О чем бы Он
ни говорил,
Он думал лишь об этом...
Впечатления о материалах журнала «Арагаст» № 1
На протяжении последних девяносто лет армяне всего мира имеют одно сердце под номером 1915.
Когда Левон Осепян создает очередной журнал «Арагаст» (“Парус”), то над каждым, буквально, словом незримо для всех других (увы!), кроме армян, витает-парит цифра 1915.
Я не армянин. Но!
Тютчев сказал: «Мысль изреченная есть ложь». Значит, произнося эту фразу, я делаю громадный шаг по направлению к армянству. И местоимение Он для меня значит: Арарат, Сэда, Левон, Арагац, Масис, Арам, Хачкар...
В первом номере «Арагаста» на странице 127* стоит фамилия Ваграм Папазян. Дойдя до этого имени, я засмеялся. Нет, нет! Не над великим Папазяном, но даже не над собой.
* Ваграм Папазян. «Жизнь артиста». Фрагменты воспоминаний.Этот смех — память об истории театра. Я когда-то и где-то преподавал Театр. Студенты смотрели на меня и глазами пытались мне внушить: «Какой вы умный!» Еще бы.
Я рассказывал им о театре Франции, об актере Мунэ-Сюлли в роли царя Эдипа. О театре Комеди Франсез. О Викторе Гюго и его пьесе «Рюи Блаз». О, как красиво я говорил: «Мюнэ-Сюлли с его ложноклассической напевностью речи, производившей впечатление чего-то надуманного, плюс его нарочитая пластичность...» Студенты плакали от восторга... Но сейчас я хочу попросить прощения. Не у студентов: они свою порцию знаний получили. Я хочу попросить прощения у Армении. На 127-й странице «Арагаста» стоит следующее заглавие «Жизнь артиста». Автор — Ваграм Папазян. Я покраснел от стыда. Эмоциональная память беспощадно напомнила мне, что, говоря о театре Франции, я пересказывал страницы книги «По театрам мира»... Ваграма Папазяна! (Издательство «Искусство», 1937, С. 62—63.)
На странице 13, прочитав материал Зои Иеронимовны Ясинской «Мой учитель, мой ректор», мне опять стало стыдно. Я вспомнил фразу из истории русской литературы начала ХХ века: «Преодоленная бездарность». Это сказано о Валерии Брюсове, сказано его современником, литератором... Не буду называть фамилию. Бог с ним. Ни один армянин в мире не согласится с этой злой формулировкой, да что там — не согласится, просто оскорбится. Потому что нынешний Ереванский государственный лингвистический университет имеет следующий подзаголовок: им. В.Я. Брюсова.
Что же касается Зои Иеронимовны Ясинской, которая родилась в Санкт-Петербурге в славное последнее десятилетие XIX века: Пастернак, Цветаева, Мандельштам, Есенин, Поливанов, Булгаков, Платонов, то для меня лично эта женщина является во многом «смягчающим обстоятельством»: она, по выражению армянской филологической интеллигенции, остаётся навсегда: «...видным представителем «Могучей кучки» русистов Армении, которая на протяжении нескольких десятилетий плодотворно трудилась на ниве отечественного (армянского! — Г.Ц.) просвещения. Зоя Иеронимовна с 1932 года по 1957-й заведует кафедрами русской литературы Ереванского государственного университета...»
З.И. Ясинская — заслуженный деятель науки Армянской ССР....В прошлом (2005) году была великонезабываемая дата для всего человечества: 60 лет как не витает над планетой «коричневая чума». Но для всякого армянина эта дата имеет личностно-интимный, объемный смысл: 60 совпадений с кодовым значением — 1915...
Для всякого живущего на Земле человека, который считает себя гуманистом, должно постепенно и ненавязчиво прорастать сквозь код 1939—1945 другой: 1915. Ибо познание идет не только через «внутреннее молчание сердца».
Эти мысли зародились у меня тогда, когда на странице 18** я увидел фотографию И.Х.Баграмяна. Как говорит (не словами) семиотика1 1939—1945 без Баграмяна немыслимы. А один из создателей семиотики Юрий Лотман абсолютно неотделим от Армении, от Карабаха, от Войны (1941—1945): Баграмян — уроженец Карабаха; Лотман — участник Войны; а всё это — Память...
