Книги
Серия «Словенский глагол»: новое в культурном сотрудничестве России и Словении
Словенская новелла. Избранное. – М.: ООО «Центр книги Рудомино»,
2011. – 320 с.
– (Серия «Словенский Глагол».)
Словенская новелла ХХ века в переводах Майи Рыжовой.
– М.: ООО «Центр книги Рудомино», 2011. – 320 с.
– (Серии «Словенский Глагол» и «Мастера художественного перевода».)
Издание двух книг словенской новеллы – реализация международного словенско-российского издательского и культурного проекта «Словенский глагол», поддержанного со словенской стороны Государственным агентством книги Республики Словения, Обществом словенских писателей, представителями Философского факультета Люблянского университета, с российской – Всероссийской государственной библиотекой иностранной литературы им. М.И.Рудомино, Институтом славяноведения Российской академии наук, Российским центром науки и культуры в Любляне, издательством «Центр книги Рудомино». Ответственные редакторы серии «Словенский глагол» – Ю.А.Созина и Ю.Г.Фридштейн. В заметке «От издательства» говорится, что серия «призвана стать для отечественного читателя проводником в практически неизвестный мир современной художественной литературы Словении, в последнее время все чаще и чаще привлекающей взгляды наших политиков, предпринимателей, учащейся молодежи, спортивных болельщиков и, конечно же, туристов. […] Возможно, для кого-то из наших соотечественников именно знакомство со словенской литературой позволит преодолеть барьер между понятиями они, Запад, и мы, Россия, избежать идолопоклонства, с одной стороны, и мании величия, с другой» (с. 5).
Составитель и один из переводчиков книги «Против часовой стрелки», исследователь словенской литературы, кандидат филологических наук Юлия Созина назвала свое послесловие «О чем эта книга, и зачем русским и словенцам узнавать друг друга». Она, в частности, отмечает, что хронология написания новелл и даты рождения писателей охватывают в каждом случае сто лет. Две мировые войны, смена государственных границ, политического статуса, идеологических установок. В 1991 г. Словения стала независимым государством Европы. Менялся мир, менялись представления о нем, менялась поэтика – но, «как и прежде, в центре остаются неизменные человеческие темы: любовь, понимание, страх и одиночество, детство и старость» (с. 314). Ю.Созина кратко характеризует вошедшие в сборник новеллы и их авторов, касаясь в конце этого раздела вопроса о соотношении словенцев со славянским миром. «Сами словенцы говорят, что живут и осознают себя “на границе” двух великих культур: западной и славянской» (с. 315). Словенцы неоднозначно относятся к России, но ценность русской культуры для них несомненна. В целом они видят нечто общее между всеми современными славянскими народами, а понимание славянской взаимности, как называл это чувство сопричастности друг другу словак Ян Коллар, рождает ощущение «крепких тылов» (В.Тауфер).
Маленькое добавление к послесловию касается информации об авторах и переводчиках. «Абсолютно сознательно мы постарались избегнуть жанра, называемого “справки об авторах”», – пишет Ю.Созина, ссылаясь, с одной стороны, на поверхностность таких сведений, с другой, – на доступность информации как в Интернете, так и в специальных исследованиях, в том числе академических. Однако и первый, и второй способ имеет свои ограничения и недостатки. Я предпочитаю книги, где всё же есть сведения об авторах. Например, так сделали в антологии словацкой новеллы «Дунайская мозаика» (составитель А.Машкова, часть II, 2009), где представлено множество писателей второй половины ХХ в., порой и не всем специалистам известных, и справочный раздел, написанный словачкой А.Шикуловой, занимает 27 страниц. В конце послесловия Ю.Созина благодарит переводчиков, работы которых опубликованы в книге. В аннотации говорится, что в книге представлены 18 авторов и 16 переводчиков, характеризующих более чем полувековое развитие отечественной школы перевода. Хотелось бы и о них узнать больше, хотя многих из них я как славист знаю лично. Всё это, разумеется, лишь пожелания – «ведь проект только начался», пишет Ю.Созина. И во второй книге серии, о которой речь пойдет дальше, кое-что из моих ожиданий нашло воплощение.
