Воспоминания

Ася Буцкая

Воспоминания
(Часть первая)

Ася Буцкая в детские годы

Ася Буцкая – один из известных персонажей русской общины в Риме. Она живет в итальянской столице с 1952 года и в полном смысле этого слова является свидетелем прошедшей здесь истории.

Хотя Ася родилась в Шанхае, по ее собственным словам, она всегда любила Италию, а ее душа рвалась в эту прекрасную страну. Возможно, в этом сказывалась кровь ее предков – кавалеров Мальтийского ордена?

Обладая богатой культурой, глубокими знаниями и постоянным интересом ко всему новому, Ася одновременно остается необыкновенно скромным человеком. Эти воспоминания родились из наших бесед, поскольку судьба мне подарила счастье общения с этой удивительно красивой и духовно богатой личностью, и в какой-то момент я поняла, что должна записать эти рассказы, где передо мной проходила история русской эмиграции, рассеянной по всему свету.

Несмотря на то, что большая часть жизни Аси прошла в Риме, начать эти воспоминания мы решили с ее семьи и с того, как ее родители оказались в Китае. В заключение мне хотелось бы поблагодарить Асю за ее доверие и желание поделиться с другими дорогими ее сердцу воспоминаниями, а также за предоставленный фотографический материал.

И.Баранчеева

Начну мой рассказ с родителей и с того, как они оказались в Китае. Мой папа Владимир Алексеевич Буцкой родился 20 мая 1891 года в семейной усадьбе «Раисино» в Елецком уезде Орловской губернии. Имение было названо в честь Раисы Огаревой, родственницы поэта и публициста Николая Платоновича Огарева, на которой женился один из предков Буцких. С тех пор в нашем роду кто-нибудь из женщин непременно носил имя Раиса. Так звали папину сестру, меня, а теперь внучку моей кузины, которая живет в Москве.

Папиного отца звали Алексей Дмитриевич, маму – Варвара Васильевна, урожденная Трубицына. У папы было двое братьев и сестра. Его детские годы прошли в имении, и об этом времени он всегда вспоминал с нежностью, хотя он рано остался без отца, его мама вышла вторично замуж за Плеханова, родственника знаменитого философа, и у нее появилась дочь Вера от второго брака.

По моей просьбе Дмитрий Быков, брат одного из ближайших папиных друзей, написал о начале его военной карьеры: «По достижению десятилетнего возраста В.А. был определен в Орловский Бахтина Кадетский корпус, где успешно прошел курс обучения до 5-го класса; в сентябре 1904 года, по его собственному желанию, перешел в Морской Кадетский корпус в городе Санкт-Петербурге, в кадетские классы, по окончании которых переведен в гардемаринские классы, начав, таким образом, прохождение службы в Российском Императорском флоте гардемарином. По успешном прохождении этих классов в 1909 году был переведен в корабельные гардемарины, а весной 1910 года был произведен в первый офицерский чин Русского флота – мичман, с назначением на службу на Балтийское море. С 1910 по 1914 годы служил на военных кораблях и в экипажах Балтийского флота: в этот период времени окончил офицерские штурманские курсы. В 1914–1918 годах участвовал в боевых действиях Русского флота против Германии. Произведен в чин лейтенанта в 1912 году и в чин старшего лейтенанта в 1916 году».

Революция застала папу в России. Он участвовал в знаменитом ледяном походе Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт. Флот пробивался через тяжелые льды, чтобы не попасть в руки к немцам, постепенно занимавшим Финляндию. Около Архангельска оказалась группа людей, отставшая от войска, и папа на своем корабле «Андрей Первозванный» отправился за ними. Когда корабль не смог продвигаться во льдах, он с командой пешком добрался до стоянки, забрал всех, довел до корабля и вывез в безопасное место.

Возвращаясь из ледяного похода, папа заболел тифом. Он был так слаб, что его оставили по дороге в каком-то доме. Неизвестно, как бы сложилась его судьба, если бы одна девушка не обеспокоилась и не вернулась. Она принесла ему пить, убедилась, что он жив, и попросила помощи у шведского «Красного Креста». Благодаря ее доброте и сердечности папа был спасен.

