Сергей Вязанкин

Хочу на озеро Рверу!*

*Рассказ-репортаж написан на основе путевых заметок автора.

1

На Кигали, сливаясь с горизонтом и вытесняя плывущие рваные облака, надвигался чернеющий фронт тропического ливня. В небе тяжело взмахивали большими крыльями и тревожно горланили два чёрных ибиса, а в утопающем в тропических цветах, частично открытом, расположенном на вершине холма ресторане, стены которого были увешены масками и полотнами в стиле африканского модерна, негромко звучали хиты прошлых лет. Высокий официант, согнувшись вдвое над столиком, за которым сидела пара пожилых европейцев, неторопливо разбивал куриные яйца и перемешивал их с сырым мясным фаршем, готовя традиционное немецкое блюдо – хаккепетер.

– Интересно, долго они собираются здесь пробыть? – задался вопросом Луис, задумчиво глядя на женщину, отправившую в рот полную ложку смеси.

– Действительно, могут и не успеть вернуться домой, – заметила Паула. – Есть сырое мясо в тропиках – надо же на такое решиться!

– А мужик осторожный, – усмехнулся Хуан. – Не ест, попивает своё винцо и наблюдает, откинется спутница или нет!

– Ты же не откинулся, после того как съел листик салата, что бегал у тебя по тарелке, – усмехнулся Луис.

– Меню раненых львами воинов масаи включало в себя сырую говядину и свежую кровь, – сказал я, – а молодые воины всегда отдавали предпочтение только этим продуктам, презирая все остальные виды пищи, но, несмотря на такую диету, народ этот по сей день существует! Сейчас начнётся сильный ливень. Мы не успеем вернуться на работу.

– Я-то взяла зонт, но вряд ли он мне поможет. – Паула поёжилась. – Прохладно стало.

Плотная пелена дождя, накрыв половину города, угрожающе ползла в нашу сторону. Официанты опустили пластиковые шторы и зажгли свечи на столах. Капли дождя, набирая силу, истерично забарабанили по крыше.

– Какие планы у нас на субботу? – поинтересовался я.

– Думаю отдохнуть в отеле, – ответил Луис.

– У меня тоже нет никакого желания куда-нибудь выезжать, – сказала Паула.

Хуан, поймав на себе мой вопросительный взгляд, разложил на столе карту Руанды.

– А я вот не прочь куда-нибудь податься, – сказал он. – Возможно, в компании Каролины.

– Каролина? Это та светленькая девушка, что бегала с ведром по заповеднику? – спросил я.

– Ну да… – безмятежно ответил Хуан и слегка покраснел.

– Каролина? – переспросила Паула и, хмыкнув, подозвала официанта и заказала себе мороженое.

– Мороженое? – удивился я. – Ты же только что жаловалась на прохладу!

– Вот здесь, – Хуан ткнул пальцем в карту, – находится озеро Рверу. Там должно быть интересно, так как это место никто не посещает.

Это был очень убедительный аргумент.

2

Утро в субботу выдалось солнечным и безоблачным. Наш новый водитель оказался на удивление пунктуальным. Не заставила себя ждать и Каролина; когда мы подъехали, она уже стояла в условленном месте и приветливо махала нам рукой. Расположившись на заднем сиденье рядом с Хуаном, девушка звонко засмеялась и поинтересовалась на каком из европейских языков говорит водитель, и какую музыку мы собираемся слушать в дороге. В руках Хуана неизвестно откуда появился компакт-диск.

– О! Так это же моя любимая группа! – воскликнула Каролина.

Я увидел в зеркале заднего вида, как Хуан опустил глаза и хитро улыбнулся.

Спустя пару минут салон заполнили звуки ритмичной испанской попсы. Поначалу Каролина тихо подпевала, глядя на мелькавшие за окном банановые плантации, а когда этот ландшафт сменился саванной, поросшей колючим кустарником, она запела в полный голос. Каждый раз, когда машина подскакивала на очередной кочке, Каролина резко выбрасывала вперёд кулачок и хрипловатым голоском, который никак не вязался с её ангельской внешностью, выкрикивала слова припева. Хуан, тем временем, просто блаженствовал.