Название «Против часовой стрелки» отражает композицию сборника: авторы следуют друг за другом в обратном хронологическом порядке. Для молодых читателей это привлекательно тем, что они начнут чтение с современных проблем и современной манеры их осмысления, постепенно двигаясь к более давним эпохам. Я, разумеется, представитель своего поколения, но прежде всего литературовед. Мне представляется, что все отобранные для сборника новеллы достойно представляют словенскую литературу, а переводы выполнены на высоком уровне. Однако вдруг начинаешь ощущать разницу между писателями, принадлежащими к разным временам. Граница, конечно, зыбка и условна, но где-то она все же пролегает, и главное – не возраст авторов, а их подход к жизни. Рассказы современных писателей любопытны, написаны не без таланта и порой даже поэтичны, а классика, пусть и недавняя, – чудо как хороша. Ее высшая точка – в завершающих сборник рассказах Ивана Цанкара, наверное самого известного у нас словенского писателя. В творчестве прозаиков прошлых лет больше душевного тепла, добра, любви к человеку и природе, в нем понятия о нравственности недвусмысленны. Есть национальное и интернациональное, современное и несовременное, а есть вечное и общечеловеческое, и в произведениях писателей-классиков две последние категории наполнены подлинным содержанием.
Щемящие ноты тоски, одиночества, несбыточной мечты пронизывают новеллы П.Главан «Винко» и А.Блатника «Электрическая гитара». А чувство полноты жизни персонажи современных писателей ощущают в весьма своеобразных ситуациях. Молодой рабочий в новелле Д.Шаротара «На судоремонтном заводе» почувствовал себя «не мальчиком, но мужем», когда запустил камнем в витрину ювелирного магазина, где перед тем присмотрел для своей девушки серебряный перстенек. Совершить этот героический поступок ему помогла пара кружек пива. А в новелле М.Клеча «Полной грудью» рассказчик испытал невероятное счастье, когда понял, почему мать его друга на похоронах своего мужа была совершенно голой. Оказалось, что таково было желание мужа: видеть свою любимую только обнаженной, как он увидел ее в первый раз. И она подчинилась, потому что они очень любили друг друга. От такой странной любви, на первый взгляд романтичной, становится не по себе. Только всеобщее притворство может заставить восхищаться этим вызовом общепринятому. В отношениях современных мужчины и женщины почти нет романтики (а если и есть, то вся ее прелесть заключается в мистическом прорыве к вечности-гибели – «Дверь» Я.Вирка, напомнившая о «Двери в стене» Г.Уэллса). Эротическое начало во «Влажных стенах» А.Блатника практически уничтожено цинизмом «эмансипированной» женщины.
В новеллах А.Хинга и Б.Зупанчича уже ощущается дыхание «старой доброй литературы», в том числе – в тонкой передаче пейзажа. «Усталые боги» В.Зупана – жесткое и ироничное повествование о противостоянии отцов и детей. Первые пережили Вторую мировую войну, вторые родились после нее. «Время героев прошло, наступила пора клоунов», – говорит рассказчик, представитель поколения отцов. Поистине великолепны два рассказа Ц.Космача. «Кузнец и дьявол» – полная здорового юмора зарисовка народных характеров с их старыми как мир грехами и жаждой жизни. «Человек на земле» – роман в миниатюре, история жизни словенского крестьянина до, во время и после Первой мировой войны. Вечная борьба с бедностью и мечта о нехитром счастье – достатке, семейном благополучии. Человек на земле – словно часть природы, поднимающейся и расправляющейся после бури. Мечты о бескрайних полях, полных золотой пшеницы, так и не сбылись. Война оставила свои следы – ребенка, прижитого женой Жефа Обрекара от пленного боснийца, и голодную смерть его родной дочери. В очередной попытке обрести счастье Обрекар уезжает на заработки во Францию, и вслед за присланными деньгами приходит извещение о его смерти от несчастного случая. Все переживания героя, все перипетии его судьбы обусловлены социально-исторически, но по законам большой литературы они же и вневременны, и понятны в любой стране. Полон поэзии рассказ Д.Локара «Туман» – тоже история из жизни простого крестьянина, близкого к природе, упорного и жизнелюбивого. А «Бродяга» Прежихова Воранца на примере двух приятелей показывает, что простой человек может быть доверчивым, душевно открытым – и безнравственным, вероломным.