В Петербурге свирепствовала революция. Папа был женат первым браком на Ирине, дочери Николая Александровича Добровольского, последнего министра юстиции Российской империи. В одно из своих возвращений в Петербург он находился в казенной квартире своего тестя при министерстве, когда туда ворвалась вооруженная толпа. Солдаты искали какие-то бумаги, потом увидели папу в военной форме и хотели выбросить его из окна. Его уже почти столкнули вниз, когда раздался крик: «Остановитесь! Этот человек спас мне жизнь!» Кричал один матрос, которого звали Федот Смага, служивший у папы на корабле. Он вспомнил о том, как упал за борт (это произошло в 1909 году) и тонул, и тогда папа вместе с другими принял участие в его спасении.

С осени 1918 года по 1920 год папа воевал сначала под командованием генерала Деникина, а позднее генерала Врангеля. Дмитрий Быков пишет: «Вероятно, осенью 1919 года В.А. находился в городе Гурьеве на северном побережье Каспийского моря, откуда в составе частей белой армии совершил исключительно тяжелый, в ужасных условиях зимы и отсутствия жилищ на дороге, переход в порт Александровский на юго-восточном берегу Каспийского моря, где принял в командование судно коммерческого флота. Но вскоре белым частям пришлось покинуть территорию России и искать убежища в Месопотамии, в то время занятой частями английской армии. Вместе с другими русскими членами белой армии был перевезен во Владивосток, где еще происходила вооруженная борьба против большевиков. Здесь В.А. служил старшим офицером на вооруженном корабле “Батарея”, а позже в должности командира посыльного судна “Илья Муромец”».

Во Владивостоке находилась последняя эскадра адмирала Старка, в которую входило около десяти маленьких кораблей. На них старались попасть беженцы, покидавшие Россию. Это были небольшие пароходы, размером с катер. «Илья Муромец», которым командовал папа, я видела позже в Шанхае. На этот же пароход во Владивостоке сели моя мама и бабушка. Мама познакомилась с папой несколько раньше: во Владивостоке в честь него давали ужин, и она сидела рядом с ним. Несмотря на то, что мама была замужем, встретив папу, она сразу же оставила своего мужа и соединилась с ним. Ее первый брак был очень неудачным. Впоследствии первый муж мамы тоже приехал в Шанхай и долго не давал ей развода. Родители ждали восемь лет, чтобы обвенчаться.

Теперь скажу два слова о маме – Марии Иосифовне Шемиот. Она родилась в Киеве 28 июня 1897 года в семье инженера. Семья происходила из Латвии. У мамы был брат Владимир, учившийся, как и папа, в Морском корпусе, который погиб, вероятно, во время гражданской войны, хотя точных сведений об этом нет. Мама училась в Петербурге на филологическом факультете университета, но после революции они с бабушкой оказались в Перми и оттуда этапами бежали до Владивостока.

Оставив Россию приблизительно осенью 1921 года, русские беженцы сначала попросили приют в Японии, но им было отказано. Тогда они отправились на Филиппины, где находился американский лагерь. Два парохода погибло в буре. Из американского лагеря многие начали уезжать в Америку, но некоторые остались, мечтая побыстрее вернуться в Россию.

Родители провели несколько месяцев на Филиппинах и около 1923 года уехали в Шанхай. Мама с бабушкой снимали комнату, денег не было. Мама решила поступить на работу к мужскому портному, поскольку папе требовался хороший костюм, чтобы устроиться на работу. Он умел заниматься только своей профессией – водить корабли, а в жизни был очень непрактичным. Получив костюм, папа отправился в одну из самых важных английских компаний и, заполняя анкету, написал: «Владимир Буцкой, I.R.N.», то есть «Imperial Russian Navy» («Российский Императорский флот»). Англичане же подумали, что он капитан «Indian Royal Navy» («Королевского Индийского флота»), – настолько хорошо он был одет. И его сразу приняли в «China Navigation Company», входившую в большую компанию «Butterfield&Swire», где он проработал около тридцати лет.

