Впечатления

Сергей Вязанкин

Популярность

1

Озеро Киву интриговало и притягивало меня по многим причинам. Бытует мнение, что это одно из самых живописных озёр Африки. Разлившееся в Восточно-африканской рифтовой долине, оно образовалось в результате того, что потоки лавы вулканов преградили путь текущим на север рекам. Два гиганта из восьми величественных вулканов горной цепи Вирунга – действующие, а один из них, Ньямулагира, по праву считается одним из самых активных в мире, но когда речь заходит об озере Киву, мало кто из геологов или учёных отказывает себе в удовольствии напомнить об извержениях ещё одного вулкана – Китуро, о «безрассудной прогулке» по кратеру которого так занимательно рассказал бельгийский вулканолог Гарун Тазиев в своей книге «Кратеры в огне». Но упоминают об этом событии по другой причине: в интернете то и дело натыкаешься на обрамлённый замысловатыми завитушками текст следующего содержания: «Есть в Африке озеро Киву – большое, как море. А рядом с озером высится вулкан Китуро. При извержении вулкана лава вливается в озеро, и в озере начинает вариться грандиозная уха, и тогда местные жители с удовольствием едят варёную рыбу, вынимая её прямо из озера».

Ну, кто после такой информации, готовясь к поездке в Руанду или Конго, сможет обойти вниманием озеро Киву!

Есть у этого озера и другая слава: «Озеро Киву – пресноводная бомба замедленного действия!» – уже не первый год трубят средства массовой информации, поясняя, что на глубине 300 метров под толщей воды было обнаружено внушительное скопление газа, состоящего из смеси метана и двуокиси углерода. За последние 30 лет наблюдений объём газа заметно увеличился, что не могло не вызвать тревогу. Вода в озере, согласно мнению учёных, не испаряется и не перемешивается, поэтому и газы не выбрасываются на поверхность, но в любой момент под воздействием извержения вулкана, землетрясения или резкого перепада температуры равновесие может быть нарушено, и тогда газы прорвутся на поверхность и могут стать причиной взрыва. Предсказать масштабы предполагаемой экологической катастрофы не представляется возможным. Когда это может произойти? «Может быть, через тысячу лет, а может быть, через несколько минут» – отвечают специалисты. Прочитав эту фразу, я понял, что надо спешить.

Субботним утром наш небесно-голубой вседорожник оставил позади столицу Руанды Кигали и, рассекая пелену дождя, устремился на северо-запад страны, в Кибуе. В машине нас было двое: я и водитель – Патрик, молодой приветливый африканец, по праву заслуживший симпатии всех, без исключения, членов нашей группы. Обгоняя караваны плетущихся автомобилей и бросая презрительные взгляды в зеркальце заднего обзора, Патрик иногда улыбался своим мыслям, явно предвкушая возможность в ближайшие четыре часа испытать все скоростные качества автомобиля. Меня же огорчало только одно обстоятельство – непрекращающийся дождь. Видимо, поняв причину моей озабоченности, водитель указал рукой вдаль и выдал какую-то фразу на суахили, из которой я методом дедукции вывел, что на озере дождя не будет.

– Но инвура (дождь)? – с надеждой спросил я и тоже указал рукой вдаль.

Улыбнувшись, он закивал в ответ и до упора нажал педаль акселератора.

На этом мои познания в суахили заканчивались. Я включил радио. Салон автомобиля заполнили звуки ритмичной африканской попсы, и мы, махнув рукой на языковый барьер, продолжили обмен фразами.

Спустя несколько минут наш автомобиль действительно выехал из полосы дождя, и перед нами, отражая солнечные лучи, как зеркало, заблестела мокрая дорога.

Справа и слева замелькали яркие нарядные одеяния женщин, идущих вереницей вдоль обочины. Каждая на голове несла большое плетеное блюдо, на котором были красиво разложены плоды манго, бананов, авокадо и маракуя.

Дорога серпантином неуклонно уводила вверх. Изредка попадались встречные машины, а почти за каждым поворотом нас поджидали сюрпризы в лице какого-нибудь сельского велосипедиста или маленьких козлят, с блеянием разбегавшихся при появлении нашего автомобиля.

