О религии
Потребность религиозная свойственна человеку в такой же мере, как и все естественные потребности. Религиозное чувство есть высший метафизический предел физического чувства самосохранения – предел, который достигается из всех животных одним человеком, сознающим смерть.
Дмитрий Мережковский («Не мир, не меч»)
Сказанное Мережковским я полностью разделяю: нет ничего важнее для духовной жизни человека, чем обретение религиозного сознания. В нашей безбожной и богооставленной стране (долгие годы коммунистического режима сделали свое дело) проблема религии приобретает особое значение. Я надеюсь, что рано или поздно близкие мне люди всерьез обратятся к этой проблеме. Для такого случая я и подготовил этот обзор в надежде, что сделанный в краткой и доступной форме, он окажется полезным.
Я представляю, насколько обширна, можно сказать, неисчерпаема проблема религии. Здесь будут затронуты (без теологических и философских тонкостей) лишь те вопросы, которые кажутся мне наиболее важными с точки зрения истории религии, критики атеизма и обоснования понятия Бога.
Предполагается, что религия возникла вместе с появлением у человека способности к абстрактному мышлению, разума. Ученые считают, что это произошло где-то в раннем палеолите. Вначале возникли примитивные формы религии – фетишизм и анимизм, затем сформировались более сложные – политеизм и монотеизм.
Фетишизм есть поклонение неодушевленным предметам, имевшим, по понятиям древнейших людей, колдовские, магические свойства.
Для анимизма характерна вера в духов, якобы управлявших природными явлениями, а также почитание душ, особенно умерших предков. Таким образом, анимистическое сознание уже разделяет мир не посюсторонний и потусторонний. К настоящему времени фетишизм и анимизм практически исчезли: они сохранились только у редких, изолированных на родоплеменном уровне, народностей.
Можно думать, что политеизм возник на основе анимизма, когда духи были возведены в ранг персональных богов и богинь, олицетворявших природные и (впервые) человеческие феномены (Иштар, Индра, Афродита, Марс). Политеизм как мироощущение близок пантеизму, однако, следует помнить, что политеизм – религия, а пантеизм – учение, утверждающее, что Природа есть Бог или Бог есть Природа (панентеизм).
Уже в политеизме некоторые боги выдвигаются на первый план, т.е. становятся верховными богами и возглавляют соответствующий пантеон (Мардун, Ашшур, Зевс). С большой долей вероятности эти пантеоны можно рассматривать как прообразы монотеизма. Очевидно, впервые (XIV в. до н.э.) монотеизм возник в Египте, когда фараон-реформатор Эхнатон (муж знаменитой Нефертити) провозгласил Атона единственным богом. Позднее (Х - IX вв. до н.э.) монотеизм в его более совершенной форме мы видим в иудаизме: Единый Бог предстает здесь как Творец всего сущего.
Xристианство (I в. н.э.) корнями связано с иудаизмом (в историческом смысле). В VII в. н.э. на основе этих двух религий возникает ислам, который, однако, принципиально отличается от них своим нравоучением.
Христианский монотеизм имеет свои особенности. Бог выступает здесь в Триединстве, т.е. в трех лицах (ипостасях): Бога-отца (Творца, Создателя), Бога-сына (Логоса, смыслового принципа) и Святого Духа (животворящей силы). Кроме того, от иудаизма и ислама христианство отличается идеей боговоплощения.
Некоторые религиозные системы не укладываются (или укладываются лишь отчасти) в рамки названных типов религий. Однако они достойны упоминания, поскольку имеют большое историческое и философское значение; кроме того, некоторые из них являются государственными религиями ряда стран, в том числе великих. Это (в соответствии с их древностью) ведизм-брахманизм, зороастризм, конфуцианство, даосизм, буддизм, синтоизм, индуизм.
Ведизм-брахманизм, религия древней Индии (II - I тыс. до н.э.), представляет собой весьма сложное сочетание религиозно-ритуальных и философских понятий, концепций и предписаний. Наряду с гимнами, жертвенными формулами и заклинаниями, мы встречаем здесь космологические, онтологические, теологические концепции и такие сугубо философские понятия, как брахман, атмен, авидья и т.д., а также учения о переселении и спасении душ, преодолении зла и страданий. Сложная структура религии ведизма-брахманизма, очевидно, объясняется слиянием пришлой индоевропейской культуры (ведизма) с автохтонной (брахманизмом), не вытеснением, а именно слиянием. Однако основные сакральные (обожествление природы, перерождение душ, культ предков), этические (неприятие зла и материального воздаяния, осознание вечного и преходящего, отрешенность и т.д.) и философские (брахман, пуруша, атман и т.д.) доктрины, а также ритуал в ведизме-брахманизме переплетены столь тесно, что представляют, по существу, единое целое.
Религию зороастризма, древнего Ирана (II - I тыс. до н.э.) и современных персов, можно назвать дуалистической, не в философском понимании (дух-материя), а в смысле свет (добро) – тьма (зло). Светлое и доброе начало воплощается в боге Ахурамазде, темное и злое – в боге Ахримане. Все сущее определяется и измеряется постоянной борьбой между этими двумя началами. Они же обусловливают мировой исторический процесс, миропорядок. Долг и назначение человека – жить согласно Истине (Аша), т.е. с благой мыслью, благим словом, благим делом. И в соответствии с нравственными достижениями или совершенными грехами в этой жизни, душа человека обретет рай или низвергнется в ад (в царство Ахримана-Ангра-Маинйу). Ахриман и его демоны будут уничтожены только с последними проявлениями зла. Эта благородная религия, первая из религий откровения, оказала большое влияние на иудаизм и христианство. Ныне она сохранилась лишь в виде небольших общин в Иране, Индии, США и Канаде (парсы).
