Альманах короткой прозы Pro/за
(Выпуск cедьмой)

Ры Никонова
(1942 – 2014)

Сказки

Птица и рыба

– Вот она летит, – сказал солдат матери.

Скрылось солнце, обнажив ноги деревьев, завздыхала трава, выдыхая зной, и тёплым голосом мать ответила солдату:

– Это не она. Это общипанная птица, которую изображает облако.

Солдат закрыл глаз, разделся и побрёл в море. В море было шумно, звякали блики появившейся луны, изображающей рыбу.

Солдат наклонился над водой и увидел в отражении луны Её.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Она.

– Тону, – ответил солдат.

Разве ты не видел своей птицы? Она только что пролетала над тобой, её все рыбы почувствовали в море.

– ? – спросил солдат, но тут луну затянуло облаком и Она исчезла, и наступила ночь.

На следующую ночь на берегу, под луной, нашли солдата, зажавшего в руке обмотанное перьями крыло какой-то неизвестной птицы.

4 удовольствия снежной балеринки

Бал снежных балерин назначили на полдень.

Заказали ветер и немного солнца для буфета. Обесцветили все близлежащие дома, и балерины взлетели на воздух.

Они долго кружились, иногда отдыхая на белом скользком снегу.

Но вот одна из балерин полетела в буфет, ведь балеринки стали белыми от голода и усталости. Отведав купленного солнца, балеринка немного согрелась и умерла, испытав таким образом все четыре удовольствия: танцы, холод, тепло и смерть.

Снежные псы и осенние туфли

Ну, вот и залаяли белые снежные псы.

Завыли люди в перчатках, замолчали окна и двери.

Под водосточной трубой, обледеневшей, словно валторна, образовались чёрные осенние туфли на толстой подошве и без человека, который по этой трубе перелетел в тёплые восточные края, на Запад.

Осталось только завихрение, похожее на клубок снежных псов, да тёплые подошвы осенних туфель, холодных, словно мороженое.

Потебеплакала

Велико государство У. Сирень в нём. В сирени цветы сиреневые.

Велика столица Потебеплакала. Голубая она, как бок цистерны под дождём воробьиных слёз, плакал воробей.

Он всю ночь плакал, этот воробей, потому что не мог петь, как соловей, а соловей пел. И цвели розы, чёрные, как мысль Этоада.

Жил Этоад далеко, не в столице.

Жил Этоад на ладони, на линии судьбы, сплетясь с линией жизни, но не заходя в её углубления.

А я его любила.

И я его любила.

И я.

И все мы его любили, и смотрели в ладонь, на линию судьбы, но как бы на расстоянии.

А в столице государства У, в Потебеплакале, беспрерывно плакал воробей.

Анатолий и толокно

Только Анатолий за толокно, забор – в окно.

Смотрит Анатолий через забор, а в нем – выпь.

«На, – говорит Анатолий, – выпь, выпей». И даёт Анатолий выпи стакан, чтобы она пила, до дна два дня.

Выпила выпь стакан. Смотрит выпь через себя на забор, а на заборе – Анатолий. Истукан, скульптура, Капитолий. Глазами облилась слезами. Анатолий же слез с забора и поехал к дому поближе, туда, где грязь. Приезжает домой, а в нём – окно. В Анатолии. А в окне – выпь, словно сыпь на руке.

И стоит, окружённый забором, Анатолия рот – рыбам.

Дочери дракона

Было у Дракона две дочери: Драка и Икона. Драка всё время сидела на опрокинутом ведре и гремела им, вызывая женихов. Икона же жалась к стене, сливаясь с ней и не.

Приходят два жениха. Один жених с ногами, руками и головой, и другой такой же.

Первый повернулся к Драке и услышал её, второй повернулся к Иконе и увидел стену.

«Ох и люблю я её», – сказал первый жених и ударил невесту пару раз.

То же самое проделал второй жених со стеной, но только ушибся.

Мораль: умереть никогда не поздно.

Майор Тик-так

Выскочил из часов зайчик, Тик-так по имени. А по званию – майор. Выскочил, чтобы убежать.

Да не здесь то было. Время и корпус настигли его.

И постигла его участь.

Участь сладкой пчелы без мёда, когда она ранним утром, садясь на цветок, вдруг ранит себя шпагой противника.

Бывает и не такое.

[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Альманах Т.Михайловской»]
Дата обновления информации (Modify date): 29.12.14 18:32