«Декадентская история» М.Мохорич – переживания певицы, женщины из богемы, окруженной изысканной красотой предметов и холодом человеческого отчуждения, что заставляет ее с восторгом относиться только к мраморному изваянию ее отца. А старый театральный портной в новелле Ю.Козака «Театральная костюмерная» живет отсветами великой драматургии, которыми полны и потертые одеяния принца Гамлета, Мефистофеля или героев словенских пьес. Он не силен в философском содержании мировых шедевров, но чувствует их пророческую мудрость и преклоняется перед ней. «Тяжкий шаг» Ф.Бевка повествует о разорванности словенской семьи между итальянскими фашистами и партизанами в годы Второй мировой войны. Перелом в сознании простой женщины, случайной свидетельницы фашистских зверств, говорит о сложности выбора в критической ситуации, но в то же время – о неизбежном отторжении зла.
Интересны для русского читателя портреты его соотечественников в трех рассказах В.Бартола. Это русские эмигранты в Париже, люди эксцентричные, попирающие приличия и нравственные нормы. Автор склонен к осуждению своих персонажей, но мы, русские, без труда уловим в их браваде и цинизме подспудную горькую ноту бездомности, отрыва от родных ценностей, ненужности в чужом благопристойном Париже.
Завершают книгу, как уже говорилось, рассказы И.Цанкара – миниатюры такой философской глубины, что их впору назвать притчами. Даже неприглядные стороны человеческой натуры или дыхание войны-смерти облагораживаются прикосновением руки Мастера, а произведения, навеянные воспоминаниями о матери, исполнены как чувства неизгладимой сыновней вины, так и возвышенной красоты образов. Это литература мирового уровня без претензии автора быть «человеком мира». Наоборот, неуспокоенность и совестливость славянской души – одни из главных ее достоинств.
Сборник новелл «Против часовой стрелки» стал удачным началом проекта «Словенский глагол», с чем можно от души поздравить его руководителей и участников. Хотелось бы познакомиться и с образцами других родов и жанров в словенской литературе. Это могла бы быть, например, драматургия.
Практически одновременно создавалась и вторая книга серии – «Словенская новелла ХХ века в переводах Майи Рыжовой». Она представляет собой сразу два проекта: «Словенский глагол» и «Мастера художественного перевода», второй также реализуется ВГБИЛ.
Майя Ильинична Рыжова – крупнейший российский словенист, исследователь и переводчик. О ее биографии, научных достижениях и человеческих качествах говорится во вводной заметке «Полна творческих замыслов». Название прекрасно характеризует человека, увлеченного своим делом и преданного ему во всем. О том же – со своей стороны – пишет и сама Майя Рыжова в заключительном очерке «Судьба мне улыбнулась…». О студенческих годах в Ленинградском университете, о переходе от сербской литературы к словенской, которую у нас тогда специально не изучали, под впечатлением от творчества Цанкара. О замечательных людях, с которыми довелось работать и в науке, и на переводческом поприще. О самом переводе, который доставляет большое удовольствие. «Ведь перевод истинно художественного произведения – это, конечно, творчество», – совершенно справедливо заключает М.И.Рыжова. Приводит она и сонет словенского поэта К.Ковича, посвященный взаимодействию двух индивидуальностей – автора и его переводчика. Сонетный «синтез» (второй терцет) улавливает всегда ощутимое поэтами «внеположное» существование источника вдохновения, примеры чего я нахожу все чаще:
А может статься, оба мы с тобой
Всего лишь точки малые у края
В том круге, где журчит язык иной,
Того, кто нами лишь играет.