Конфуцианство и даосизм (VI - V вв. до н.э) – единственные религии без богов. Очевидно, это объясняется тем, что вначале они были философскими учениями (Конфуций, Лао-цзы), позже обретшими в Китае религиозную форму.
Центральное место в конфуцианстве занимает человек в его социальном обрамлении, а также гармонизация его внутреннего мира и социальных традиций. Цель и назначение человека – стремление к высшему порядку в Поднебесной посредством таких понятий, как справедливость, гуманизм, любовь к близким, почитание императора и т.п. Религиозной (сакральной) частью конфуцианства является вера в божественное и судьбоносное Небо (тянь) и в духов предков.
Даосизм восходит к древнейшим народным верованиям Китая (вплоть до шаманизма), доведенным до уровня философского учения. Согласно даосизму, дао есть благой путь, а также закон самопроизвольного миропорядка (космоса, общества, человека), универсальная субстанция, нечто среднее между духовным и материальным, дао определяет закон бытия, ход и цикличность времени, проявляется в добродетелях, в образе жизни мудреца. Идущие путем Дао обретают счастье и даже бессмертие (поздний даосизм); не идущие путем Дао – порождают заблуждения и смуты, расчленяют мир на самоценные единицы, тем самым нарушая космический порядок. Даосизм не ставит проблемы жизни и смерти, точнее, не противопоставляет их, считая, что человек и космос составляют единый дао-универсум и, поскольку он вечен со свойственной ему спонтанной трансформацией, человек тоже может обрести бессмертие при условии полной обращенности к Дао – верному пути. Таким образом, даосизм решает проблему бессмертия не в эсхатологической плоскости (как все религии), а вполне натуралистически. Конфуцианской рафинированной иерархии (в этике, ритуале) даосизм противопоставляет простоту и идею всеобщего равенства.
Ранний буддизм (V в. до н.э.) близок к даосизму и конфуцианству в том смысле, что здесь также не было пантеона (богов): как и они, буддизм вначале возникает как философское учение. Однако впоследствии (поздний буддизм) создатель учения Гаутамэ был обожествлен; кроме того, в буддистский пантеон были включены всевозможные мифологические персонажи. Буддизм в известной мере формировался как протест против максимализма (в обрядах, аскезе, ритуалах), кастовости и абстрактных понятий ведизма-брахманизма. В самой Индии к настоящему времени буддизм практически потерял свое значение, но утвердился во многих азиатских странах, став мировой религией. Многочисленные его секты объединены в две основные религиозные группы (формы): хинаяна (малая колесница или южный буддизм) и махаяна (большая колесница или северный буддизм). Махаяна испытала влияние ведизма, даосизма, синтоизма, магии. Во всех формах буддизма центральное место занимает идея освобождения от страданий путем осознания диалектики так называемых четырех благородных истин – страдания, причины, пути, освобождения. Об этом была первая проповедь Гаутамы, после которой он был назван Буддой («Просветленный»). Освобождение, согласно буддизму, есть особое психофизическое состояние (нирвана), которое противопоставляется бытию, всему неустойчивому. Нирвана – слияние с сутью вещей, свободная воля, безгрешный уровень, на котором вещи теряют форму и сущность, где нет добра и зла. Для буддизма характерно благоговение перед всем живым, сострадание и милосердие. Рекомендуется даже оставлять нирвану, вернуться в жизнь для совершения благих дел, облегчения чужих страданий. В буддизме человек и мир неотделимы, т.е. они составляют некую духовно-материальную целостность, поэтому метафизические и эсхатологические проблемы (такие, как душа и тело, материя и дух, ад и рай и т.п.) в нем практически не рассматриваются.
Синтоизм (синто – путь или учение богов) является древней религией автохтонных народов японских островов, позже по сути превратившейся в культ императора. В целом синтоизм представляет собой своеобразный сплав анимизма и политеизма. Главными его элементами являются: поклонение верховной богине Аматерасу, ее потомку Дзим-му, природным божествам, душам предков и, как отмечалось, обожествление императора. Наряду с буддизмом, синтоизм является государственной религией Японии.
Индуизм (I - IV вв. н.э.) является поздней формой ведическо-брахманистской религии. Как и в последней, центральное место в нем занимает доктрина о перерождении душ (сансара) по закону кармы и кастовой иерархии. В индуизме полнее отразились близкие к фетишизму и анимизму народные верования (почитание Ганга, коровы, лотоса и т.д.) В целом для индуизма характерны: обобщение основополагающих принципов ведизма-брахманизма, их синтез, ассимиляция народных верований, представление об универсальности верховного божества. В современной Индии индуизм представлен двумя формами – шиваизмом и вишнуизмом.
