Поэзия

Зиновий Антонов

Стихи

Рыбье

не нужен нам берег турецкий
в италии мы не нужны
на шхунах рыболовецких
лососи немы и нежны

не мы попадем в эти сети
дрожа плавниками не мы
и солнце несносное светит
не в наши погасшие сны

а выбор да есть ли он выбор
опять это быть или нет
быть слабой чешуйчатой рыбой
иль тем кто расставил ей сеть

и я выбираю второе
как самая сильная тварь
зато у них нет геморроя
зато им друг друга не жаль

они наслаждаются морем
любви предпочтя лишь игру
и мечут икру на просторе
и секс их красив и не груб

а я выбираю второе
как самый последний дебил
но пусть меня с рыбой зароют
в прохладный и бархатный ил

Все было так

Все было так нелепо и так глупо:
Краснел закат гитарой на стене...
Любовницей входила в дом разлука,
Покамест ты жила со мной во сне.
Располагалась тут же, у камина,
Была похожа чем-то на тебя.
Не помню имя – Вера, Люда, Мила?
Я был ничтожен, в ней тебя любя.
Нога. Бельё. Немыслимая стать.
Ее хотелось завернуть в бумагу,
Вложить в коробку, лентой повязать
И бросить прямо в огненную магму.

Я никогда тебе не изменял
И в снах моих все так прекрасно было.
В них рос наш сын – Иосиф, Глеб, Иван?
И ты в халате шёлковом ходила
По комнате из тысячи зеркал,
Где я, чудак, тебя одну искал...

Поэть

В твои раскрашенные сны
я вторгся серым человеком,
чьи аргументы не ясны –
ни менеджером, ни поэтом…

Спасти тебя от злых идей,
дурных людей и алогизмов.
Но ты была, как Прометей
горда, прекрасна и капризна.

Тебе не нра моя поэть
и не устра моя зарплата.
зато могла меня вертеть,
послушной стрелкой циферблата.

То выставляя цифру два,
то выводя назад на десять,
а мимоходом, как всегда,
собак всех на меня навесить!

За наши «двадцать лет спустя»,
что мы друг другу не спустили,
что, обожая, мстя и льстя
мы так (любили – не любили?)

Но не скучали точно уж!
И, замолчав внезапно, вдруг ты,
сворачивалась, словно уж,
поцеловав меня под утро.

И понимал я в этот миг,
твою не сказанную фразу:
поэтом можешь ты не быть
и менеджером не обязан…

* * *
Разбить тоску серейших буден,
Друзей созвать на день рожденья,
И никого не перепутать,
Всех рассадить без промедления.

Направо сядут те, кто ближе,
Налево – те, кто любят водку.
Подальше – те, кто был обижен.
Себя воздвигнуть посередке….

Припомнить всех и вся отколе,
Придвинуть рюмки и приборы,
Поднять за – с кем учился в школе
И не забыть о тех, кто в море….

Вину – вином и редьку – хреном,
Всех обнести хвостом селедки.
И холодец пустить рефреном
По кругу… И прямой наводкой
Шампанским выстрелить по бедам.

Потом услышать от кого-то,
Кто говорить еще способен,
Что жизнь была сплошной победой...

И разливая, заплетая, смеясь и
багровея шеей,
Распетушиться, напевая про
Стеньку Разина с челнами,
От правды и вранья шалея.

И разогнав все привидения,
Понять, вдруг, хищно щеря зубы,
Что это был не день рожденья,
А просто тайная вечеря,
Где ты Христом был и Иудой.

Дарвинистское

Кому-то не хватает славы,
Кому-то – горсточки тепла,
Одни записаны в болваны,
Другим – восторги и халва.

Прибей луну на крышку гроба,
Так, не мешала чтоб мечтать,
Вообрази себя микробом,
Что мир отважится зачать.

И, шансы перебрав к рассвету,
Не в силах алгоритм постичь,
Отпей вина, заешь котлетой,
Пойми: ты хищник а не дичь.

И твари все, что есть и будут,
Кому давно ты сам под стать,
Когда-нибудь да выйдут в люди.
И все завертится опять...

Еще бывает снег

Последние любители фастфуда
Еще живут. Еще бывает снег.
Осталось ровно тридцать пять французов,
Двенадцать русских и один узбек.
Евреям удалось уйти в пустыню,
Поэтому их трудно сосчитать,
Хотя, с учетом нано-скарлатины,
От силы – двадцать или двадцать пять.

Еще бывает солнце в день по часу
И шелест волн. И одинокие леса
Еще желтеют по заросших трассам
В объятиях ржи, пшеницы и овса.
Еще бывает дождь.
Над дальней сопкой
Парит орел, хотя, скорее, – гриф,
И над далекой розовой Чукоткой
Сияние севера еще горит.

И антрацит еще синеет в недрах,
И город есть в Испании – Мадрид,
И дворник Чуча мерзнет в старых кедах,
Но делать дело как-то не спешит...
Он чистит опустевшие высотки,
Не понимая, в чем их тайный смысл,
И гриф летает над испанской сопкой,
Под звон гитар и рев бегущих крыс.

И нет росы, давно уж нет росы
И пчел с муаровой и влажной попкой.

Славо-правие

Не нимфы, а – рифмы
Не метры, а – ветры
Не кола, а – слово
Не путь, а – стезя

Нельзя без надежды
В мороз без одежды
Без веры, как прежде
Нельзя

Не боги убоги
А мы – колченоги
И колчеголовы от хлебной лозы
Мы – лучшие в мире
Не выдавшись рылом
С мотором от стрекозы

Права наша слава
Бесславно лишь право
Мы так православны, как дед наш Пихто
Мы славимся правом навеки попранным
Его не вернет нам никто


[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Литература»]
Дата обновления информации (Modify date): 16.01.15 20:58