Почва краснела на глазах. В какой-то момент она стала настолько красной, что мне даже показалось, что мы колесим по поверхности Марса. Высокие, мясистые драконовые деревья постепенно вытеснялись усыпанными жёлтыми цветами акациями. Вдоль дороги вереницей потянулись люди; женщины в ярких одеяниях и мужчины в костюмах явно с чужого плеча. Въехав в какой-то населённый пункт, мы остановились у перекрёстка. Над цветущим кустом у обочины, вспыхивая бирюзовым оперением, порхала маленькая птичка. Если бы мы были в Южной Америке, я решил бы, что это колибри, но в Африке они не водятся. Не мудрено было ошибиться, если даже Джон Хантер в своей книге «Охотник» принимал за колибри африканских цветоедов. Пока рука тянулась к фотоаппарату, птичка стремительно унеслась.

Жилища юга Руанды значительно отличались от тех, которые мы привыкли видеть в центре страны или на севере. На юге – это, как правило, цилиндрические или «круглые в плане», как их называют архитекторы, обмазанные глиной хижины с конусообразной кровлей из соломы, без окон и с одним дверным проёмом. Прилегающая к таким постройкам территория обычно плотно засажена банановыми деревьями, если можно так назвать эти травянистые растения.

Водитель попытался узнать у прохожих, где находится озеро. Мнения людей не совпадали, одни указывали вправо, другие влево, а третьи – прямо, но никто не указывал назад. Мне подумалось, что мы, вероятнее всего, уже где-то очень близко от цели и поэтому поехали прямо. Ещё несколько минут езды, и наш единственный на дороге автомобиль, провожаемый взглядами останавливающихся жителей, выехал за пределы посёлка, и мы, наконец, увидели вдали водную гладь, но, увы, дорога к озеру не вела, она раздваивалась. Лицо водителя стало сосредоточенным. Он не очень уверенно, как мне показалось, свернул налево, и мы медленно, как луноход, стали съезжать с одного застывшего кома глины и сразу же наезжать на другой. Автомобиль раскачивался из стороны в сторону, и, казалось, он вот-вот ляжет на бок или ещё хуже того, окажется колёсами вверх. Скрежеща днищем, наш внедорожник-вездеход упорно, барьер за барьером, преодолевал препятствия. Потом минут тридцать машину подбрасывало на ухабах и создавалось впечатление, что мы оседлали отбойный молоток. Такие дороги местные жители в шутку называют дорогами африканского массажа. Никто не заметил, когда стихла музыка. Каролина молчала, ухватившись обеим руками за спинку сиденья водителя. Так мы и продвигались вперёд, пока не остановились у довольно глубокой канавы. К нам приблизилась группа людей. Пока водитель общался с ними, Каролина обнаружила симпатичную козочку у дороги и стала позировать Хуану, который услужливо завертелся волчком с фотоаппаратом в руках.

Водитель развернул автомобиль. Обычно, дорога назад кажется короче, но это был не наш случай. Когда мы преодолели несколько барьеров, я попросил его уступить мне место за рулём. Водительских прав у меня не было, но и степень риска быть остановленным автоинспекцией, похоже, тоже сводилась к нулю.

Мы долго колесили, по нескольку раз проезжали одни и те же места, объезжали одни и те же выбоины, пока дорогу нам не перекрыли два темнокожих африканца с автоматами. Никто в нас не целился, но вид вооружённых людей всё же несколько озадачил всех.

– У них автоматы Калашникова, – тихо сказал Луис, и все обратили свои взоры на меня.

– Я, конечно, давно не был в России, – протянул я, – но, несмотря на то, что у них русские автоматы, думаю, не ошибусь, если скажу, что это не русские!

Поинтересовавшись целью нашего визита, африканцы посовещались и пропустили нас, заверив, что мы движемся в правильном направлении. Как выяснилось, мы въехали в погранзону, так как половина озера вместе с противоположным берегом принадлежала уже другой стране – Бурунди. Эта страна в моей памяти ассоциировалась с приятными воспоминаниями детства: пёстрые почтовые марки Бурунди с изображением животных и птиц всегда высоко котировались у детей.

Окрылённые успехами навигации, мы двинулись дальше, и, проехав какую-то деревушку, остановились только раз, привлечённые метровыми рогами особи, которая напоминала что-то среднее между коровой и антилопой.

Следующее поселение поразило нас первозданным укладом жизни обитателей. Нигде не было видно следов цивилизации. Проехав несколько домиков из бурых глиняных блоков той же почвы, на которой они стояли, мы остановили машину у разложенных для просушки, на конструкции из жердей, белых клубневидных корней маниока, ядовитого в сыром виде из-за содержания синильной кислоты. Яд исчезает при сушке, варке или поджаривании. Корнеплоды, богатые крахмалом, африканцы перемалывают в крупу или в муку, из которой пекут тонкие лепёшки.