Таким образом, из ныне существующих религий к политеистическому типу можно отнести (с той или иной оговоркой) ведизм-брахманизм, буддизм, синтоизм, индуизм; к религии без богов – конфуцианство и даосизм, к дуалистической – зороастризм, к монотеистической – иудаизм, христианство, ислам. Стоит еще отметить, что все религии разделяются на национальные (этнополитические) и наднациональные (мировые). К национальным религиям, т.е. действующим только в рамках определенного этнополитического сообщества, относятся ведизм-брахманизм, индуизм (Индия), иудаизм (еврейство, Израиль), синтоизм (Япония), конфуцианство и даосизм (Китай). К мировым религиям относятся буддизм, христианство, ислам. В древности зороастризм также был мировой религией.
Если судить по советским источникам, получается, что многие великие люди Античности, Ренессанса и Нового времени (такие, как Демокрит, Ксенофан, Критий, Эпикур, Лукреций, да Винчи, Галилей, Бруно, Ньютон, Спиноза, Монтень, Вольтер, Руссо) были атеистами. Однако это не так. Разумеется, им были чужды народные верования, они сомневались в антропоморфности богов, были за секуляризацию церквей и т.п., но в принципе все они были людьми религиозными, не отрицали существование надличностного Разумного Начала. Атеизм в его чистом виде (как воинствующее безбожие) начинается с марксизма. В ХIХ - ХХ вв. критики религии – Маркс, Ницше, Фрейд, экзистенциалисты и другие – пользовались в основном аргументами мыслителей прошлого, в частности, Эпохи просвещения. Разумеется, у каждого были свои акценты, свои базисные идеи, но их всех объединяла мысль о том, что не религия, а Истина сделает человека свободным и счастливым. Однако, у каждого из них своя Истина и эти «истины» не только различаются по сути, но порой исключают друг друга. Об этом несколько подробнее.
Маркс со свойственной ему претензией на научность и пророчество заявляет, что любая иная критика теряет смысл без критики религии. По Марксу, религии – это догмы и иллюзии, возникшие во времена дикости или варварства; культивированные затем порочными обществами, они превращаются в орудие угнетения масс. Упразднив религию, человек раскрепостит свои мысли, чувства, деятельность. Маркс пишет: «Религия сама по себе лишена содержания, ...атеизм в качестве снятия бога означает становление теоретического гуманизма» (Маркс, Энгельс, соч., т. 27, с. 370). Эти прямолинейные наукообразные рассуждения опровергнуты жизнью, как и другие его футурологические изыски о классовой борьбе, грядущих социальных революциях, коммунистическом рае и т.д.
Я не знаю другого философа, более радикально настроенного против христианства, чем Ницше (Маркс критиковал религию в целом, Ницше – только христианство). В критике Ницше изобилуют такие эпитеты, которые я, из уважения к нему, не стану приводить. Стержнем же критики являются основополагающие идеи его философии: дионисизм, воля к власти, духовный аристократизм (сверхчеловек). Ницше считает, что христианство – явление не только опасное, но и аморальное. При этом он не делает различий между православием, католицизмом и протестантизмом. Христианство, по мнению Ницше, приводит к деградации личности, унижает человека, лишает его достоинства, свободы и инициативы. Прочь покаяние, милосердие, самопожертвование. Все это, утверждает он, есть атрибуты религии лицемерия (христианства). Отсюда: «Падающего – толкни» («Антихристианин»). Странно, но к буддизму (особенно раннему) Ницше относился с большой симпатией, хотя эта религия также проповедует указанные нравственные нормы. Словом, согласно философии Ницше, личность должна быть сильной и свободной в проявлениях воли и в стремлении к власти (в широком смысле этого слова). Только в этом случае человек обретет свободу, счастье и достоинство. Достигается же это в слиянности с Природой (вспомним Руссо), в максимальном приближении к тому, что заложено в нас Природой – инстинктам. А поскольку христианство препятствует этому, следует «разрушить все храмы и объявить эти места проклятыми – («Антихристианин»). У Ницше была благородная душа и возвышенный ум и, как ни парадоксально, именно эти качества его натуры стимулировали его жесткую (если не сказать – жестокую) философию. Однако, в благородном порыве он не заметил (скорее, не хотел заметить, ибо трагически не видел иного пути) всей утопичности своей философской доктрины. Человек не может (если даже захочет) вернуться к инстинктам. Назад дороги нет, процесс необратим. Хороши или нет избранные им пути, обретет ли он счастье на этих путях или нет, в любом случае судьба его связана с будущим невзирая на то, что образ этого будущего видится отнюдь не отчетливо.
