Память

Надежда Григорьева

Воспоминание о жизни

(Памяти Аллы Беляковой)

Так не пишут о смерти. Так не пишут о жизни. Так пишут о бессмертии.

«Приходите ко мне на могилу... Я покой ваших душ не нарушу, не одна умерла я на свете» («Завещание друзьям»). «Соскользну я с тропинки невидимой тенью в шуршание леса, во влажность травы... Вот дождик сверкнул... Это значит, я плачу над нашей землей, над тобой, над собой» («Уход»).

Такие люди не должны умирать. Они созданы для того, чтобы жить, жить и жить, жадно вдыхая в себя запахи моря и слова, краски цветов и своих и чужих картин, ожоги любви и, нет! никогда ненависти. Они, как теперь модно говорить, а может быть, и думать, крепко соединены с космосом.

«Когда ты любишь меня, все мироздание принимает участие в нашей любви. Горы любят небо, лес — поле, река любит берега...»

За несколько дней перед смертью (мучительной и долгой) она сказала мне:

«Почему ты пришла в некрасивом свитере. Надень тот, красивый, который я люблю».

И еще:

«Почитай мне свои стихи. Я хочу пожить, как раньше».

Необычайно красивая и внешне и внутренне, она не давала себе труда быть красавицей. Как Наташа Ростова не давала себе труда быть умной. Просто жила и ошеломляла всех лучистостью голубых глаз, легкостью (потом величавостью) стана. Улыбкой, бескорыстным интересом ко всем и ко всему.

Помню, во времена, когда все мы обезумело «смотрели съезд», у меня в четыре часа ночи зазвонил телефон. Я вскочила в полном ужасе. В провод струился Алин голос: «Ну, ты же все равно, конечно, не спишь. Как ты думаешь?»

Безграничная доброта странно переплеталась в ней с полной бескомпромиссностью. В те же «съездовские» времена она однажды не звонила ко мне две недели: «Я боялась, вдруг ты скажешь что-нибудь хорошее о Хасбулатове. Нам придется порвать...».

Что было в ней главным? Три прелестные, тонкие книги прозы, вышедших в «Советском писателе»: «Красное небо», «Последний летний день», «В конце марта»? Несколько выставок ее картин? Любовь к мужу, писателю Федору Колунцеву-Бархударяну, чья завораживающая улыбка смотрит с первой страницы ее посмертной книги стихов?

После смерти Тодика Алла крестилась в григорианскую веру, с детской или святой надеждой, что только при этом условии они могут встретиться где-то «там».

«Мгновенна жизнь, мгновенна смерть. И мрамора живая твердь... Прости меня, что я живу» («Летнее кладбище»), на «Хочу надмирных тайн коснуться, подай мне знак, что Бог тебя любил...» («Знак»). Алла видела все и всех вокруг. Порой казалось взгляд ее лишь чуть скользил по лицам, озерам, цветам, газетным полосам. А потом, неожиданно для многочисленных друзей и для нее самой, рождались строки: «Идет вдоль свалок, вдоль цветочных клумб, вдоль черных веток — ей неведом страх. Она шагает маленьким колумбом со светом зачарованным в глазах», («Девочка»). Не потаенный ли это автопортрет? А как чувствовала она природу! Сама была ее частью. «Кричат, кричат грачи... Их перья горячи, осанка коренаста. О чем кричат грачи так мощно и горласто? О жизни, о весне, о том, что боль проходит. В апрельской тишине их крик звучит во мне победно, как в природе».

Раньше считалось, что смерть наскоро забирает самых лучших, самых чистых, самых нужных. Что ж, видать, закон этот и сегодня существует. Трудно всем без Аллочки. И друзьям, и родным, и читателям... Может, где-то она нужней? «Я знаю, уйду я тропой осенней в... опаданье листвы... Вот дождик сверкнул... Это значит, я плачу над нашей землей, над тобой, над собой».

Многие поэты пытаются сейчас плакать над бедной землей нашей. Учатся этому, делают это затейливо, причудливо, непохоже... А не плачется, не верится.

Я давно уже выработала для себя основной критерий настоящего поэта. Это полная, лишенная всякого лукавства адекватность себе, своей личности. Не стоит, может быть, обращаться к таким основам, но, мне думается, таким был Пушкин. Алла, конечно, не Пушкин. Но в ее строках так редко для сегодняшнего дня звучит столько правды, столько ее ни с кем не спутываемой души, что это и делает эту маленькую, посмертную книжечку настоящей поэзией. Возможно, немалую роль в этом сыграло и то, что стихи (большая часть их) были написаны на смертной кровати, перед вполне осознанным уходом. Где уж тут врать и прихорашиваться.


[На первую страницу (Home page)]                   [В раздел "Литература"]
Дата обновления информации (Modify date): 12.12.04 17:48