В книге собраны рассказы словенских классиков: Ивана Цанкара, Прежихова Воранца, Мишко Краньца, Франце Бевка и Юша Козака. Писателей коротко, но выразительно представляет сама Майя Рыжова в заключительном очерке. Рецензировать сборник и трудно, и просто, потому что в нем все однородно: прекрасная литература, безупречные переводы талантливого и умелого специалиста. В книге много рассказов о непростой жизни народа, о тяжелом крестьянском труде, но и они овеяны поэзией. Какая-то особая славянская трогательность объединяет большинство рассказов сборника, особенно если речь идет о детях, стариках или животных. А вот «западная мода», которую едко высмеивает М.Кранец в рассказе «Проклятый пес», связана с душевной черствостью, брезгливостью и равнодушием по отношению к старым и слабым. Страшной и светлой сказкой звучит новелла «Герой» Прежихова Воранца, одна из тех, что посвящены чудовищным злодеяниям Второй мировой войны и стойкости простых тружеников. Словенский подпольщик назвался чужим именем и, как его ни пытали, повторял это имя как заклинание. Попав в концлагерь уже под этим именем, он называет имя настоящее, и опять следуют пытки. Когда он умер, писарь не знал, как его записать, и назвал просто «герой». «”Что это за народ?” – в который раз спрашивал себя немецкий офицер, родом из Пруссии» (с. 95). А в рассказе того же автора «Отступление» жуткие вещи, похожие на возмездие высших сил, происходят уже с немцами.
Среди произведений И.Цанкара хочется выделить «В потемках», где на грани реализма и неоромантического «страшного рассказа» передано психологическое состояние детей, оставшихся одних в темный и ненастный вечер и напрасно ждущих домой мать, которой уже нет в живых. Философской притчей становится его же рассказ «Святой Иоанн в селе Бильки», где показано противоречивое отношение людей к Богу и его проповедникам. Ни один священник не нравился прихожанам, будь то даже апостол Иоанн, посланный самим Господом Богом. Разгневанный Бог послал им в ответ сатану в образе «черномазого священника», который так льстиво угождал своей пастве, что она его по-настоящему полюбила.
Повесть М.Краньца «Мертвый очаг» – тоже отчасти притча, только на основе истории крестьянской семьи. О том, как нелегко людям поддерживать мир и благополучие в семье, как разбиваются и вспыхивают вновь надежды на достойную жизнь. Символ «мертвого очага» в крестьянском доме – символ отсутствия тепла, животворной женской руки, подлинной жизни. Старик Марко, покинутый детьми, в очередной раз пробуждается к жизни, вернув в дом брошенных детей своей распутной невестки, неродных внуков. Внучка Барица возвращает «мертвому очагу» тепло семейных отношений, выходит замуж по совету деда, а он ждет появления на свет «нового поколения». В заключение автор пишет о Марко: «И время от времени с удовлетворением думал: нет, когда жизнь кто-нибудь хочет приостановить, ее надо изо всей силы подтолкнуть вперед. Жизнь шла вперед» (с. 203).
Завершает книгу рассказ Ю.Козака «Passer domesticus» – о ручном воробье, попавшем к рассказчику беспомощным птенцом. Беспечная жизнь в неволе и мечта о настоящей воробьиной жизни на природе – из этой коллизии вырастает печальная развязка: воспитанный человеком, воробей Малыш не сумел жить по законам своих сородичей и погиб, вернувшись к хозяину. Ассоциации возникают не только с нашими домашними любимцами, особенно вольнолюбивыми кошками. Человек тоже колеблется между безопасностью, спокойствием – и дерзкими приключениями, такими манящими.
Две книги словенских новелл знакомят российского читателя с культурой одной из славянских стран, в чем-то близкой и понятной, в чем-то загадочной. Новые книги этой серии, думается, уже не за горами.
[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Словения»]
Дата обновления информации (Modify date): 18.02.13 17:29