Впереди никакой дороги уже не было, а только рощица из сосен, а за ней непроходимые дебри зарослей папируса. В мгновенье ока нас облепило несметное количество детей. Возбуждённо голося, они изучали нас не только визуально, но и на ощупь. «Почему здесь такое количество детей на такой маленькой обжитой территории?» – задался я вопросом. Общеизвестно, что Африка умеет хранить тайны и очень неохотно расстаётся с ними. Причиной могли быть, как и сверхактивные мужчины, так и не в меру привлекательные женщины. На сегодняшний день, средняя продолжительность жизни в стране – 54 года, приблизительно такая же, как и в остальных странах центральной Африки, а показатель рождаемости в стране стал падать. Раздавая направо и налево конфеты, я пробился сквозь живой барьер и занялся изучением территории. В дверных проёмах хижин меня приветствовали улыбающиеся женщины, но попытки сфотографировать их, как правило, терпели фиаско; дамы, звонко смеясь, прикрывали ладонями лица и растворялись в темноте своих убежищ. В поселке не было электричества, как, впрочем, и водопровода и всех других благ цивилизации. Сопровождаемый эскортом, который состоял из постоянно кудахтавшей шустрой курицы и выводка цыплят, я прошёл мимо нескольких домов и на пороге каждого из них видел только женщин и маленьких детей. «А где же все мужчины?» – задался я очередным вопросом. Ответ не заставил себя долго ждать, и всё прояснилось, как только я обернулся: все мужчины, раскрыв рты, обступили Каролину, которая при этом совершенно ничего не делала, а просто счастливо улыбалась. Мне показалось, что несколько приподнялась завеса тайны очевидного феномена демографического взрыва в посёлке.

– Вот так происходит обожествление личности, – подойдя, заметил я. – Встала бы ты, что ли, на пенёк, для лучшего обзора!

– О! Нет! – очнулась Каролина. – Мы приехали посмотреть озеро, вот и пойдём к нему!

Пробраться к воде оказалось не так-то просто; берег был полностью заблокирован грядами зарослей трёхметрового папируса. Заметив просеку в массе зелени, мы вошли в неё и, наконец, оказались у воды. На берегу, у погружённого в воду настила из стеблей, сидел на корточках парень с мачете в руке. Внимание моё привлекли пришвартованные к берегу, прижавшиеся друг к другу неровными тонкими бортами, три узкие рыбацкие лодки, метра по четыре-пять в длину. Каждая из лодок была выдолблена из ствола дерева. Такие лодки называют долблеными лодками или однодеревками. На днище одной из них лежало длинное весло и нехитрые снасти и камни, в качестве грузил. Знаками я попытался объяснить парню, что мне хотелось бы порыбачить. Каролина, тем временем, подобралась ко второй лодке, а Хуан, забыв обо всём на свете, увлечённо объяснял местным жителям принцип действия своего суперсовременного фотоаппарата. Я забрался в лодку, вытянул ноги и ухватился за тонкие борта. Парень, похоже, нашёл моё предложение очень заманчивым, радостно рубанул мачете по стеблям папируса и направился в мою сторону, но не дошёл, так как с берега его кто-то окликнул. К нам пробирались двое мужчин. Один из них, молодой, видимо, был приглашён в качестве переводчика, так как говорил по-французски. Он-то нам и объяснил, что люди из руководства посёлка посовещались, и решили, что гостям не к лицу такие маленькие, к тому же, неустойчивые лодки, поэтому нам была предложена одна большая на всех. Каролине эта идея явно пришлась не по душе, и она обиженно надула губы. Но у нас не было выбора, и в сопровождении, наверное, всех жителей посёлка мы направились к другой лодке. Обойдя заросли, мы вновь оказались у воды, и нашему взору предстала довольно большая деревянная лодка, почти каравелла, но без парусов. Она, правда, наполовину была наполнена водой и водорослями и несколько завалилась на бок, но это нисколько не приуменьшало её очевидных мореходных качеств. Трое мужчин взялись с энтузиазмом за её подготовку к плаванию, и вскоре мы получили приглашение подняться на борт. Идти к лодке надо было, опять же, по погружённому в воду плетёному настилу, местами зиявшему прорехами. Я первым ступил на него и, проявив максимум галантности, подал Каролине руку, и она, осторожно перебирая ногами, добралась до борта. Следом, в ней оказался и Хуан, ну, а мне повезло меньше: как я ни старался быть внимательным, но обойти все дыры мне не удалось, и при очередном шаге одна нога наполовину оказалась погружённой в воду, и я потерял равновесие.