Наиболее слабой представляется критика Фрейда. Практически на все человеческие поступки и явления у него одно и то же, однообразно унылое, объяснение. Объявлена ли война или заключено перемирие, ввели или отменили сухой закон, дружна семья или не очень, предпочитает человек мясные или овощные блюда, снятся ему дурные или неприятные сны – все это, утверждает Фрейд, есть результат всевозможных неврозов (комплексов). Последние, в свою очередь, связаны с сексуальными импульсами, локализованными в подсознании, подавленными и загнанными туда различными табу. Вот и религию Фрейд связывает с так называемым отцовским, Эдиповым, комплексом: ребенок видит в образе отца благодетеля, силу и прибежище от страха; люди (сообщества) в период инфантильности стали уповать на более могущественного Отца-Бога. Послушаем: «Человечество в своем многовековом развитии впадает в состояния, аналогичные неврозам. Религию... можно считать общечеловеческим неврозом, который, подобно соответствующему детскому неврозу, коренится в Эдиповом комплексе, в амбивалентном отношении к отцу... Она содержит в себе целую систему иллюзий, продиктованных отрицанием действительности... Отход от религии неизбежно совершится с фатальной неумолимостью процесса роста» («Будущее одной иллюзии»). Эти иллюзии, считает Фрейд, несовместимы с прогрессом и культурой, поэтому следует отказаться от религии и в своих устремлениях руководствоваться Разумом. В последний раз Робеспьер пытался руководствоваться Разумом, чем кончился его опыт (как и подобные эксперименты до него), нет нужды напоминать. Религию в лучшем случае можно заменить другой религией и ничем больше, даже Разумом. <...> Нельзя не признать заслуги Фрейда в науке, однако, как мыслитель он, на мой взгляд, не отличался должной глубиной.
Представители атеистического экзистенциализма (Камю, Сартр, Хайдеггер) полагают, что человеческое существование (экзистенция) не должно быть детерминировано никакими внешними факторами, включая традиционные институты, религию и т.п. В отличие от них, религиозные экзистенциалисты (Марсель, Бердяев, Ясперс) считают, что история (и вообще всякое бытие) развертывается перед взорами Бога. Но и некоторые атеисты-экзистенциалисты (Камю, Хайдеггер) признают, что без бога все теряет смысл, жизнь превращается в абсурд. И до такой степени, что они задаются вопросом, стоит ли жизнь того, чтобы прожить ее. Поиску ответа на этот вопрос они отводят основное место в своих философских изысканиях. Камю даже считает, что центральной проблемой философии является вопрос о самоубийстве. Он пишет: «Есть лишь одна, по-настоящему серьезная, проблема – проблема самоубийства. Решить – стоит или не стоит жить, – значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное второстепенно» («Миф о Сизифе»). Надо думать, что персонально для себя атеисты-экзистенциалисты ответили на этот вопрос: никто из них самоубийством не кончал. Миллионы людей живут, работают, рожают детей и не подозревают, что тем самым отвечают на основной вопрос философии: они спонтанно подчиняются фундаментальному принципу и ритму жизни. Но Камю говорит им: ваш мир абсурден и только бунт против этой абсурдности сделает вашу жизнь осмысленной и, чем больше абсурдности, тем больше мотивированности, стимула к жизни. Итак, экзистенциализм атеистического толка не обсуждает вопрос о генезисе и сущности религии (как в предыдущих случаях). Религия отвергается прямо с порога их философских построений, хотя и с осознанием того, что без нее всякое бытие лишается смысла, Бог умер – внушают они – нужно попытаться жить сносно без него. Как говорят, на нет и суда нет: если религия не является предметом их специального рассмотрения, то и спросу нет. Но одну особенность всех атеистов-экзистенциалистов стоило бы отметить – это их, можно сказать, панический страх перед смертью, страх, который ощущается почти в каждой их мысли. Вероятно, именно этот страх не позволяет им увидеть грандиозность и супергениальность того мира, который они опрометчиво называют абсурдным. Абсурдность, мировое зло нельзя преодолеть бунтом, а только религиозностью.
Из этого беглого обзора атеизма можно заметить, что религия отвергается без какой-либо системной идеи, а исходя из субъективных мнений, в значительной мере на эмоциональном уровне. Предлагаемые же взамен альтернативы или несовместимы друг с другом, или просто несостоятельны. Замечу (хотя это и не может иметь принципиального значения), что атеисты составляют лишь незначительную часть мыслителей, писавших о религии: подавляющее большинство последних не сомневается в существовании Бога-творца. Есть несколько концепций (мировоззренческих методов) обоснования существования Бога: космологическая, телеологическая, онтологическая, этическая.
В соответствии с космологической концепцией (Аристотель, Лейбниц и др.) мир (космос) и свойственное ему движение есть следствие, что предполагает первопричину, первотолчок как основу всех вещей, т.е. Бога. На мой взгляд, доводы убедительные. Кстати, так называемая гипотеза Большого взрыва о происхождении Вселенной, господствующая в современной астрофизике, идейно близка этой концепции.
Согласно телеологической концепции (Платон, Сенека и др.), о существовании Бога свидетельствуют целесообразность и закономерность, присущие окружающему нас миру. Оспорить их аргументы практически невозможно.
Приверженцы онтологической концепции (Августин, Ансельм и др.) полагают, что сама идея о Боге как о совершенном созидателе, а также необходимость такой идеи для человеческого общежития, уже являются доказательством Его существования. Эта концепция кажется менее основательной, чем предыдущие, однако и она, по моему мнению, является достаточно серьезной.
Этическая концепция (Кант, Коген и др.) исходит из того, что Бог не принадлежит к миру явлений и, следовательно, он не может быть познан в опыте. Поэтому Кант отвергает все указанные концепции, считая приводимые ими доказательства мнимыми. Такое представление восходит к одной из главных идей философии Канта – о непознаваемости «вещей в себе». Вместе с тем, Кант утверждает, что вне бога невозможно объяснить нравственные повеления, присущие только человеку (категорический императив).