Папа много времени проводил в плаваниях и редко бывал дома. Сначала его корабль плавал по реке Йанг-Дзе – девять дней в плавании, два дня в Шанхае, из которых один он проводил на пароходе и один дома. Когда он приходил домой, то звонил особенно, и мы все – мама, я, бабушка, собака – бежали к двери. Бабушка очень его любила – он заменил ей пропавшего без вести сына.

В Шанхае вся культурная жизнь была создана русскими. В городе были симфонический оркестр, опера, оперетта, драматический театр, балет. Примой балериной театра была англичанка Одри Кинг, большим успехом пользовался танцор Шевелюгин. В Шанхае издавался журнал на русском языке о моде и красоте – «Современная женщина», а в Харбине – журналы «Рубеж» и – для детей – «Ласточка», которые продавались и в Шанхае. Проводились конкурсы красоты.

В Китае жила писательница Наталья Резникова. Было две русских радиостанции, которые часто передавали записи Александра Вертинского. Обычно он выступал в ночном клубе «Поэма», но однажды мама взяла меня на его концерт в кинотеатр «Париж», и я, наверное, была единственным ребенком в зале. В другой раз я пошла гулять с бабушкой по главной улице Французской концессии Шанхая, где, главным образом, жили русские, и увидела витрину с тортами, шоколадом и разными вкусными вещами. Это был книжный магазин, где устраивались встречи с Вертинским, и он угощал своих гостей. Я остановилась и, конечно, стала разглядывать витрину. И именно в тот момент в дверях показался Вертинский. Я надеялась, что он что-нибудь мне предложит, но мои надежды, увы, не оправдались.

В магазинах китайцы объяснялись по-русски и по-английски. Во многих семьях в услужении жили китайские подростки, которым ничего не платили, но они работали за еду и ночлег. У нас был китайчонок Сюхай, который очень быстро выучил русский язык, но говорил с невероятными ошибками. Например, желая дать бабушке передохнуть, он однажды сказал: «Теперь твоя подыхай, моя работай».

Моя бабушка Анжелика Карловна Шемиот, полька по происхождению, принимала большое участие в моем воспитании. Она водила меня гулять в парк, где были русские дети. Мы играли в русские игры. В детском приюте св. Тихона Задонского, который организовал в Шанхае владыка Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский, впоследствии причисленный к лику святых, бабушка занималась с двумя глухонемыми детьми, для чего она изучила специальную методику. Она всегда была чем-то занята: или вязала, или шила. Никогда не сидела без дела.

Мама занималась большой благотворительной деятельностью. Она была последней председательницей дамского комитета приюта Тихона Задонского. Я очень хорошо помню владыку Иоанна Шанхайского. Тогда я ходила каждое воскресенье в церковь, где он служил литургию. Собор находился рядом с нашим домом, и я часто видела его также по вечерам, когда он возвращался домой (он жил при соборе). Он произносил чудесные проповеди, но у него был очень тихий голос, и их могли слышать только те, кто стоял близко к амвону.

У мамы хранилось Евангелие, которое владыка Иоанн ей послал с посвящением. Владыка очень заботился о детях, и, если кто-нибудь из них заболевал, он просиживал всю ночь рядом. Когда мне должны были делать операцию аппендицита, он пришел в госпиталь и благословил меня. Но во время постов он требовал, чтобы дети выстаивали длиннейшие службы и постились. Приют был известен всей иностранной колонии в Шанхае, и иностранцы жертвовали для него деньги и продукты. Одна фирма прислала банки молочного порошка, который надо было разводить водой, но владыка запретил давать его детям. Моей маме пришлось прибегнуть к маленькой хитрости. Она условилась с одним знакомым, у которого была своя лаборатория, что он сделает ей фальшивый документ, якобы порошок содержит бобовое, а не коровье молоко. Мама показала этот документ владыке, и он смягчился. На самом деле мама беспокоилась о здоровье детей, которые во время постов выстаивали все монастырские службы да еще очень плохо питались. Но надеюсь, что владыка Иоанн уже простил маме ее невинную хитрость.