Руанду называют страной тысячи холмов. Практически повсюду на холмах зеленеют плантации бананов, у самых верхушек мачт-стволов под большими листьями висят крупные желтовато-оранжевые плоды папайи, вдоль дорог, порой, можно увидеть манговые деревья и авокадо, в долинах – делянки рисовых полей или плантации, щетинящиеся листьями ананасов, как правило, очень сочных и сладких.

Спустя пару часов бешеной езды по обе стороны дороги замелькали стройные стволы сосен. Проехав каменный мост через ущелье, Патрик остановил машину. Мы подошли к краю пропасти, и перед нами открылся вид на живописные горы, на пологих вершинах которых покоились белые облака. Патрик, переполненный чувством гордости, улыбнулся, увидев, как в моих руках появился фотоаппарат. Вокруг царил величественный покой: в небе парил сокол, в листве щебетали птички, а под мостом мерно клокотал водопад. Но спокойствие продолжалось недолго: откуда-то из-за поворота до нас донёсся топот многочисленных ног, и спустя несколько секунд, к нам устремилась ватага мальчишек, человек тридцать или пятьдесят, сказать сложно. Окружив нас плотным кольцом, они улюлюкали, смеялись, гримасничали и требовали хоть какой-нибудь оброк за проезд по мосту. Из толпы вышел старший – подросток лет пятнадцати в малиновой кепке. Водя тетивой маленького лука по верёвочной струне, натянутой между гвоздём, вбитым в конец обструганной палки, и ржавой консервной банкой, укреплённой на другом конце, он объявил на смеси нескольких европейских языков, что нам очень повезло, так как он сейчас на своём мунахи исполнит для нас уникальные произведения музыкальной культуры Руанды – песню ибитараму. Потом парень перемахнул через ограду моста и завис над крутым склоном, слегка покачиваясь на одной ноге. Глядя на музыканта, я почему-то вспомнил моих мадридских приятелей, создавших рок-группу и, расчувствовавшись, направился к машине, которая уже стала объектом пристального изучения будущих автомехаников. Монеты у меня обычно заканчивались, как только я покидал территорию гостиницы, поэтому пришлось откупаться запасённым на дорогу провиантом и конфетами.

Когда мы достигли перевала, на горизонте показалось озеро. Открывшаяся панорама казалась сказочной, я взял в руки фотоаппарат, но Патрик был настолько поглощён желанием догнать маячивший впереди автомобиль, что я не стал отвлекать его просьбой притормозить с тем, чтобы сделать пару снимков. Минут через тридцать мы проехали по украшенным кустами красных и фиолетовых бугенвилий улицам прилегающего к озеру городка и, оставив автомобиль вблизи плачущего дерева, осыпающего тротуар голубыми лепестками цветов, мы направились к берегу и заняли один из столиков ресторана на берегу. Вулканической ухи в меню не оказалось, и мы заказали жареных тиляпий и салат из авокадо. Я откинулся в пластиковом кресле и осмотрелся: современные отели, бульвар, лодочная станция… На каменном парапете замерла синеголовая ящерица, агама. Спустя несколько минут, пронзительно чирикнув, на ветку села длиннохвостая чёрная птичка с бирюзовыми полосками на крыльях и почти одновременно подошла официантка с кувшином воды, тазиком и полотенцем. Рыбу в Руанде принято есть руками, которые перед едой предлагают помыть. Лобастые тиляпии на тарелке оказались довольно маленькими, не больше тех циклид, которые продавались в зоомагазинах Мадрида и без чёрных точек за жабрами, следов пальцев апостола Петра, согласно преданию. До сих пор не могу понять, почему эту тотемную в древнем Египте рыбу сейчас унизительно называют морской курицей, возможно, из-за того, что она прилежно заботится о своём потомстве (вынашивает мальков во рту), чем и напоминает кур, которые постоянно носятся со своими цыплятами.

Пообедав аквариумными рыбками, мы подошли к лодочной станции. Патрик взял меня за руку, таким образом, продемонстрировав окружающим, что мы большие друзья. Традиция ходить, держась за руки, повсеместно распространена в Руанде и является демонстрацией доверия и дружбы, но довольно часто европейцы интерпретируют её неверно. Договорившись с лодочниками, мы отчалили и поплыли по направлению к одному из островов, который, по мнению Патрика, должен был мне понравиться, так как на нём, со слов лодочников, обитают обезьяны.