Согласно Канту, нравственное сознание дано нам трансцендентно (вне опыта и познания) с целью различения добра и зла в человеческих отношениях. На мой взгляд, мысль, достойная великого философа. Однако трудно согласиться с оценкой Канта других концепций: полагаю, что все они имеют право на существование. Лично мне больше импонирует телеологическая концепция, возможно, потому, что по роду своей работы я имею отношение к естественным наукам.
Все народы религиозны – континентальные и островные, горные и степные, лесные и пустынные, цивилизованные и менее цивилизованные. Это любопытное явление, очевидно, объясняется тем, что религия начинается там, где возникают вопросы, находящиеся за чертою понимания данного сообщества (например, родоплеменного сознания), либо вообще недоступные человеческому разуму. Эти вопросы возникают у всех, отсюда, на мой взгляд, и всеобщность религии. Наиболее фундаментальные из этих вопросов являются вечными спутниками человека. В самом деле, при всех наших достижениях мы все еще не знаем, в каком мире мы живем, бесконечен ли он или имеет пределы, адекватно ли его отражает наш разум; как возникла жизнь на основе неживой материи, каким образом появилось многообразие форм жизни, как возник разум и т.п. Нет сомнения, что эти, не имеющие ответов, вопросы стимулируют формирование религиозного сознания. Но не в меньшей степени нас приобщает к религии осознание причинно-следственных связей окружающего нас мира. Мир не бессмысленное нагромождение явлений, не хаос и абсурд в нем господствуют, а закономерность и целесообразность. Это не мир титанов, а мир богов, как считали эллины. Физик, химик, биолог убеждаются в этом постоянно в своих исследованиях. Но это может увидеть вокруг себя и каждый, не ленивый умом человек. Приведу примеры такого обыденного наблюдения. Мы справедливо считаем, что жизнь пчел организована гениально. Вместе с тем, мы нередко наблюдаем как залетевшая в комнату пчела может долго биться об стекло и не сообразить вылететь в открытую рядом дверь. Вывод: пчела живет не своей гениальностью. Другой пример. Мы знаем, что к зиме цвет зайца из серого превращается в белый. Думаю, никто не станет утверждать, что это задумал и осуществил сам заяц: о нем, как о слабом, позаботилась иная воля. Но сильные также не забыты. Взгляните на тигра. Он разрисован (кстати, с большим вкусом, любой художник позавидует такой эстетике) в соответствии со средой его обитания, иначе не выжить этому мощному хищнику. Итак, целесообразность проявляется нередко визуально, так сказать, на наших глазах. Но в целом целесообразность и закономерность проявляются как следствие крайне сложных невоспроизводимых процессов или предопределяются на уровне генов (когда это касается живого вещества). Если сосредоточить всю мощь современной науки и технологии в одной лаборатории, то и в этом случае не удастся воссоздать обычный лист дерева с его структурой, функциональностью, эстетикой. Целесообразность и закономерность свойственны и неживому веществу. Как геолог, могу заверить, что каждый минерал, а их тысячи, имеет свою индивидуальность: атомы в них распределены по особому мотиву, они по-своему реагируют на тепло, рентгеновский и белый лучи, а некоторые способны даже к обмену со средой и т.д. Физики утверждают, что закономерность и целесообразность наблюдаются и на уровне элементарных частиц. Все это принимают даже марксисты, поскольку детерминизм есть признание объективной закономерности, взаимосвязи и взаимной обусловленности явлений, т.е. они также считают, что закономерность и целесообразность являются атрибутами окружающего нас мира. Да, говорят атеисты, мы это признаем, но считаем, что это свойственно природе изначально; пчелы, зайцы и тигры, не похожие на современных, исчезли в процессе эволюции как неприспособленные к жизни: природа, мол, сама, без Божьего промысла, разумно распоряжается своими ресурсами, отделяет жизнеспособное от нежизнеспособного, целесообразное от нецелесообразного. Вроде бы рассуждают убедительно. Однако в действительности эти рассуждения не выдерживают ни серьезной критики, ни даже критики на уровне здравого смысла. У атеистов получается, что природа разумна сама по себе. Тогда они либо должны признать, что косная, неодухотворенная материя (а именно такой была природа на догеологической стадии развития планеты) может быть носителем разума, что является абсурдом, либо же согласиться, что природа со всеми ее компонентами обязана своим существованием неадекватными ей, внеприродными Волей и Разумом. Оба варианта не в пользу атеизма. И это не случайно: атеизм покоится на ложных принципах и не согласуется с достижениями мысли. Внеличностный, внеприродный разум – это и есть Бог. Когда природу пишут с большой буквы (как это нередко делают атеисты), она, Природа, становится сопричастной Богу, одним из Его проявлений. Дело не в терминах, а в понимании сути проблемы, осознав же ее, мы делаем первый шаг к обретению религиозного сознания.
Следующим важным шагом является восприятие идеи дуализма в мире. С точки зрения религиозно-философской дуализм сводится к признанию двух самостоятельных, хотя и тесно взаимосвязанных, субстанций – идеальной и материальной, духа и материи, в отличие от монизма, признающего одну субстанцию. Кроме марксистов, я не знаю других воинствующих монистов: Платон и Аристотель, Декарт и Кант, Гегель и Юм, Шопенгауэр и Кьеркегор, Бергсон и Ницше, неотомисты, экзистенциалисты и многие другие мыслили дуалистически. Проблемы духа и материи, души и тела – суть краеугольные камни практически всех религиозно-философских учений; и все они отвечают утвердительно на вопрос, существует ли дух в качестве самостоятельной, принципиально отличающейся от материи, но как и последняя, вечной субстанции.
