Из истории меценатства

Иван Шмелев

Душа Москвы
(Памятка)

Нет, не только «темное царство», как с легкого слова критика повелось у нас называть русского купца XIX века — излюбленного героя комедии А.Н.Островского в России — в Москве особенно, — жило и делало государственное и вообще великое жизненное дело воистину именитое купечество — «светлое царство» русское. Не о промышленности и торговле речь: российское купечество оставило добрую память по себе и в духовном строительстве России. Ведь труд и жертва на поприще человеколюбия — помощь сиротам и обездоленным, больным и старым, пасынкам беспризорной жизни, — дело высокой духовной ценности, и его широта и сила показывают ярко, на какой высоте стояло душевное российское просвещение. Корни его глубоки: вспомните трогательный обзор Ключевского — «Добрые люди древней Руси». Великое древо жизни росло и крепло. Где оно, это древо, — ныне?..

Почтим, помянем.

Эта заметка-памятка не притязает на полноту. Неисчерпаемо море щедрых даров купечества во имя человека-брата; не перечислить имен достойных, не вспомнить минувших дел, всех, сполна: нельзя охватить Россию. Эта памятка говорит только о Москве. Перечисляю по памяти: нет под рукой справок, и неведомо — где они.

Не только дело «богоугодное» нашло в московском купечестве силу великого размаха: российское просвещение в науках и искусствах также многим ему обязано.

Всему миру известна московская Галерея Третьяковская, в тихом, кривом и узеньком Толмачевском переулке, в Замоскворечье, — величайшее из собраний картин русских художников, можно сказать — живая история русской живописи. Все великие мира, кто только не заезжал в Москву, все побывали в этом глухом углу, где заборы с набитыми гвоздями охраняют купеческие дома с садами, где поют соловьи весной, где по зимам вздымаются сугробы, а в высокое половодье подчаливают лодки. В этой купеческой усадьбе зародилась жемчужина — сокровище русского искусства. Именитые иностранцы по ней о Москве судили, о России, о русском гении. Вложила она немало в добрую славу о России. Великую эту галерею всю жизнь собирали Третьяковы, именитые москвичи-купцы. Бережно собирали и хранили. Собрали, затратив миллионы. И принесли в дар Москве — дар бесценный. И еще капитал оставили, с усадьбой и завещанием: хранить, продолжать и — доступ бесплатно всем. Рассказывают, что Александр III, думая о музее в Петербурге, сказал, разумея русские картины: «Посмотрим, что-то оставили купцы Третьяковы на нашу долю».

Помню еще собрания Цветкова, С. Щукина. Библиотеку Хлудовых, из редкостей по церковному расколу. Собрания древней русской иконной живописи — К.Т.Солдатенкова, С.П.Рябушинского, Постникова, Хлудова, Карзинкина... Картинную галерею И.А.Морозова, на Пречистенке... — что еще?..

К.Т.Солдатенков, «друг литераторов», — между ними, если не ошибаюсь, Герцена и Белинского, — положил важное начало изданиям «тяжелым», недоступным предпринимательству в то время. Без его щедрой жертвы русское образованное общество не скоро бы получило многие капитальные труды европейской ученой мысли: Адама Смита, Рикардо, Дж. Ст. Милля, Дарвина, Бокля, Спенсера... не говоря уже о томах Всемирной Истории. Писавший не совсем грамотно, — приглашал друзей «на обед»,— Солдатенков вошел в историю русской грамотности.

Московские клиники известны. Немало они способствовали доброй молве по свету о русской медицине, немало придали блеску науке русской. Члены международного съезда врачей, собравшиеся в Москве, были поражены «нежданным чудом» — целым клиническим городком, вольно раскинувшимся в садах на великом Девичьем Поле. Москва — «азиатский город» — открыла европейцам чудеснейшее лицо свое. Клиники эти тоже вложили что-то в добрую славу о России. Созданы они жертвой московского именитого купечества. Создавались по волшебству, «в минуту», по обету. Так бывало:

Знаменитый профессор говорит, довольный: «полагаю, опасность миновала». Обрадованный, отец ли, муж ли, крестится вольным взмахом и, забирая профессорскую руку, говорит быстро, отсекая: «будет-с, как обещал-с... изготовьте, дорогой профессор, сметочку, что надо-с... дело хорошее-с, о-чень рад-с!» И — через неделю: «так-с... до пятисот гоните-с, ширьтесь». И — чек.

Клиники воздвигались словно по волшебству в 80—90-х годах минувшего века и все продолжали разрастаться. Жертвователи соревновались, «из-за чести». Большинство клиник — именные. Насколько помню — за точность не ручаюсь, справок у меня нет: гинекологическая клиника — имени Т.С.Морозова, клиника по нервным болезням — В.А.Морозовой, клиника по раковым опухолям, «зыковская», — ее же, детская клиника Мазуриных, по внутренним болезням...