Разрезая кормой водную гладь, моторная лодка постепенно отдалялась от берега. Солнце тем временем спряталось за набежавшую тучку. Спустя несколько минут мы оказались вблизи небольшого, поросшего невысокими пальмами и кустарником, острова-холма, с белыми пористыми берегами из туфа. Попробовав рукой воду, которая оказалась очень тёплой, я предложил причалить.

– Здесь нет обезьян, – лаконично пояснил лодочник.

Обезьян, возможно, и не было, но на пологом склоне паслась корова! Я не верил глазам своим.

– Они здесь живут и иногда переплывают с острова на остров, – пояснил лодочник.

До ближайшего острова было отнюдь не рукой подать. Оставив за спиной пятнистую корову-амфибию, мы поплыли дальше.

Второй остров оказался совершенно непреступным; над водой, касаясь её поверхности, стеной нависли ветви густых зарослей. Мы обогнули негостеприимные берега и спустя несколько минут оказались у цели – третьего острова, оплота цивилизации региона. На берегу искрились на солнце кусочки слюды, рассеянные по тёмному вулканическому песку маленького пляжа, в центре которого валялся большой кусок застывшей магмы; несколько человек, активно беседуя, облепили стойку крытого соломой бара, из которого доносилась ритмичная музыка. Утолив жажду, мы решили обойти остров, воспользовавшись услугами какого-то парня, вызвавшегося стать нашим проводником.

Уводя нас вглубь острова по протоптанной дорожке, он то и дело таинственно повторял как заклинание:

– Мonkey, monkey…

Внезапно он замер у какого-то дерева и торжественно объявил:

– Здесь monkey!

По горизонтально растущей ветке дерева, натягивая длинную верёвку с многочисленными узлами, навстречу нам выбежала серо-коричневая белоносая мартышка с роскошными «седыми бакенбардами». Длина её тела составляла где-то сантиметров 50, а хвост, наверное, был с метр длиной.

Я протянул ей кусок булки. Она осторожно приблизилась, выхватила его у меня, отскочила на безопасное расстояние и торопливо сжевала. Я протянул ей оставшуюся половинку. Мартышка подбежала по ветке и схватила её, но я крепко держал булку, поэтому ей удалось оторвать от неё только маленький кусочек. Съев его, она в третий раз приблизила ко мне свой нос, окрашенный белым сердечком, осторожно ухватила половинку своими тоненькими пальцами и, не спуская с меня внимательных круглых глаз, настойчиво потянула к себе. Я потрепал её по голове и отпустил булку. Сопровождающие меня захохотали. Мартышка бросила в их сторону молниеносный взгляд и неожиданно впилась зубами в ребро моей ладони. Смех за спиной мгновенно стих. «Неблагодарная!» – пронеслось у меня в голове. «Белоносая», не разжимая челюстей, победоносно смотрела мне в глаза, потом стремительно спрыгнула на землю и укусила меня за левую ногу, выше колена. Я инстинктивно отбросил её, подметив, что животное оказалось довольно тяжёлым, не менее пяти-шести килограммов. Я так и не понял, почему она меня атаковала, булку-то я ей отдал. Возможно, потому что мои спутники, смеясь, обнажили зубы, а ей почудился оскал. Я попросил сопровождающих не придавать значения происшедшему и продолжить осмотр острова. «Проводник» поинтересовался, кровоточит ли укус на ноге, я ответил, что, кажется, нет, и мы двинулись дальше.

Кроме пары двадцатисантиметровых свитых кольцами червяг, нескольких индеек и стрижеобразной чёрной птички, на острове я больше никого не обнаружил.

Сделав круг, мы вернулись в исходную точку. Из бара вышел какой-то парень и сказал, что, согласно сложившейся традиции, перед отъездом надо вернуться к обезьяне и угостить её бутылочкой лимонада. Ну, что ж, раз надо, значит, надо. Видя, что Патрик серьёзно отнёсся к традиции, я дал парню пару монет, он сбегал в бар и вернулся с пластиковой бутылкой, на этикетке которой значилось: «Nil». Залпом опустошив половину содержимого бутылки, ярко-оранжевой жидкости, он облегчённо вздохнул, причмокнул губами и, кивая, заверил меня, что лимонад, что надо, и обезьяна останется довольна. Патрик взял бутылку, и мы вернулись к мартышке. Она, надо отметить, очень обрадовалась угощению и, присев на поросший лишайниками камень, маленькими глотками стала наслаждаться напитком.

