Имена

Не было бы купеческого рода Третьяковых — не ходить бы нам в Третьяковскую галерею.

Беседа Л. Меньшова с Аркадием Вартаняном

Из интервью «Литературной газете»

Коммерческую деятельность в столице Аркадий Аршавирович Вартанян начал с небольшой фирмы «Лайнер», которая быстро построила и открыла круглосуточное кафе на аэровокзальной площади Домодедовского аэропорта. Это было в 1989 году, на подъемной волне кооперативного движения. Кафе до сих пор работает круглосуточно. «В этом его особенность, — объяснил мне во время беседы Аркадий Аршавирович. — Безостановочное производство таит в себе массу сложностей, и организовать его, поверьте, нелегко». Председателю кооператива «Лайнер» это удалось, благодаря чему он быстро оправдал полученный вначале кредит, вернул его банку и, конечно, стал подумывать, как расширить бизнес.

Однажды, проходя мимо Центральных бань, Вартанян зашел в тамошний буфет, чтобы купить пачку сигарет. А вышло так, что круто повернул судьбу, на порядок расширил масштабы деятельности: стал еще и президентом фирмы «Империал», активно участвующей в возрождении исторического облика центра Москвы. Но это потом. Начало же было безрадостным.

— Бани находились в жутком состоянии, рушились, крыша текла. Грязища, вонь на всю округу. Соответствующим был и буфет. Я взялся привести его в божеский вид. В течение трех месяцев мы сделали заведение, которое многие москвичи сегодня знают и с удовольствием посещают.

— По сути дела, мой приход к вам связан с фирмой «Империал», с ее программой преобразований в исторической части столицы, обустройства территории в самом центре Москвы, да еще и связанной с таким знаменитым памятником не такой уж далекой старины, как Центральные бани.

— Естественно, наше ближайшее окружение, бывшие Центральные бани, постоянно были на глазах. И как-то раз я совершил небольшую экскурсию по той их части, которая уже больше 20 лет никак не использовалась. Это были развалины, разграбленные, порушенные, подвергшиеся коррозии, ставшие приютом для бомжей и крыс. А когда-то в этой части Центральных бань располагались знаменитые Турецкие бани Москвы. В начале 70-х годов там произошел разрушительный пожар, Турецкие бани прекратили существование. А это, ни много ни мало, почти тысяча квадратных метров.

Не использовать тысячу квадратных метров в самом сердце Москвы не просто глупо, — преступно. Я обратился к правительству города с предложением организовать на этих площадях коммерческое предприятие общественного питания, которое было бы рентабельным и от которого была бы польза, в том числе и городской казне.

— Вообще-то в Москве, особенно в ее центре, проблема общественного питания всегда стояла остро. Но почему все-таки не бани?

— А дело в том, что мы на свой страх и риск, прежде чем обратиться официально с предложением к правительству Москвы, пригласили на территорию бань ведущих специалистов Московского инженерно-строительного института, создали комиссию, работу которой оплатили из своих прибылей: нам надо было знать, можно ли восстановить бани. Комиссия пробыла здесь около двух месяцев, самым тщательным образом обследовала помещения — несущие и ограждающие конструкции, перекрытия, состояние фундамента. И пришла к выводу: дальнейшая эксплуатация этой части помещений в банном режиме приведет к быстрому разрушению постройки в целом.

Неблагоприятную роль сыграла и хлипкая геоподоснова этого участка. Многие специалисты даже склонны предполагать, что сточные воды подтачивают в том числе и фундамент Большого театра. Так что проблема приобрела в масштабе города глобальный характер.

Мы же к этому времени накопили неплохой опыт работы с предприятиями общественного питания, которых Москве, кстати, еще долго будет не хватать.