Многие больницы созданы тем же купечеством московским: глазная Алексеевская, бесплатная Бахрушинская, Хлудовская, Сокольническая, Морозовская, Солдатенковская, Солодовниковская... — все без платы.

Богадельни: Набилковская, Боевская, Поповых, Казакова, Алексеевская, Морозовская, Варваринская, Ушаковская, Мещанские — Купеческого Общества, Солодовниковская... — на многие десятки тысяч престарелых. Многие детские приюты, убежища для вдов, сиротские дома... — без счета.

Дома дешевых квартир для неимущих, Бахрушина... Ночлежные дома Крестовниковых и Морозова, на 3—4 тысячи бездомных...

Коммерческий институт, коммерческое училище имени Комиссарова — того самого мещанина Комиссарова, что вышиб из руки Каракозова оружие, направленное на Царя-Освободителя, — Мещанские училища — гиганты, десятки ремесленных училищ и школы рукоделий... — все создано купцами. Их обеспечивавшие капиталы составляли перед войной сумму около 10 миллионов рублей — 130 миллионов франков. Где они?..

Родильные приюты, училище для глухонемых, Рукавишниковский приют для исправления малолетних преступников с мастерскими и сельскохозяйственной школой в собственном имении, прядильно-ткацкие образцовые школы, школы технического рисования, школы фабричных колористов, литейщиков, художественной ковки, слесарей, монтеров... — на все широко давало купечество. Легко давало. Много дел человеколюбия и просвещения остались безыменными, по Слову: «пусть левая рука твоя не знает, что творит правая». Сотни миллионов разбросал Солодовников по всей России. Часть из них воплотилась в богадельни, приюты, школы, гимназии, народные дома, больницы, в приданое невестам-бедным; большая часть застигнута революцией. Ныне — пропало все.

Московский Биржевой Комитет и Московское Купеческое Общество стояли у порога огромных начинаний — для народа. Война задержала их. Революция поглотила все.

Скончавшаяся во время войны В.А.Морозова оставила «в помощь жертвам войны» 6000000 зол. рублей — 75000000 франков. Они пропали.

Ю.И.Базанова — москвичка-сибирячка, «друг студентов». За невзнос платы за учение тысячи бедняков-студентов могли потерять университет. Они его не потеряли, благодаря Базановой. И если бы их было десятки тысяч, все бы внесли — из щедрого кошеля ее.

В.О.Ключевский сказал когда-то: «Добрые люди есть и у Новой Руси, слава Богу... доброе семя живо: стипендиальный наш фонд ушел уже за два миллиона!»

Это было в 90-х еще годах. Теперь?..

И как же легко и просто выкладывались деньги! Вот картинка.

М.Ф.Морозова, строгой жизни, почтенная, богомольная старуха. Ну, какое ей дело до... театров! К ней заезжает внучка, М.Д.Карпова, говорит, что надо для развлечения рабочих, для отвлечения их от пьянства достроить, наконец, театр при фабриках в Орехово-Зуеве... стройка давно остановилась, выстроили только стены, срам! «А много ль надо?» — «Да тысяч двести, я думаю». — «А не маловато будет?» — «Ну, прибавьте». Старуха нажимает пуговку у звонка. Является лакей. «Миша, скажи в контору... выписали бы чек! да из моих личных, чтобы... да ты не спутай: на двести пятьдесят тысяч». Это — три с лишним миллиона франков. И в две минуты. Выписывали и в миллионах просто.

Мелькают имена — С.И.Мамонтов, Меркушев из Сибири... — всего не вспомнишь. Какие силы и надежды, какие взмахи души... Где все теперь?! Не хлопотали о народе, не кричали, не суесловили. А делали, без шума, просто.

Их надо вспомнить. Надо записать все — и помнить.

А тысячи церквей, по всей России! Школы, больницы, богадельни, приюты, университеты, народные дома, театры, библиотеки, музеи — по городам, по городкам, по селам. Видал я сметы городов и земств. В холодных цифрах, в этих «стипендиях и капиталах»— сколько!.. Надо знать. По всей России и не сочтешь. И много, очень много безыменных. Я сказал только о Москве, что вспомнил. Все это создавалось — кем? Русскими, православными людьми — «вчерашними мужиками» создавалось.

Много я ездил по России, бродил по глухим углам и узнавал такое... — не поверишь. Ни в Питере, ни в Москве не знали. Знали на местах и не дивились: чему же удивляться — «добрый человек», и все. Иначе как же? Помню, в Глазове, Вятской губернии, среди лесов и болот, встретил... дворец-гимназию. «На капиталы Солодовникова». На пустыре, во тьме, чудеснейший «дворец света», воистину свет из тьмы.

И это — «темное царство»! Нет: это свет из сердца.

Март, 1930 г.

[На первую страницу (Home page)]                   [В раздел "Меценатство"]
Дата обновления информации (Modify date): 27.12.04 15:20