Творчество москвичей

Арамаис Абрамянц

Книголюб
(Рассказ)

Левон онемевшими пальцами достал паспорт из внутреннего кармана пиджака и протянул офицеру. «Вот тебе и командировка!» — в отчаянии подумал. Про проверку паспортного режима он слышал уже в Ереване, а в самолёте уже точно узнал, что всех, не имеющих карабахскую прописку, отправляют прямиком из аэропорта в шушинскую тюрьму, откуда никто ещё живым и здоровым не возвращался.

Никогда не чувствовал он себя так плохо, как сейчас, когда офицер не спеша перелистывал паспорт в поисках странички, где была указана его ереванская прописка. «Вот тебе и доездился!..»

Уже два месяца Левон работал в Степанакерте и.о. директора книжной базы. Те книги, которые посылала Армения, — учебники армянского языка, армянской истории, исторические романы и другие, в Карабах по установленному порядку должны были идти через Баку. Однако до адресата они обычно так и не доходили. Поэтому в Ереване была налажена прямая поставка книг в Степанакерт. «Съездишь на этот раз ненадолго», — сказал начальник Левону, который лишь недели две как вернулся из командировки. Что-то нехорошее кольнуло в сердце, и он спросил: «А паспортный режим?»... — «Ну, какая тебе разница, — сказал начальник, — ведь у тебя там близкие родственники!.. Тетя, племянник..!» Он был слегка смущён, хотя и пытался это скрыть под маской беззаботности. «Ну, понимаешь, больше некого», — сказал он полуизвинительно. И стал перечислять: один сотрудник в отпуске в Сочи, другой недостаточно квалифицирован, а третий не имеет никакой родни в Арцахе... А Левон хотел было сказать, что ведь и у него есть причины не менее веские: двое малолетних детей, но вместо этого со вздохом согласился.

И только теперь, когда офицер раскрыл страницу в паспорте, где была указана его ереванская прописка, он понял, что ему не поможет никакое объяснение: ни то, что он здесь оформлен на работу, ни то, что у него здесь родственники... У офицера было круглое чуть веснушчатое лицо, небольшие внимательно смотрящие серые глаза и золотистые с рыжинкой усики. Двое военных шагах в десяти от них проверяли паспорт у Гагика, с которым он вместе летел, и один из тех военных, черноусый, в пятнистом камуфляже, был явно азербайджанец (из проверяющих паспорта офицеры были русские, гарнизонные, омоновцы — азербайджанцы из Баку). Гагика Левон знал давно: у него жили здесь отец и мать, а жена и ребёнок в Ереване, где он и был прописан. Они и в самолёте летели вместе на соседних сиденьях.

— И чего они от нас хотят? — грустно вопрошал он, глядя в иллюминатор. — Мы же всё по закону делали, референдум провели, а они — Сумгаит!..

Всё происходило без крика, без лишнего шума и не верилось, что за личиной обычных слов и движений может решаться вопрос о жизни и смерти. Не верилось, но от ясного осознания опасности появилось ощущение, которое он когда-то испытал в детстве, едва не сорвавшись в пасть гигантской пропасти. Душа металась в поисках спасительного выхода. Теперь он уже чувствовал себя полностью во власти этого человека, как бабочка во власти орнитолога, который должен приколоть её, ещё живую, к доске, на которой придётся долго умирать, прикрепив под ней необходимую пояснительную научную подпись.

Попросить тихо, чтобы отпустил? Тот, чёрноусый, отсюда может и не услышать... Но сможет ли этот офицер в считанные секунды понять всю глубину и сложность отчаянного положения, в которое он попал? Возможно ли всё это объяснить в двух словах? Не покажется ли в глазах этого офицера его просьба пустым словом, которым обыкновенно мелкий нарушитель порядка пытается прикрыться?.. Такое спокойное русское лицо человека, совершенно не испытывавшего к нему никакого зла... и две маленькие звёздочки на погоне — лейтенант... Нет, он не может не знать, чем всё это грозит Левону — шушинской тюрьмой с восточными изощрёнными пытками и смертью...

Но с какой стати офицер должен нарушать приказ ради какого-то случайного человека, с какой стати ему иметь лишние служебные неприятности? Ведь так легко и удобно приказом отгородиться, за его железобетонными стенами все призывы о помощи покажутся пустым ненаполненным смыслом звуком! И сколько таких, как Левон?.. И вдруг Левона осенило. Работая в Степанакерте не один месяц, он успел заметить, что в основном посетителями книжной лавки были русские офицеры, лейтенанты-срочники, умирающие от скуки в этом забытом богом уголке необъятной державы. Брали чаще всего детективы и исторические романы.

«Он же русский! А русские любят читать!»

— Та-ак... — чуть шевельнул усами офицер, оглядывая прописочную страницу, и за этим «так» чувствовалось скучающее, усталое: «Опять не так!.. Опять всё не так!»

— Послушайте, — быстро и тихо сказал Левон, — я здесь работаю, на книжной базе директором. Любую книгу могу достать...

Лейтенант оторвал взгляд от паспорта и посмотрел на Левона, будто увидев его впервые, во внимательных серых глазах будто что-то мелькнуло.

— А фантастика есть? — угол рта его неожиданно дрогнул в улыбке.

— Есть, есть! Кого вам? Брэдбери есть, Азимов, братья Стругацкие...

В нём колотилась ещё смешанная с неуспевшим убыть страхом радость, когда он называл адрес, куда офицеру следует зайти.

— И детективы есть, — добавил.

— Ну, детективы я не очень... — признался лейтенант, а рука его уже протягивала Левону паспорт.

— Прямо завтра заходите, — сказал Левон, запихивая паспорт во внутренний карман пиджака.

— Ладно, зайду... — усмехнулся офицер и козырнул, — можете идти...

Левон был готов его расцеловать. В этот миг это простое русское лицо показалось Левону ближе и милее лица самого близкого друга... Он уже открыл рот, чтобы произнести «спасибо», как вовремя опомнился: черноусый омоновец как бритвой резанул чёрным глазом. Между этим омоновцем и другим офицером шёл Гагик, бледный, как утопленник. Левон невольно проследовал вслед за ними из небольшого помещения аэропорта.

Под ослепительным жарким солнцем у военного джипа стоял другой омоновец с коротким автоматом. Третий находился за рулём и хмуро посматривал вокруг. Через малолюдную площадь перед помещением аэровокзала не спеша шествовала белая в чёрных географических пятнах свинья.

Гагика запихнули между омоновцами на заднее сиденье. Именно запихнули: в тот момент, когда он сам наклонился, чтобы влезть в машину, идущий сзади омоновец вдруг схватил его за шиворот и зло ткнул вперёд.

Машина резко рванула с места, едва не наехав на шарахнувшуюся свинью, пронзительно рявкнул автосигнал, и исчезла. Офицеры, идущие вдоль ограды аэровокзала, даже не оглянулись: затылки у обоих были аккуратно подстриженные.

— В Шушу!.. — понял Левон. Он до последнего момента всё же надеялся, что Гагика поведут офицеры — это значило бы, что его отправят в комендатуру Степанакерта и, уж во всяком случае, жизнь парня была бы вне опасности. Голову ломило, будто он перепил дешёвой чачи, он со страхом подумал, что всё это скоро придётся подробно рассказывать старикам Гагика, видеть их слёзы и чувствовать лишь гнев и бессилие.

И только вслед за этим он вспомнил, что надо забирать багаж: коробки с учебниками по истории Армении.


[На первую страницу]
Дата обновления информации: 29.09.05 14:52