Обосновав свои предложения, мы скоро добились того, что московское правительство приняло решение перепрофилировать эту часть бань и сдать их нам в аренду с целью реконструкции и достройки. Но поскольку правительство было научено горьким опытом всякого рода долгостроев, пустопорожних обещаний (в качестве иллюстрации Александр Музыкантский привел однажды пример — строительство дома ВТО), нам были выставлены очень жесткие условия: срок ограничен десятью месяцами, на протяжении которых мы должны были ввести предприятие в эксплуатацию. В случае же если бы мы не уложи-лись в этот срок, нам предстояло выплатить городской казне 30 миллионов рублей в качестве штрафной санкции. По состоянию на осень 1992 года, когда вышло в свет постановление правительства Москвы, 30 миллионов рублей были безумными деньгами. Помню даже, коллеги, соучредители фирмы, друзья пытались отговорить меня от этого, называли мою затею авантюрой чистейшей воды.

— Но будучи по натуре человеком темпераментным...

— Темперамент само собой, кавказцы все темпераментны, но я еще и большой оптимист, нередко принимаю желаемое за действительное...

—... которое сами же и приближаете?

— В этом случае, к счастью, так и произошло. Мы, можно сказать, жили на стройке целых полгода.

Одним словом, глаза боятся, руки делают. Пригласили известных в Москве художников-реставраторов, в том числе и Виктора Васильевича Филатова. Рабочие руки были в основном свои, «фирменные». И, как говорится, перекрестившись и зажмурившись, приступили к штурму этой цитадели. Стали в одном лице и инициаторами, и генеральным заказчиком, и генеральным подрядчиком, и инвестором — что, в общем-то, и составляет главный предмет нашей гордости.

Начав работать в первых числах декабря 1992 года, к концу апреля 93-го мы полностью закончили работы, то есть выполнили их за пять месяцев. 14 мая прошлого года на карте Москвы появился ресторан «Серебряный век».

Успех его превзошел даже мои далеко идущие ожидания, прежде всего потому, что там необычный интерьер, восстановлено то, что было в 1891 году.

— Восстановлена красота турецкой бани, не ресторана...

— Да, красота турецкой бани. Но она не отличалась от ресторанной, потому что дочери известного российского предпринимателя-мецената Герасима Ивановича Хлудова, которые строили эти бани, были особами весьма самолюбивыми, гордыми, как и их отец, ну и к тому же располагали достаточными средствами, чтобы пригласить самого дорогого в то время архитектора, не пожалеть денег на сусальное золото, серебро, бронзу, красное дерево. И — в пику Сандунову — построить рядом столь великолепные бани.

А вообще-то весь комплекс, включающий в себя два корпуса бывших Центральных бань, не был чисто банным от рождения. Он имел и доходные комнаты, и торговые лавки, и трактир. Располагалась здесь и своеобразная биржа, где люди встречались, заключали сделки, предлагали свои услуги на рынке рабочей силы. То есть это был своего рода деловой центр, включавший в себя и банный комплекс.

И вот, руководствуясь идеей сохранить историческую традицию, мы вознамерились пойти дальше. Пригласили специалистов, дообследовали все помещения, получили заключение относительно дальнейшей судьбы постройки...

— В то время очень много писали об этом, был шум против разрушения Центральных бань.

— Он имел популистское обрамление. Наиболее шустрые и прыткие работники бань, прекрасно зная, насколько выгодно можно торговать местом своего расположения (не на таком месте, а именно местом), заключили какие-то полуофициальные контракты с новообразованными коммерческими структурами и фактически превратили Центральные бани в большие перевалочные склады.

Эта часть московского центра представляла собой ужасающее зрелище. Бани как таковые функционировали процентов на 10-15. Банный бизнес сегодня — это не бизнес. Отдачи от него нет. Или он должен быть очень высококлассным.

— И очень дорогим? Не общедоступным?

— Да. К тому же времена-то изменились. С тех пор, как бани были построены, прошло более ста лет. Москва стала достаточно цивилизованным современным городом. То место, где располагались помещения бань, сегодня стало деловым, культурным центром Москвы. Рядом Малый театр, Большой театр, Кремль, офисы, огромные торговые предприятия — Пассаж, Детский мир, ЦУМ, лучшие гостиницы.