С чувством выполненного долга мы направились к лодке.

– «Шапка Наполеона», – пояснил «кормчий», указав на зелёный остров на фоне голубых гор на горизонте, и добавил. – Там очень и очень много больших летучих мышей.

Остров действительно напоминал по форме треуголку императора, а вот наличие на нём колонии рукокрылых вызывало некоторые сомнения; воображение почему-то рисовало привязанную к дереву и отпивающую из бутылки только одну летучую мышь.

Поразмыслив, я всё же решил посетить этот остров, но в тот день нам предстояла длинная дорога назад в Кигали, поэтому реванш я взял только спустя пару месяцев.

Когда мы причалили к берегу, я незаметно передал Патрику деньги, чтобы он расплатился с лодочниками, что он и сделал демонстративно и с чувством глубокого достоинства, явно вызвав восхищение у всех собравшихся на берегу.

2

За спиной солнце быстро закатывалось за горизонт, освещая вдали громадный конус вулкана в Конго, а мы, срезая повороты на виражах, стремительно неслись на восток, навстречу всплывающей из-за горизонта большой жёлтой луне.

В Кигали мы подъехали, когда на город уже опустилась ночь. Войдя в гостиницу, я забросил в номер рюкзак и вышел в ресторан, где занял один из столиков с видом на панораму города, редкие огни которого казались зеркальным отражением звёздного неба.

В ресторан вошли двое моих сотрудников, Хуан и Луис. Увидев меня, они подсели и поинтересовались, как я съездил на озеро. Я стал вкратце излагать им свои впечатления. Они терпеливо выслушивали меня, позёвывая и рассеянно поглядывая по сторонам, но как только услышали, что меня укусила обезьяна, мгновенно ожили.

– Покажи, куда она тебя укусила! Кровь пошла? – широко раскрыв глаза, Хуан нетерпеливо заёрзал на стуле.

– На руке точно нет, только синяк и царапина, смотрите сами!

– А на ноге? – полюбопытствовал Луис.

– Не знаю, что мне сейчас брюки здесь снимать, что ли?

– Штаны не порвала? – Хуан всем телом налёг на стол.

– Да, нет, вроде. Только пару дырочек пробила клыками.

– Так, – Хуан нервно почесал за ухом, – значит, слюна не попала в рану. Но риск всё же есть. Бешенство – смертельное заболевание. Надо срочно сделать прививку!

– Прививку надо было делать до, а не после укуса, – поучительно сказал Луис.

– Кашу маслом не испортишь, – парировал Хуан.

Подошёл официант и поставил передо мной салат из авокадо и фужер с мёдом.

– А кто мне её здесь сделает, эту прививку?

– Я знаю, где находится больница, я уже там как-то был, поехали! – предложил Хуан.

– А как ты там оказался?

– Ерунда! – Хуан пренебрежительно махнул рукой.

– Ага, конечно, расскажет он тебе! Понос у него три дня не прекращался, – разглядывая свои ладони, бросил Луис.

Хуан испепелил его взглядом и прошипел:

– Ты ошибаешься, глубоко ошибаешься!

Луис хрустнул пальцами, криво ухмыльнулся и добавил:

– Вот, если бы его укусил крокодил…

– Всё! Кончай демагогию, надо ехать в больницу! – Хуан решительно поднялся со стула.

– Подожди, не торопись! – вклинился я. – Отойду, посмотрю, до крови она прокусила мне ногу или нет.

Выяснив, что мартышка всё же до крови продрала клыками ногу, я вернулся и сказал:

– Поехали!

– Я вас здесь подожду, – Луис с аппетитом принялся за мой салат.

Мы оседлали мотоцикл Хуана, и покатили по слабоосвещённым безлюдным улицам Кигали. Разгоняясь на спусках, Хуан всю дорогу жестами задирал водителей встречных автомобилей, при этом что-то злобно выкрикивая о правилах уличного движения.