– Осторожно! – выкрикнула Каролина и засмеялась. – Под настилом могут находиться крокодилы!

К счастью, крокодилам, даже если они и водились в этом озере, явно было не меня, и под радостный гвалт жителей на берегу, я заработал ногами как ящерица василиск, которая умеет бегать на задних лапках по поверхности воды, и всё же сумел добраться до лодки целым и невредимым, даже не замочив рюкзак. Скинув ботинки, я выжал носки, пожалев, что не взял запасной комплект. Постепенно лодка стала наполняться мужчинами, и каждый из них так и норовил подобраться к корме и подсесть к Каролине, но место рядом с ней уже было занято Хуаном, а иметь третьего рядом, в его планы не входило. Народ всё прибывал и прибывал, и если бы у лодки была ватерлиния, то она, вероятно, уже скрылась бы под водой. Но вот, наконец, все расселись, а двое, стоя каждый со своим веслом, поинтересовались у меня куда плыть. Пока я, раздумывая, всматривался вдаль, пассажиры, помогая мне, в один голос затрубили, что нужно плыть на другой берег, в Бурунди!

Вспомнив, что Хуан забыл в гостинице паспорт, я замотал головой, да и переброска нелегалов из одной африканской страны в другую показалась мне делом не очень надёжным, поэтому я уверенно наложил вето на пересечение границы и указал на ближайший островок, как на цель нашего плаванья. Жители посёлка почему-то несказанно развеселились, и появилось ещё больше желающих составить нам компанию. Я всегда восхищался весёлым нравом африканцев и их простому отношению к жизни, но, несмотря на это, мне всё же пришлось принять радикальные меры, так как на глазах росла вероятность риска возможного кораблекрушения ещё до отплытия. Наконец, мы отчалили. Большому кораблю – большое плавание! С наслаждением вдохнув полной грудью, я полез в рюкзак за сигарами. Самый старший и самый весёлый из наших попутчиков, единственный, кто отозвался на моё предложение покурить, растянул рот в беззубой улыбке и, подпалив тонкую сигару, как свечу, стал дирижировать ею. Дымок сигары пах шоколадом, поэтому всем пришлось очень по душе его занятие. Гряды зарослей папируса вдоль берега местами зияли брешами, из которых торчали тупые носы длинных лодок. Проплывая мимо огромного гнезда, которое из сухого папируса соорудила на поверхности колония цапель, Хуан попросил приостановить греблю и, распластавшись на дне лодки, нацелил свой фотоаппарат на птиц. Африканцы дружно захохотали.

– В чём дело? – на французском поинтересовалась Каролина.

Молодой переводчик, воспользовавшись представившимся случаем, перешагнул через Хуана, присел рядом с Каролиной и, восхищённо глядя на неё, объяснил, что в лодке такое оживление, потому что никто не предполагал, что гости никогда не видели птиц.

– Почему это не видели? – обиженно сказал я и показал одному из них фотографию павлина в моём фотоаппарате.

Мешало солнце, но всё же павлиньи перья на дисплее были оценены по достоинству. Старший приказал разворачиваться. Мы запротестовали.

– На этом острове не водятся такие птицы, – сказал он. – Так что, мы зря туда плывём.

Мы всё же смогли убедить его, что нам достаточно тех птиц, которые водятся на острове, поэтому лодка вновь легла на прежний курс. Хуан, кряхтя, приподнялся со дна и в угрожающей позе навис над оживлённо беседующими парнем и Каролиной. Она указала ему место рядом со мной, и он нехотя повиновался.

– Ну всё, скоро сыграем африканскую свадьбу, – заметил я.

Хуан засопел, но оставил моё замечание без комментариев.