** — Подборка материалов «К юбилею Николая Багратовича Никогосяна».1 — семиотика (от греч. semeion — знак, признак) — наука, исследующая способы передачи информации, свойства знаков и знаковых систем в человеческом обществе (главным образом естественные и искусственные языки, а также некоторые явления культуры, системы мифа, ритуала), природе (коммуникация в мире животных) или в самом человеке (зрительное и слуховое восприятие и др.).
Читая-смотря страницы 21—23*** психолог Имярек в любой точке Мира вздрогнет удивленно, радостно и «когнитивно»: для него сущность семиотики просветится следующим смыслом-кодом: Леонтьев—Орбели—Ананьев—Маркосян—Фрейд—Выготский—Асратян—Юнг—Бахтин. А значит, для очень и очень многих образованных людей современности во всём мире незримо—внутренно—объективно—ненавязчиво—сердечно зажжётся код 1915.
*** — А.А. Леонтьев. «О моем отце — Алексее Николаевиче Леонтьеве — и об Армении».
В любой точке России любой и всякий русский человек современности, может быть и не зная, несёт в своём сердце следующее:
Я иду по слепящему снегу,
Оступаюсь в горящую
Русь...
Сохранить Россию, Боже,
Помоги...
Чтобы небо —
Синее,
Тропы вдаль —
Легки...
В отчаянье пасть
На колени
Перед Богом
И перед
Людьми,
Перед всеми...
И жарко молить
В храме сердца своем,
Чтоб ливень нещадный
Стал просто
Дождем...
Это — тоже семиотика и... Армения. Потому что слова, которые внутри многих и многих русских людей, а потому не слышны вне Сердца, услышала, поняла и озвучила Сэда Константиновна Вермишева. И, значит, над современной Россией, помимо привычного семиотского кода 1941—1945, тоже вспихивает и прорастает 1915.
На странице 74**** говорится о Дедушке-Бабушке всего мира прошлого, настоящего и будущего:
**** Левон Осепян. «Эриванское шоссе». (Рассказ)«Старый человек я. Долгую жизнь прожил. Всякое в ней случалось. И в тюрьмах сидел, и на каторге срок отбывал. Потом Советскую власть устанавливал. Бит был не раз, ранен... Профессий сменил — не счесть, а только уж так получилось — писателем стал. И так думал, и этак... а только не мог не стать — жизнь заставила...
Какая радость в наши годы? Внуки. О них все мысли. Им продолжать жизнь нашу. Но вот приходит однажды любимая моя внучка в слезах вся. Я и спрашиваю:
— Что случилось?
— Влюбилась... — говорит и плачет.
— Что ты плачешь? Радоваться надо!
— Так он, он-то меня не любит...
Вот ведь беда. Про такое она отцу и матери не скажет, а ко мне поплакаться пришла: знает, что дед приласкает, посочувствует без лишних расспросов и успокоит.
Мы долго говорили с ней в тот вечер, а под конец она возьми да спроси:
— Дед, а дед, расскажи, как ты влюбился. Ну... в самый первый раз!
Давно это было, — говорю. — Грустная история, внученька моя...
Но ее, видимо, такое любопытство разобрало в тот вечер, что она не отставала: «Расскажи да расскажи!». А как мне об этом ей рассказать?»
И незримо зажигается над миром семиотический код: Рязань—Левон Осепян—Арменак Алачачян—Сергей Филиппов—Джордан—Аракс—СДЮШОР—Баскетбол—«Маленький Арменак»—Лучший защитник СССР ХХ века—Южная Америка—Египет—Канада—Ноев Ковчег—«Записки баскетболиста»...
И сбывается великое открытие ХХ века: Диалог. О, как ни хотел Творец Диалога, чтобы мир узнал его имя, но мы и не будем словами озвучивать, а скажем «семиотически»: Лосев—Тахо-Годи—Кавказ—Бахтин—Есенин—110 лет—Ким Бакши—Флоренский—Андраник Сасунский—Песнь Комитаса...
Прости меня, Армения!
[На
первую страницу]
Дата обновления информации: 14.06.07 17:09