— Наверное, вы правы, вряд ли в какой-либо столице мира в центре города располагаются две бани.

— Мне не приходилось такое встречать не только в столицах, но вообще в нормальных, цивилизованных городах.

Нас поддержало и Управление по охране исторических памятников Москвы. В сентябре 1993 года появилось очередное постановление правительства Москвы, которое передало в аренду фирме «Империал» на 25 лет весь комплекс бывших Центральных бань под перепрофилирование и создание здесь торгово-делового центра.

Мы взялись за дело засучив рукава, сразу же заказали проект, весьма дорогостоящий.

— Пожалуйста, как можно подробней расскажите о самом проекте: это же новый центр Москвы, который закладывается в новое, постсоветское время.

— Для осуществления проекта мы пригласили талантливых архитекторов с неординарным мышлением и получили оригинальное решение: на площади свыше 10 тыс. кв. м должен разместиться деловой центр, который будет вклю-чать в себя все компоненты, присущие высококлассным центрам подобного рода. Здесь будет возможность проводить конференции, симпозиумы, семинары бизнесменов на самом высоком уровне. Мы собираемся оснастить его самым современным оборудованием. Создаем здесь и для работы, и для досуга условия экстракласса. Наличие рядом такого ресторана, как «Серебряный век», практически решает проблему с питанием.

Кроме того, это центр города, что и в плане безопасности, и в плане привлекательности контактов имеет для крупного бизнеса большое значение. Оба корпуса мы собираемся перекрыть хрустальным колпаком. В результате получится весьма оригинальный пассаж, что соответствует московской архитектурной традиции. В отличие, например, от Хаммеровского центра наш центр существенно приближен к историческому облику Москвы, больше отвечает духу ее центральной части. Он будет и русским, и современным, и цивилизованным, и удобным. Могу сказать с достаточной долей уверенности, что в 1996 году в это время центр начнет действовать. И он, несомненно, явится жемчужиной Москвы. Мы не пожалеем ни средств, ни сил, ни энтузиазма, чтобы начатое завершить достойно.

— У людей настороженное отношение к предпринимателям и предпринимательству, так как они часто сталкиваются с его задворками: нецивилизованной торговлей, антисанитарией и крутыми, недобрыми «добрыми молодцами», с их разборками, преступностью. Поэтому хочется по возможности больше рассказать о дельном, полезном предпринимательстве. И раз уж мы начали разговор о воссоздании облика Москвы, об участии деловых людей, в частности, вашей фирмы «Империал», в возрождении московских традиций, то мне бы хотелось остановиться на теме взаимодействия предпринимательства и культуры. Мне кажется, такой альянс способен спасти и предпринимательство (от излишней алчности, от людского недоверия), и культуру.

— Стоит нам оглянуться на сто лет назад, вспомнить свою же историю, как мы увидим, что предпринимательство и культура всегда шли рука об руку. Потому что всегда наиболее известные, наиболее талантливые, наиболее патриотически настроенные предприниматели России были меценатами. Ведь мы же все прекрасно знаем, что такое Третьяковская галерея, откуда она появилась, на чьи деньги, кто вложил в нее душу.

Я думаю, что в современной России мы тоже вскоре придем к тому же. Сейчас очень много искривлений, мы вынуждены работать при несовершенном законодательстве, отсутствии в обществе стабильного гражданского согласия. Я считаю, что это вполне естественные проявления той болезни, которую мы пережили, нашей истории.

И тем не менее, я оптимистично смотрю в будущее, у меня есть для этого основания. Давайте вспомним совсем недавнее прошлое, 1987 год, например. Пустые прилавки, серая, унылая толпа. Трудно было поверить, что спустя каких-то 7-8 лет жизнь в России преобразится. Ведь очень многое преобразилось. И главное — преобразилось сознание людей. Постепенно каждый из нас стал в той или иной мере коммерсантом. Мы наконец научились считать деньги, по одежке протягивать ножки. Мы наконец научились прикидывать, выгодно нам то-то или не выгодно. То есть постепенно из нашего сознания исчезает синдром иждивенца. Прежде, при советском государстве, мы знали, что есть жэк, есть райсовет, есть исполком, есть, в конце концов, райком и ЦК КПСС, они все решали. А теперь мы знаем: надо самим заниматься своей судьбой, это куда перспективней.