Мы приблизились к острову. Похоже, он был совершенно неприступен. Каролина издала восхищённый возглас, и указала пальцем в сторону зарослей, в которых блистала оперением, расписанная природой в синие и красные цвета птичка из семейства зимородков. Как-то не очень укладывалось в голове, что такие красавицы живут в пахучих норах и откладывают яйца на подстилках из погадков, состоящих из непереваренной рыбьей чешуи и костей. Неожиданно птичка сорвалась с места и нырнула под воду, но спустя мгновенье, вновь появилась на поверхности и улетела. Мы медленно плыли вдоль берега. На выступающем и зарослей стебле сидели друг за другом три других африканских зимородка с чёрно-белым оперением. Защёлкали фотоаппараты. Неожиданно в их сторону полетел камень. Я удивлённо повернул голову: старший, пожёвывая беззубым ртом, замотал головой и пренебрежительно махнул рукой в сторону зарослей, явно давая понять, что эти птицы не заслуживают внимания, причём с такой уверенностью, будто за поворотом нас ждал красный птеродактиль, слухи о существовании которого в болотах Западной Африки в своё время наделали столько шуму в учёных кругах. Мы строго-настрого запретили впредь бросаться камнями, в ответ он только засмеялся и замахал руками.

– Где он нашёл камень посреди озера? – вслух задался я вопросом.

Наша лодка обогнула остров. Он был неприступен, и проникнуть в его дебри не представлялось возможным. Старший засмеялся и указал пальцем на сидевшую на ветке африканскую змеешейку, довольно крупную водяную птицу с тонкой s-образной шеей. Змеешейка раскинула свои крылья и, похоже, сушила их. Честно говоря, до сих пор не могу понять правильная ли это птица или нет. Существует африканская притча, которая гласит, что спал ночью охотник, забралась в него через рот змея, проснулся он и попросил змеешейку избавить его от змеи, пообещав, что не станет потом охотиться на птицу. Она выполнила его просьбу, а он сунул птицу в мешок и отнёс домой. Жена сказала, что он поступил нечестно, и выпустила змеешейку, а та взяла и выклевала женщине глаза. За что, спрашивается? Не понятно, может быть, птица жену за тёщу приняла…

Вне всякого сомнения остров был бы интересен, прежде всего, орнитологам, – подумалось мне, когда я увидел красивого белоголового орла-рыбака, или орла-крикуна, занявшего наблюдательную позицию на самом высоком дереве.

Со стороны Бурунди на нас надвигалась пелена дождя, уже заволокшая две рыбацкие лодки в середине озера. Оставив позади остров, сопровождаемые парой уток-нырков, мы направились к берегу и, доплыв, рассчитались с гребцами и направились к автомобилю. По дороге Хуан заглянул в какую-то постройку, подозвал нас и указал на электрическую машину для переработки корнеплодов маниока и помола муки. Она не работала, но следы муки вокруг, наводили на мысль, что, видимо, ею всё же иногда пользовались, подавая электроэнергию от внешнего источника. Значит, кто-то иногда посещал это место на автомобиле. «Да, это не Африка времён Ливингстона, – подумал я. – Похоже, цивилизация уже проникла во все уголки этого континента». Как только мы сели в автомобиль, нас мгновенно окружила толпа, и всем, как, оказалось, нужно было срочно куда-то ехать. Самое скорбное лицо продемонстрировал нам переводчик, поэтому и он был приглашён на единственное свободное место, и вновь оказался рядом с Каролиной. У остальных обитателей, это вызвало волну протеста, а некоторые даже попытались сесть ему на колени. В конце концов, пришлось положить конец всему этому, и мы отъехали. Переводчик покинул нас где-то по дороге и пешком пошёл назад, а наша машина покатила по ухабам дальше вдоль побережья. Оставив позади озеро, мы решили перекусить, и водитель съехал на обочину и выключил мотор. Поросшая акациями и колючими кустарником местность, похоже, была необитаема. Вдали просматривалась как на ладони горная гряда вулканов Вирунга. Солнце палило нещадно и, быстро перекусив, мы вновь двинулись в путь, пока нам не преградило дорогу стадо мускулистых животных с огромными острыми рогами. Даже язык как-то не поворачивался назвать этих млекопитающих коровами. А погонял это могучее стадо маленький чумазый пастушок в лохмотьях и с тростиной в руке. Водитель перебросился с ним парой фраз и вышел из автомобиля. Не спеша, он приблизился к одной корове. Тщательно ощупав её вымя, он что-то сказал пастушку и направился к следующей.

– Чего он их щупает? – удивилась Каролина.

– Возможно, хочет подоить какую-нибудь рогатую бестию, – предположил я.

– А куда молоко сливать будет, ведра-то у него нет.

– Может быть, он, как из горла собирается пить! – сострил Хуан и захохотал.