Войдя в больницу, он, чеканя шаг, уверенно направился к какой-то двери, распахнул её и, вперив в меня свой перст, с порога торжественно объявил:

– Его укусила обезьяна!

Как-то совершенно спокойно отреагировав на это сногсшибательное сообщение, девушка в белом халате предложила войти и указала мне на стул рядом с собой. Выполнив бумажные формальности, она обратила ко мне своё симпатичное лицо и сказала:

– Покажите рану.

Я опустил брюки. Она едва скользнула взглядом по царапинам и спросила:

– Чем-нибудь обработали после укуса?

– Нет, – ответил я. – Забыл взять с собой медикаменты.

Она опять принялась что-то строчить.

– Нам нужна прививка против бешенства! – возбуждённо отмеряя шагами кабинет, заявил Хуан.

– Сколько прошло часов после укуса? – спросила девушка.

– Пять, – ответил я.

– Ну что ж, пройдите, пожалуйста, на склад, купите ампулы, и я сделаю вам первую инъекцию, а всего нужно будет сделать пять, согласно календарю, который я сейчас составлю, – успокаивающим тоном сказала она и, доброжелательно улыбнувшись, выписала рецепт.

Почему-то у меня вдруг мелькнула мысль, что мы по ошибке попали в психиатрическую больницу.

Хуан удовлетворённо хмыкнул и бросил мне:

– Пошли, я знаю, где склад!

Петляя по слабоосвещённым коридорам и проходам, мы, наконец, оказались у аптечного склада и, получив ампулы, двинулись назад. Хуан на ходу извлёк из коробки с ампулами листок и, приблизив его к глазам, стал жадно впитывать текст. Внезапно он остановился как вкопанный и развернулся ко мне всем корпусом.

– Второй укол тебе придётся сделать в Мадриде, ты же послезавтра улетаешь?

– Ну, да, а в чём проблема?

– Здесь написано, что ампулы надо хранить в холодильнике, а у нас в номерах их нет.

– Ну, нет, так нет, протухнут эти, куплю в Мадриде новые.

– Послушай, может быть, мне тоже сейчас вколоть прививку?

– А тебе-то зачем?

– Да, так, на всякий случай.

– Ну, вколи! Я сегодня на озере обнаружил остров с колонией больших летучих мышей. Можешь составить мне компанию, когда прилечу в следующий раз в Руанду. Так что, прививайся! Летучие мыши тоже являются переносчиками бешенства.

Хуан призадумался.

– Эти ампулы какие-то не очень холодные. Давай-ка, лучше вернём вторую коробку в дар больнице.

– Ладно, делай что хочешь, а я пойду на укол. Там и встретимся.

Вернувшись в отель, мы застали Луиса за тем же столиком.

– Мужики, – обратился я к обоим. – У меня к вам одна просьба: по некоторым причинам мне не хотелось бы, чтобы история с обезьяной получила огласку, тем более, чтобы об этом узнали у нас на работе. Я могу положиться на вас?

– Могила! – в унисон ответили оба.

Поужинав, я остановился у подъезда своего модуля и некоторое время наблюдал за стремительно носившейся большой летучей мышью, потом сфотографировал нависшую над головой луну, вокруг которой расходились цветные концентрические круги (лунная дисперсия или лунная радуга) и поднялся в номер.

3

В Испанию я прилетел утром. В этот день нужно было делать вторую прививку. В Пинто (маленьком городке к югу от Мадрида) в этот ноябрьский день было солнечно и уютно. Пообедав в ресторанчике недалеко от дома, я направился в поликлинику и, выяснив, что против бешенства прививают только в специальных центрах Мадрида, решил купить ампулы в ближайшей аптеке, а потом воспользоваться услугами какой-нибудь медсестры в поликлинике. Я толкнул дверь аптеки и вошёл. Никого там не обнаружив, кашлянул пару раз; из-за ширмы до меня донеслись какие-то неопределённые звуки и спустя несколько секунд, протирая глаза, к прилавку подошла девушка. Я протянул ей упаковку, в которой хранилась ампула первой прививки. Девушка внимательно её изучила и, выяснив, что это какое-то незнакомое ей импортное средство против бешенства, спросила:

– Вас что, укусила собака?