Дух присутствует во всем живом, он свойствен (имманентен) всему, что воссоздает самое себя. Для функционирования механизмов нужна энергия (топливо), для жизнедеятельности людей, животных и растений необходим животворящий дух. В разных религиозно-философских учениях дух интерпретируется по-разному – как высшая реальность, перводвигатель, воля, абсолют и т.д. Дуализм, перенесенный в плоскость индивидуальную (человеческую), сводится к проблеме души и тела. Дух присутствует во всем живом, душа – достояние только человека. Сколько людей, столько характеров, натур, поэтому кажется очевидным, что дух в человеке персонифицируется, обретает индивидуальную форму, форму души. Того, что физиологи и психологи называют психикой человека, Аристотель называл энтелехией, Лейбниц – монадой, Декарт – независимой от тела субстанцией, многие религии определяют как бессмертное персонифицированное начало. Если допустить параллели с индийской религиозной мыслью, то дух можно сравнить с брахманом (безличной нематериальной субстанцией, высшей реальностью), а душу – с атманом (персональным нематериальным началом, индивидуальным «я»), вовлекаемым в череду перерождений (сансара). Нет сомнения, что душа и тело тесно взаимосвязаны и влияют друг на друга. Можно уподобить тело сосуду, а душу – содержимому в нем. Тело нуждается в своем хлебе, а душа – в своем. Когда нет пищи для тела, сосуд разрушается, и душа уходит; когда нет пищи у души, в содержимом заводится гниль, которая переносится и на тело. Говоря о телесной пище, я имею в виду не только хлеб насущный, но также социальный статус, образование, науку и т.п. Строго говоря, пищей для души является только религия, но, возможно, и искусство. Гомер и Фирдуси, Данте и Шекспир, Леонардо и Рафаэль, Моцарт и Бах одарены, я уверен, свыше. К сожалению, в наше время большинство замечает только внешнюю сторону сосуда, их мало заботит или вовсе не заботит его содержимое – душа, что приводит к печальным последствиям, к богооставленности, ко всеобщему одичанию. Неприемлема и другая крайность, когда заботятся о пище для души, пренебрегая телом. Это приводит к отчуждению от жизни, к превращению ее в сплошное покаяние и непосильную для человека аскезу (черное монашество). В индийской религии, например, тело есть нечто такое, что нужно преодолеть на путях к совершенству. Христианство, напротив, считает, что тело – храм души, т.е. о нем также следует заботиться. Гармонизация этих двух начал, души и тела, есть то, что мы называем полнотой жизни.
А сейчас зададимся вопросом: нужна ли вообще людям религия? Ведь у них есть искусство, наука, семья, друзья, природа, разве всего этого недостаточно для полного счастья? Имея все это, можно сносно существовать, но не счастливо жить. Если даже воцарится земной рай, то и в нем люди не будут до конца счастливы. Когда человек осознает реальность, он перестает с ней мириться, поскольку видит, что все вокруг обречено на разрушение, тлен и смерть. Особенно люди не могут смириться с потерей тех, кого любят, и того, что любят, ибо только любовь стимулирует жизнь, наполняет ее смыслом, делает ее счастливой. Разумеется, я имею в виду любовь в широком понимании слова: к родным и друзьям, к своему делу, к природе, знаниям, – любовь, которая является высшей формой проявления личного бытия, но человек знает, что все это он потеряет с роковой неизбежностью, и мысль об этом подспудно преследует его, делает жизнь ущербной, несчастливой. Увы, таков мировой порядок или, как его называют многие мыслители, – Мировое зло: Кронос – Время пожирает своих детей, не щадя никого и ничего. Нет устойчивости, нет опоры, мы цепляемся за пустоту. И это оказывает столь гнетущее воздействие, что в христианстве и в некоторых других религиях утвердилось представление, будто царствие Божье есть только в потустороннем мире, а посюсторонний отдан во власть Сатаны. Совершенно очевидно, что выход из этого поистине космически-трагического состояния не может быть найден в реальности, в эмпирическом мире, но только в трансцендентном, в духовном опыте, т.е. в религии. Только религия может устранить Мировое зло, дать человеку опору, освободить от бремени материи, ибо вера в Бога в конечном счете есть преодоление смерти: физическое бессмертие – в потомстве, духовное – в Боге, отчасти в творческом наследии.
