять в карманах потихоньку всплывает, за сосновые ветки цепляется, вдоль склона подруливает. Переплясал, видать, в тот раз. Искали его на другой вечер, искали, пояс его под кустами нашли, к перевёртышам спускались – те говорят, конечно, ушёл ещё вчера, как обычно, ничего особенного. Не любят у нас перевёртышей.

Так что по-всякому бывает. Когда груз отстегнёшь. С грузом аккуратней надо. С уважением. Помнить, кто ты есть. На то человеку груз и нужен, чтоб по земле ходить. Земля нас и кормит, и поит, и от ветра укрывает. Как же без неё. Захотелось воспарить – иди в парилку, грузы все свои скинул и пари себе под потолком. Лишь бы у той парилки крыша крепкая была. Или только пояс сними, в одних карманах попрыгай через холм. Даже можешь, как придурки наши, когда ветра нет – привязываются к кедру на длинной верёвке и болтаются над деревней, синюю селочь дразнят. Полетал – и давай обратно, на землю. Чего плохого в том, чтобы груз носить? У каждого человека свой груз должен быть. Они ж разные, выбирай сам, какой тебе впору. Деньги есть – купи из металла светлого, и места мало на одежде занимает, и на земле держит хорошо. Или из тёмного металла, подешевше, тоже не плохо. Если правильно развесить, очень хорошо держит и не мешает. Денег нет – не беда, земля-матушка для всех всего даёт достаточно. Валунов на речке гладких насобирай, по карманам зашей покрепче, вот у тебя и груз. У нас многие с камнями ходят. Правда, бегать в них не очень сподручно, но на то они задарма и камни – можешь половину выкинуть, когда надо побыстрей, потом ещё наберёшь. Не спеши на небо-то. Время придёт, грузы с тебя снимут все до единого, и будет тебе неба, сколько хочешь. Не спеши, все там будем. К чему это я горожу-то…

А, ну да! Копча всё бубнил раньше, мол, дети с грузом не рождаются, груз на них потом навешивают. С отцом Бараткиным как начнут ни с того ни с сего. Выяснять неизвестно что. В парилке, особенно. Копча говорит, не так всё задумано, не допёрли мы чего-то, не приложен к нам груз при рождении, и всё тут. А отец Бараткин орёт: тем, мол, человек от животного отличается, что сам должен понимать, что ему груз нужен. Ну и так дальше, всё одно и то же. В парилке, конечно, долго орать не дадут, в парилку не орать ходят. В парилке все одинаковые, все равны – чего там на тебе не было б навешано, у входа аккуратненько оставил, в пространство воспарил, думай про небо, которое за крышей.

Теперь не будут спорить. Сотворил чего-то наш Копча. С собой и своей женой, и с детьми своими. И те два мужика такие же. Не прозрачные. Теперь и захотят – не полетят. Так правильнее, что ли, если Копчу слушать? Надо пойти самому с ним поговорить. Не будет человек так ходить спокойно, если у него с грузом не всё в порядке. Неспроста же он возвращаться в деревню не торопится.

10 марта 2004 г.


[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Литература»]
Дата обновления информации (Modify date): 08.01.2012 15:37