Но, похоже, наши предположения оказалось неверными, так как водитель вдруг запустил руку корове куда-то в промежность.

Каролина ахнула и привстала с сиденья. Корова никак не отреагировала на экзекуцию и продолжала мирно пощипывать траву.

Отирая руку о штанину, водитель вернулся к машине и сел за руль. В салоне запахло обильно удобренным полем.

– Чёрт, – пробурчал Хуан. – А я у него хлеб из рук полчаса назад взял…

– Так это же было до того, как он начал изучать внутреннее устройство коровы, – успокоила его Каролина.

– Да, но он остался на берегу, пока мы плавали!

– Я не видела ни одной коровы в том посёлке, успокойся!

– Не было там ни коров, ни бегемотов, – подтвердил я.

Наши попытки прояснить, что же он там искал, у коровы, так и не увенчались успехом. Возможно, водитель работал по совместительству ещё и ветеринаром. Эта тайна Африки осталась нераскрытой.

Мы, наконец, выехали на асфальтированную дорогу и спустя час распрощались с Каролиной у её дома и, как только начали сгущаться сумерки, были уже в гостинице. В экваториальной зоне темнеет рано, в половине седьмого солнце уже западает за горизонт.

В ожидании ужина, за столиком на террасе уже сидели Паула и Луис, каждый уткнувшись в свой ноутбук.

– Ну, как съездили? – спросил Луис, позёвывая.

– Отлично! – ответил Хуан, разворачивая на столе полотно карты. Забыли её в отеле, а она бы нам очень пригодилась.

– Послушай, а как это мы умудрились заблудиться при подъезде к озеру? – взглянув на полотно, удивился я.

– Да, действительно, заблудиться там просто невозможно, – подтвердил Хуан. – Дорога-то к озеру только одна!

– Каролина ездила с вами? – поинтересовалась Паула.

– Ага, – ответил я, – и произвела настоящий фурор в посёлке у озера.

– Да-а? – удивлённо протянула Паула. – Странно…

– Привлекательная девушка. Наверное, в той деревне слепят из глины памятник в её честь, и станет он там идолом красоты и женственности. Парни как мухи её облепили, она даже двинуться не могла!

– Интересно, с чего бы это! – Паула передёрнула плечами и уткнулась в ноутбук.

Как только мы закончили ужинать, полил сильный дождь. Казалось, что всё вокруг вскоре затопят хлынувшие с неба потоки воды. Мы жили каждый в разных коттеджах, и дойти до них, похоже, не представлялось возможным даже с зонтами, предложенными официантами. Вода стала заливать термитники в кустах, из которых, вибрируя полупрозрачными крыльями, в пять-шесть сантиметров в размахе, стали вылетать их обитатели. Привлечённые светом, они постепенно заполнили всё пространство под навесом. Они так медленно перемещались в воздухе, что их без труда можно было ловить на лету. Те, которые оказывались в близости от щелей и стен, сразу же становились добычей притаившихся повсюду ящериц. Некоторые из них уже бегали по стенам с торчащими из пасти длинными крыльями. Охота на термитов, ближайших родичей тараканов, оказалась зрелищем достаточно занимательным. Крылатые термиты – это половозрелые особи, которые после спаривания сбрасывают или отгрызают крылья. Поутру, бывает, их крылья, как листья деревьев ковром покрывают участки земли. Я где-то читал, что в некоторых странах Африки из термитов готовят питательные паштеты; в Гане их жарят или запекают в тесте, а особенным деликатесом считается упитанная десятисантиметровая матка термитов, но, тем не менее, я никогда не видел блюда из них в меню ресторанов Руанды.

Кто-то тронул меня за локоть. Я обернулся. Это была Паула.

– Послушай, – шёпотом сказала она мне. – А что вы собираетесь делать в следующие выходные?

– Куда-нибудь, наверное, съездим, пока не знаю...

– А на этом озере, вы сегодня уже всё осмотрели?

– Вроде, да. А почему ты спрашиваешь?

– Если соберётесь опять туда же, я, наверное, составлю вам компанию, любопытно было взглянуть на тамошних птиц, – произнесла Паула, слегка покраснев.

– Макияж необязателен, – тихо ответил я, понимающе кивнув.

Апрель, 2012 год, Пинто (Мадрид)


[На первую страницу (Home page)]
[В раздел «Испания»]
Дата обновления информации (Modify date): 06.01.15 23:39