Еще об одной стороне вопроса о необходимости религии – нравственной. Трудно представить себе общество, лишенное нравственности. Ясно одно: его удел – хаос и насилие. Хотя нравственность заложена в нас изначально, однако далеко не всегда она является нормой поведения. Многие люди по разным причинам, – духовной незрелости, генетической ущербности, дурного воспитания, не в состоянии вызвать к жизни заложенные в них нравственные силы, руководствоваться ими в общежитии, в отношениях с другими людьми, немало и таких, которые творят зло, не сознавая этого, даже ненавидя его. Не отрицая роли других институтов, думаю однако, что религия лучше прочих может способствовать нравственному очищению общества. Не случайно, что все великие религии, мировые и национальные, состоят из двух, тесно связанных между собой, частей – вероучения и нравоучения. Вера без нравственности есть догма, лишенная живой жизни. Нравственность имеет своей основой веру, но сама вера проявляется посредством нравственности или нравственных принципов. Правда, эти принципы могут быть разными в разных религиях. Так, основой иудейского нравоучения является принцип справедливости – око за око, зуб за зуб. В соответствии с христианским нравоучением, справедливость – явление оценочное: то, что одним кажется справедливым, другие считают несправедливым; кроме того, возмездие может стать перманентным: я тебе повредил око, ты – мне, затем я тебе – зуб, ты – мне и т.д. Только любовь может освободить мир от зла, поэтому возлюби ближнего и прости врагам. Таким образом, основной принцип христианского нравоучения есть любовь и милосердие. Согласно мусульманскому нравоучению, справедливость и любовь не избавят мир от зла, его следует вырвать с корнем, а кто не уверует в эту истину, «...тому мечом по вые и пальцам» (Коран, 8:9, 11-12; 16-17), допуская тем самым насилие и экспансию. Нравственные принципы ведизма-брахманизма, зороастризма, буддизма, конфуцианства, даосизма, индуизма близки к христианским нормам, но, разумеется, не совпадают с ними. Таким образом, в разных религиях нравоучение может быть различным, однако во всех случаях оно составляет единое целое с вероучением, что свидетельствует о высоком назначении нравственности во всех великих религиях.
Несколько подробнее о нашей религии, христианстве. Возникнув в Палестине (I в. н.э.), входившей в Римскую империю, христианство вначале развивалось только в ее пределах; затем оно проникло в ближайшие страны, находившиеся в зоне культурно-политического влияния империи (Восточная Сирия, Каппадокия, Армения и др.), далее распространилось среди кельтских, германских и славянских народов (VIII - ХI вв.), позже среди балтийских и угрофинских (ХII - ХIV вв.) и, наконец, среди всех остальных. Приспосабливаясь к различным культурным и религиозным традициям, христианство обретало местные оттенки. Начиная с IV в. единое раннее христианство (Вселенская Церковь) по указанной и другим причинам распадается на ряд вероисповеданий. В настоящее время наиболее распространенными ветвями христианства являются: католичество, протестантизм, православие, монофизитство, несторианство. Католиков около 700 млн., протестантов – примерно 350 млн. (треть составляют методисты и баптисты, остальные – евангелисты (лютеране), реформисты (кальвинисты-гугеноты, пресвитерианцы), англиканцы (церковь Англии) и другие незначительные секты. Число православных превышает 200 млн., монофизитов (армян, сирийцев, эфиопов, коптов вместе взятых) – 40 млн., несторианцев – 4 млн. (приведенные цифры весьма приблизительны).
Теологические споры начались уже в III в. после того, как Оригеном была сформулирована идея Троицы. Вначале (V - VI вв.) отделились восточные церкви, находившиеся вне области распространения греческого и латинского языков – армянская, коптская (египетская), сирийская, эфиопская, ирано-азиатская (несторианская). Затем (XI в.) произошло разделение православной и католической церквей, позже (ХVI в.) от последней отделились протестанты различного толка.
Как отмечалось, известную роль в распаде общехристианской Церкви сыграли местные дохристианские культурно-религиозные традиции. Однако главной причиной этого распада была, на мой взгляд, динамично изменяющаяся политическая конъюнктура, поскольку теологические и обрядовые различия между христианскими вероисповеданиями не столь уж существенны. Так, в соответствии с православием, Святой Дух исходит только от Отца, а католическая Церковь считает, что и от Отца, и от Сына. На самом же деле, как мне представляется, разделение этих Церквей стало исторической необходимостью потому, что остро столкнулись две идеологии: Византия (где утвердилось православие) считала, что Церковь должна быть в лоне государства (поскольку государственность здесь весьма усилилась к XI веку), а Рим выступал за универсальность папства, теократизм и главенство Церкви (поскольку государственность здесь была очень слаба). Далее. Монофизиты полагают, что Сын единосущ Отцу, т.е. считают Его Богом; несторианцы, напротив, утверждают, что Сын был человеком, только впоследствии обретшим божественную природу; тогда как по православному и католическому вероисповеданию Христос является Богочеловеком, поскольку Он воплотился в человека и для человека. Но скорее всего, отделение монофизитов и несториан от византийско-римской (тогда еще единой) Церкви объясняется стремлением их к укреплению независимости своих стран от все более слабеющей Римской империи. Вместе с тем, два основополагающих положения христианства, которые, собственно, и отличают его (помимо нравоучения) от иудаизма и ислама, – Троица и Боговоплощение, – признаются всеми христианскими церквами. Таким образом, если экуменическое движение будет достаточно энергичным и искренним (без большой политики), то, на мой взгляд, нет серьезных доктринальных препятствий к объединению христианских вероисповеданий вновь в общехристианскую Церковь.
