Меценаты до Мецената

Александр Дудин

Кружок Сципиона

Фигура Мецената, в которой ярко проявляются все моменты, присущие культурно-историческому феномену, названному его именем, служит не только эталоном для деятелей различных эпох, но и определяет во многом отношение к ним. Кого до рубежа Рождества Христова мы вправе считать меценатами? Ответ на этот вопрос мы будем искать не столько в описании многогранной деятельности отдельных великих людей, сколько в групповом портрете творцов культуры, объединившихся вокруг них.

Главной задачей является не простое эмпирическое описание общности, а выяснение ее культурного смысла.

Выяснение взаимоотношений членов кружка Сципиона естественно затрудняется состоянием и характером источников. В современной исторической литературе сложилось довольно парадоксальная ситуация: большая часть исследователей, признавая заслуги каждого из членов кружка (Сципиона, Лелия, Полибия, Панетия, Теренция, Луцилия и др.), ограничиваются общими рассуждениями о роли самого кружка в жизни таких разных и бывших долгое время далекими друг от друга людей.

Что могло сблизить римских патрициев Сципиона и Лелия с эллинами Полибием и Панетием, выходцем из Африки Теренцием?

Рим накануне своего имперского величия. Республика доживает последние дни. Доблестные легионы штурмуют Карфаген, Коринф, Нумацию, им знакомы дороги Греции, Македонии, Испании. Повествуя о событиях II века до н.э., историки часто упоминают имена Сципиона и Гая Лелия. Рядом с ними неизменно «греческие друзья» — историк Полибий и философ Панетий. Великий драматург Теренций и родоначальник сатиры Гай Луцилий тоже входили в кружок Сципиона.

Почему эти люди, совсем не похожие друг на друга, были так тесно связаны? На каких принципах и нормах строились их отношения? Каковы были их цели? В исследованиях по истории Древнего Рима авторы чаще всего ограничиваются нейтральным, ни к чему не обязывающим словосочетанием «кружок Сципиона». Когда же делаются попытки свести все к аналогичным формам нашего времени или подчинить безликому партийному принципу, то сразу бросается в глаза натянутость, бесплодная многозначительность.

Помимо общепринятого деления по национальным, политическим, социальным признакам в человеческой истории можно выделить яркие примеры сообществ, выходящих за обычные рамки. Они являются неотъемлемой частью того единого целого, что вмещает в себя понятие эпохи. Для каждого времени, для каждого народа — своя форма, свой круг вопросов, но неизменно то, что перед нами уникальные, наивысшие примеры межчеловеческого общения.

Наиболее полное отражение в источниках находят формы, присущие переломным моментам в истории древнего мира. В это время не только происходит ломка социально-экономических и политических отношений, но и разрываются нормальные человеческие связи, исчезают и меняются нормы, регулировавшие их. Участники таких событий, как правило, стремясь приспособиться к изменявшимся условиям и определить свое положение, развивают бурную литературную и эпистолярную деятельность, оставляя потомкам многочисленные свидетельства своей полезности при любых поворотах судьбы.

Публий Корнелий Сципион Эмилиан Младший (185—129 гг. до н.э.) был не только знаменитым полководцем и талантливым политическим деятелем, прекрасным знатоком и распространителем греческого языка и культуры. Он был настоящим меценатом, благодаря его поддержке и вниманию многие деятели культуры того времени реализовывали свои творческие возможности.

Гай Лелий был несколько старше Сципиона и своей первой должности — квестуры — достиг уже в 155 году. В 151 году, когда Сципион был квестором, Лелий стал народным трибуном, в 147 г. — эдилом, в 145 г. — претором, затем пропретором в Испании и в 140 г. — консулом.

Чаще всего имена Сципиона и Лелия упоминаются вместе, когда речь идет об образцах дружбы государственных деятелей, послуживших основой могущества Рима. Недаром, спустя столетие, Цицерон в знаменитом диалоге «О государстве» сделал их главными собеседниками. Он отметил следующую особенность их отношений: «В их дружбе соблюдалось своего рода правило: в походах Лелий, как бога, почитал Публия Африканского за его исключительную военную славу, дома же Сципион, в свою очередь, как отца, чтил Лелия, старшего годами».

Вопросы государственного устройства всегда обсуждались в присутствии Полибия и Панетия, которых Лелий считает самыми искушенными в этих вопросах. Конечно, непререкаемым авторитетом служит для них Полибий в точности указания времени событий. В ряду блестящих творений античной историографии его труд «Всеобщая история» в 40 книгах занимает исключительное место... «Его книги подобны солнцу, — писал великий историк нового времени Т.Моммзен, — с того момента, с которого они начинают свое изложение, раздвигается туманная завеса, покрывающая еще самнитскую войну и войну с Пирром. А с момента, которым они кончают, наступают новые сумерки, чуть ли еще более непроницаемые».

Полибий вместе с тысячью других представителей ахейской знати попал в Рим как бесправный заложник, лишенный всех привилегий. Но в отличие от многих людей, теряющихся в такой ситуации, он смог занять достойное место в окружении Сципиона.

Опыт Полибия, насильственно оторванного от традиционной простоты родного полиса и вынужденного в зрелом возрасте вновь доказывать свою полезность, позволил выступить ему в роли посредника между Римом и покоренной Грецией, найти общие ориентиры для бывших противников. Оптимизмом проникнуты его слова о пользе истории, состоявшей в том, что «изучение минувших событий во всех подробностях и в их истинном значении может дать руководящее указание относительно будущего».

В данной ситуации в центре внимания политиков и мыслителей оказался вопрос о соотношении знания и власти. Власть порождает знание, а знание есть власть. Именно такой исторический тип реализуется в идеях и трудах Полибия и Панетия. Так, Полибий полностью отрицает независимое существование чистого знания, говоря, что «если изъять из истории то, что может научить нас, то от нее останется ничего не стоящее и совсем бесполезное».

В отличие от Панетия, предпочитавшего стоическую простоту и постоянно отдыхавшего в родной Греции, Полибий часто выступал в роли политика, активно влиявшего на происходившие события. После разрушения Коринфа он сумел облегчить участь побежденных, которые в его честь воздвигли памятники.

В число же литературных памятников человечества по праву вошли пьесы Теренция и сатиры Луцилия. Бывший раб из Африки Теренций Афер (Африканец) получил в Риме прекрасное образование, написанные им шесть комедий дошли полностью до наших дней. Луцилий, наоборот, проделал путь от римского гражданина до почти бесправного положения, в котором сохранилось все же одно право — критиковать всех и вся.

Приведенные нами примеры наглядно свидетельствуют об устойчивости и эффективности общения великих людей, объединившихся вокруг Сципиона, и дают право считать феномен меценатства как форму человеческих отношений гораздо старше человека, давшего ему свое имя.

Рисунок

[На первую страницу (Home page)]                   [В раздел "Меценатство"]
Дата обновления информации (Modify date): 27.12.04 15:20