В Шанхае праздновались все православные праздники. На Пасху мы ходили ночью к заутренней. Мне запомнилось, что владыка Иоанн, у которого был очень тихий голос, необыкновенно громко произносил «Христос Воскресе!». Чудесно пел большой церковный хор, состоявший из хористов русской оперы. Иностранцы приходили в собор, привлеченные красотой православной службы и крестным ходом. После 12-ти ночи к нам домой приходили гости. Мама устраивала ужин на десять человек. А на следующий день подавалась холодная закуска, и с 11 часов утра наносили визиты только мужчины. Папа редко встречал с нами праздники. Иногда случалось, что за несколько дней до Пасхи или Рождества он должен был отправляться в плавание. Но он никогда не жаловался, и только позже мы узнавали, что у него бывали неприятности на службе.

Рождество же было исключительно детским праздником. Одна пара (друзья родителей) приходила к нам в Сочельник, а на следующий день мои друзья приходили ко мне или я отправлялась к ним в гости. Так продолжалось дня четыре – с елками, подарками, хороводами.

В 1941 году, когда началась война, папа попал в плен к японцам. Поскольку его корабль был под английским флагом, вся команда была арестована и отправлена в лагерь, находившийся под Шанхаем. На пароходе было несколько пассажиров-шведов, их вскоре выпустили, поскольку Швеция была нейтральной страной, и они передали весточку родным. Так мама узнала, где находится папа, и в декабре 1941 года мы отправились разыскивать его. Зная, что японцы очень любят детей, мама взяла меня. Мы долго добирались, последний отрезок пути шли пешком, дул холодный ветер. Лагерь располагался на берегу реки Уан-Пу. Мама нашла какого-то офицера, который разрешил нам свидание с папой. Он написал записку часовому, мы зашли во двор и наверху в окне... увидели папу. Он тоже увидел нас и кинулся вниз, но, когда появился на пороге, часовые скрестили ружья. Однако я проскользнула под ними и повисла на шее у папы. Это умилило часовых, и они разрешили нам десять минут свидания.

Узнав у папы, кто из русских арестован, мама сообщила об этом их семьям. В определенные дни жены носили своим мужьям посылки – сигареты, еду. Папа пробыл в лагере девять месяцев. Он рассказывал, что поначалу японцы относились к ним неплохо. Они были счастливы своими победами после Окинавы и чувствовали себя непобедимыми. Папу вскоре выпустили, поскольку он был без подданства, и остаток войны он провел с нами дома. Его английская компания была захвачена японцами, и он остался без работы.

Чтобы выжить в военных условиях, за дело взялась мама. Она сдала одну комнату нашей квартиры и начала готовить еду на продажу. В пять утра они с папой отправлялись на рынок делать закупки. Кто-то столовался у нас, некоторые забирали еду с собой. Главное, мы не страдали от голода! По окончании войны папа работал ночным сторожем, охраняя дома, принадлежавшие компании «Asiatic Petrolium Company». Вместе с ним имущество англичан стерегли многие офицеры бывшей царской армии, включая генерала и адмирала.

Когда англичане вернулись в Шанхай, работа папиной компании возобновилась, и он вновь начал плавать. Однажды его вызвали в английское консульство и спросили, какие убытки он понес во время войны. Он ответил: «Есть люди, которые потеряли близких, я же был со своей семьей» – и отказался от компенсации. Это было очень характерно для него, и это мне в нем необыкновенно дорого.

Ася Буцкая на крыше своего дома в Шанхае. На втором плане видны купола русского собора в честь иконы Божией Матери «Споручница грешных»

Мария Иосифовна Буцкая, урожденная Шемиот

Капитан Владимир Алексеевич Буцкой

Костюмированный вечер в доме Буцких в Шанхае.
Крайняя справа в первом ряду (сидит) Ася Буцкая, во втором ряду четвертая справа – Мария Иосифовна Буцкая

Бомбардировка китайского квартала Шанхая американскими войсками во время Второй мировой войны

[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Италия»]
Дата обновления информации (Modify date): 23.12.14 21:51