Стоит отметить, что понятийный аппарат христианства формировался весьма своеобразно. Известно, что христианство возникло в бедной и необразованной еврейско-арамейской среде. После Христа Община вместе с Апостолами довольствовалась царившими в ней миром и согласием. Она не помышляла (исключая Павла, который, однако не был в ближайшем окружении Христа) о философском и идеологическом оформлении новой религии... Кроме того, связь общины с иудаизмом все еще была достаточно крепкой. Позже (II - IV вв.) дело создания философско-идеологической базы христианства взяли на себя так называемые отцы Церкви, люди с основательной античной образованностью (Ориген, Тертуллиан, Августин и др.), многие из которых впоследствии были канонизированы. Христианская догматика, идеалы мученичества, обретение свободы посредством покорности были далеки от греко-латинской мысли. Раннехристианские апологеты осуждали (как правило, в острой форме) античную философскую риторику, жизнелюбие, гедонизм и даже эстетику греко-латинских авторов. Тем не менее, понятийный аппарат христианства был оформлен именно на базе античной (в основном – позднеантичной) философии, особенно идеализма, – от Платона до Плотина. В результате христианство из эмоциональной проповеднической секты внутри иудаизма превратилось в философско-религиозную и идеологическую систему, претендующую на универсализм и глобальность.
Можно усмотреть в христианстве противоречия, сомневаться в его догматах, однако не будем забывать, что христианство есть вера, а не поприще для логических упражнений, вера, несущая отпечаток народной культуры двухтысячелетней давности. Христианство, на мой взгляд, следует воспринимать прежде всего как систему символов, олицетворяющих понятие Бога. Не будем забывать также, что мы рождены христианами, в христианской стране, исторически именно эта религия дана нам для приобщения к Богу. И не следует об этом жалеть; христианство не хуже, а в некоторых отношениях даже предпочтительнее других религий. Христианство не привязывает человека к заветам, не регламентирует его (как иудаизм и ислам); нисхождение Бога к человеку предполагает и восхождение человека к Богу, при этом он обязан приобретать божественные черты (евхаристия); христианство в принципе не поощряет жесткий аскетизм (хотя и допускает добровольный), оно рассматривает тело как храм души, призывая одинаково заботиться как о телесной пище, так и о духовной; христианство проповедует Любовь и Братство между людьми, умеренность, милосердие, трудолюбие, святость семьи, призывает ненавидеть ложь и лицемерие. Нет сомнения, что с христианством нравы в человеческом обществе заметно смягчились. И если бы люди нашли в себе силы жить по христианским канонам, мир бы выглядел гораздо привлекательнее.
Неверующие часто муссируют пресловутую проблему зла, полагая ее достаточной для ниспровержения христианства. Они говорят: если христианский Бог существует и Он любит людей, проявляет к ним беспредельную милость, почему же в мире так много зла и страданий; если Он справедлив, почему умирают дети и молодые. Выше я писал о Мировом зле, основном источнике наших страданий, и о том, что оно преодолевается только верой. К сказанному можно добавить, что зло неоднородно, в основном оно имеет бытовое, социально-экономическое и политическое происхождение (убийства, насилие, войны и т.п.). Другие виды зла имеют нормативно-субъективный и исторический характер: то, что западному человеку представляется добром, восточный может воспринять как зло, подобно тому, как на западе траурный цвет – черный, а на востоке – белый; кроме того, то, что древним людям казалось добром, ныне интерпретируется как зло (принцип крови, всевозможные табу, родовая зацикленность и т.п.). Указанные формы зла свойственны людям и совершаются ими, христианство за них не в ответе, более того, оно их осуждает. Что касается преждевременных смертей, то они являются частью Мирового зла, о чем уже говорилось. Тем не менее, остается фактом, что зло существует не только как человеческий феномен, но и как реальность, не инспирированная человеком (стихийные бедствия, эпидемии, болезни и т.п.). Это обстоятельство подводит многие религии к идее о существовании двух извечно конфликтующих начал – божественного и сатанинского (зороастризм, христианство и др.). Метафизический смысл этого конфликта сводится в основном к тому, что зло господствует там, где нарушаются божественные повеления, космический порядок. Таким образом, объективные формы зла в конечном счете также увязываются с субъективным фактором. Рукотворное зло, концентрируясь, воздействует не только на судьбы людей, но и, перетекая в мир, вносит в него дисгармонию, нарушает миропорядок. Не исключена мистическая связь между образом жизни людей, миропорядком и Богом. Стоит еще отметить, что зло, как это ни парадоксально, заключает в себе и позитивное начало. В частности, оно необходимо для постижения того же добра: если рядом с добром нет зла, то распознать его (добро) практически невозможно. Об очистительной роли страданий лучше всех поведал нам Достоевский. Словом, проблема зла и добра многогранна, но, надеюсь, сказанного достаточно, чтобы заключить: наличие зла (главным носителем которого является человек) отнюдь не означает отсутствие добра, отрицание Бога или христианства. К сожалению, люди еще не готовы иметь одну Веру и молиться в одном Храме. Поэтому, завершая этот краткий обзор, хочу надеяться, что мои близкие приобщатся к вере, в Бога, исповедуя именно христианство, в лоне армянской Апостольской церкви, посещая ее храмы, соблюдая ее основные каноны и ритуалы. Не сомневаюсь, что вера будет им опорой в жизни, сделает ее духовно содержательной, поможет им жить в согласии с другими и с самими собой.
[На первую страницу]
Дата обновления информации: 30.07.11 16:54