— Конечно, ведь наше иждивенчество приводит к тому, что средства расходуются не туда и не на то. Мы этого не видели, не понимали, что наши денежки чужие дяди и тети тратят бог знает на что. А сейчас обнаружилось, что большая часть наших заводов устарела, что у нас не те технологии, что заводы и фабрики производят то, что никому не нужно, что их надо закрывать. Что советские власти сооружали города-уроды, что старые города десятилетиями разрушались: на них никогда не было денег. Разрушалась по той же причине и Москва.

— Это и подвигло нашу фирму на самое деятельное участие в той широкой программе по восстановлению исторического центра Москвы, которую осуществляет московское правительство. Я думаю, здесь администрация города более чем права. Потому что в конечном итоге, я убежден, именно красота спасет мир. Возьмите любой бытовой пример. Когда вы входите в красивое, роскошное помещение, у вас никогда не возникает мысль плюнуть, бросить окурок или сделать еще что-то столь же безобразное. Просто не возникает такая мысль, красота не позволяет.

Сравнительно недавно я участвовал в торжественном собрании по итогам работ прошлого года, связанных с реставрацией, где выступал мэр Лужков. И понял (хотя бы по перечню, перечислению), что сделано действительно очень много. Если восстановление центра будет продолжаться такими же темпами, то мы очень скоро, может быть, через 4-5 лет не узнаем столицу, удивимся тому, насколько красива наша Москва. И чем краше она будет, тем, я думаю, мы бу-дем становиться добрее и тем благороднее будут наши устремления. Я не хочу сказать, что мы альтруисты. Мы, конечно, преследуем и коммерческие интересы...

Если бы вы были только альтруистами, вам не на что было бы реставрировать Москву, возрождать ее духовную жизнь. Например, осуществлять замечательный проект воссоздания Лазаревского института. Кажется, это ваша идея? В значительной мере и она тоже привела меня к вам. Восстанавливается прерванная связь времен.

— Немалую роль в возникновении идеи возрождения института сыграло, конечно, приближение 2001 года, когда христианский мир будет отмечать 1700-летие принятия Арменией христианства.

Малочисленные нации вообще с особой ревностью воспринимают все, что относится к их культуре, обычаям, традициям. А поскольку у Армении все это тесно переплетено с Россией, мне подумалось, что за период, который остался до знаменательного события, можно как раз осуществить эту идею: возродить Московский Лазаревский институт.

Я уже вел предварительные переговоры с руководством московского правительства и думаю, что оно идею поддержит. Возродив Лазаревский институт, мы будет иметь не только еще одно высшее учебное заведение для подготовки высококвалифицированных кадров, но и внесем огромный вклад в укрепление связей, сложившихся на протяжении последних трех-четырех веков между двумя христианскими народами — русским и армянским.

— Это будет большая культурная акция...

— Акция огромной важности. Я думаю, что мы сможем привлечь к ней и средства и энтузиазм армянской диаспоры, а также армянской общины не только московской, но и российской. Надеюсь, что многие мои соотечественники, многие деятели культуры, науки России откликнутся на эту идею, и мы сможем создать фонд, который позволит обеспечить полный пансион будущих студентов этого института. Мы их будем набирать из числа наиболее способных юношей, выпускников школ Москвы и Армении. Я думаю, что в продолжение традиций Лазаревского института направленность учебного процесса будет в основном гуманитарная: факультеты социологии, международного права, политологии, международных отношений, возможно, юридический. То есть будем стараться готовить именно тех специалистов, в которых весьма нуждаются сегодня и возрожденная Россия, и возрожденная Армения.

(...)


[На первую страницу (Home page)]                   [В раздел "Меценатство"]
Дата обновления информации (Modify date): 15.12.04 16:21