– Нет, обезьяна, – ответил я.

– Обезьяяяна? – удивлёно переспросила продавщица, и в её широко открывшихся глазах заискрился неподдельный интерес. – Где? В зоопарке?

– Нет, пару дней назад, в Африке.

– Обезьяна была большая? – девушка как-то мгновенно ожила, и на её щеках проступил румянец.

Меня так и подмывало ответить, что обезьяна была чуть меньше Кинг-Конга, но я сдержался и, потупив взор, скромно произнёс:

– Полтора метра.

– Полтора?! – она захлопала ресницами.

– Ну, да, – безмятежно ответил я и, выдержав паузу, добавил, – вместе с хвостом. Белоносая мартышка.

– Белоносая? – снова удивилась девушка и, не отрывая от меня изумлённых глаз, протянула руку к телефону. Спустя несколько минут выяснилось, что постконтактной вакцины против укуса «белоносой» нет ни в одной аптеке нашего городка. В Мадрид я ехать не стал, а отдавшись воле провидения, вернулся домой и начал собирать чемодан, так как через день мне надо было улетать в Уругвай.

4

В Руанду я вернулся спустя пару месяцев, уже привитый против бешенства пятью инъекциями в центре тропических заболеваний Мадрида. Один укол в Кигали плюс пять в Мадриде – всяк перекрывали установленные регламентом четыре, а это открывало передо мной широкие возможности общения с животными. Убедив сотрудника Себастьяна в острой необходимости посещения острова крокодилов, мы в первую же субботу поднялись в четыре утра и направились в сторону национального парка Акагера, протянувшегося вдоль границы Руанды и Танзании.

Себастьян оказался человеком на редкость покладистым, и его почти не пришлось уговаривать.

– Поехали со мной! – предложил я ему. – Живём-то только раз!

– В том-то и дело, – задумчиво ответил он, но, почесав макушку, согласился.

Часа через три мы были уже на месте. Я вышел из нашего небесно-голубого вседорожника. Внимание моё привлекла синяя птица величиной с голубя, которая, видимо, маскируясь, подлетела вплотную к нашему автомобилю и замерла у переднего колеса. Где-то близко послышалась испанская речь. Мы с Себастьяном переглянулись; европейцы нечастые гости в Руанде, а тут такой сюрприз – испанцы! Из-за маленького грузовичка вышла симпатичная молодая женщина с ведром. «Хорошенькое начало дня!», подумалось мне. Следом появились два парня. Когда группа поравнялась с нами, я поприветствовал их на испанском. Они ответили тем же, и мы с интересом стали разглядывать друг друга. Затем последовал ритуал знакомства и обмена типичными для ситуации вопросами типа: кто есть кто, откуда родом и как мы здесь все оказались.

– Инженеры – электронщики? – переспросила Каролина. – А чем вы занимаетесь в Руанде? Чините телевизоры?

– Пока не приходилось, – ответил Себастьян. – Всё больше по аэропортам мотаемся.

Каролина поставила на землю ведро и о чём-то напряжённо задумалась.

– Может быть, вы знакомы с Хуаном Рамиресом, он тоже работает электронщиком в аэропорту, – спросила она.

– Это наш сотрудник, – сказал я.

– Постойте! Постойте! – она вдруг необычайно оживилась. – А вы, случайно, не тот самый русский, которого укусила обезьяна на озере?

На какое-то время воцарилась тишина.

– Это Хуан вам об этом рассказал? – наконец, ответил я вопросом на вопрос.

– Ну, да! Об этом все работающие в Руанде испанцы знают! Давайте-ка как-нибудь вместе съездим на какое-нибудь озеро! Вот будет здорово!

– Действительно, почему бы нам как-нибудь не объединиться? – я обернулся к Себастьяну.

Он закрыл рот, сглотнул слюну и произнёс:

– Да, действительно, а почему бы и нет? А ты, я вижу, в Кигали уже стал весьма популярен!

– Надеюсь, ты не будешь об этом распространяться в Мадриде?

– Я?! Да за кого ты меня принимаешь! Замётано! Могила!

Июнь 2011 года, Пинто (Мадрид)


[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Испания»]
Дата обновления информации (Modify date): 23.12.2011 17:23