Польская мозаика
Wieslawa OLBRYCH — WASILIY GROSSMAN. Dramat humanisty w swiecie cywilizacji totalitarnej. (Веслава ОЛЬБРЫХ. — ВАСИЛИЙ ГРОССМАН. Драма гуманиста в мире тоталитарной цивилизации). Torun, “Adam Marszalek”, 2004.
Не только и не просто личная драма большого художника, чьи главные произведения, “в которых он поставил исполненные драматизма вопросы о будущем нашей цивилизации и которые обеспечили ему высокое, престижное место в мировой литературе, были для читателей и исследователей недоступны, особенно на родине писателя”. Многолетняя внутренняя борьба “за унаследованные и исповедуемые идеалы, всё более острое понимание того, до какой степени они не осуществимы в условиях современной цивилизации”, — это драма не одной писательской судьбы, но одновременно социальная драма общества, историческая драма эпохи, в которой жил и творил Василий Гроссман. “Исследованию этой борьбы и ее литературных результатов” посвящена книга, охватывающая творческий путь писателя от рассказа “В городе Бердичеве” и повести “Глюкауф” до эпической дилогии “Жизнь и судьба” и повести “Всё течёт”, явившей собой “сжатый, краткий итог моральных и художественных исканий Василия Гроссмана, обобщение жизни и судьбы людей, которым пришлось жить в условиях новой политической религии — коммунизма”.
И дилогия, и повесть — в этом принципиальная новизна монографии — рассмотрены в широком “контексте апокалаптики XX века, в связи с предчувствиями Замятина, Хаксли, Оруэлла, а также предшествующими им пророчествами Достоевского (особенно в “Бесах” и “Подростке”)”. Не в том дело, убеждённо и убедительно полагает исследователь, знал или не знал, читал или не читал Василий Гроссман “1984 год” и “Мы”, запретные в его пору, а в том, как в этом высоконапряжённом поле тематических сопряжений постигались и осмыслялись “феномен тоталитаризма”, его воздействие на судьбы отдельных людей и человечества в целом”.
Корневую завязь таких мотивов, и философски, и нравственно обретавших в художественных исканиях писателя всё более мощное, широкоохватное и крупномасштабное эпическое звучание, Веслава Ольбрых выявляет и прослеживает на примерах пьесы “Если верить пифагорейцам”, записных книжек военных лет, очерка “Треблинский ад”, гроссмановских глав “Чёрной книги”. Писательское послание человечеству, перед проницательностью и смелостью которого нам, нынешним, невозможно не преклоняться, — так образно определяет она историософский смысл и гуманистический пафос наследия Василия Гроссмана, ставшего одним из вершинных достижений в мировой культуре XX века.
Adam POMORSKI — SCEPTYK W PIЕKLE. Z dziejуw ideowych literatury rosyjskiej. (Адам ПОМОРСКИ. — СКЕПТИК В АДУ. Из истории идей русской литературы). Warszawa, “OPEN”, 2004.
Разъясняя в авторском вступлении замысел этой книги, созданной в рамках проекта Института политологических исследований Польской Академии наук, Адам Поморски, философ и культуролог, а также переводчик с русского (в том числе “Братьев Карамазовых”) и немецкого (в том числе “Фауста”), предупреждает, что его задачей было не описание литературных явлений, не воссоздание творческих портретов или биографических очерков русских писателей XX века и двух великих предшественников, певцов “бесов” в веке XIX — Пушкина и Достоевского. Авторское внимание отдано преимущественно позициям, какие воплощены в сложной системе литературных воззрений, и реальному, живому контексту, который “позволяет понять их логику. Речь идёт о понимании позиций, а не только взглядов; об отражении стиля мышления, а не только многопоколенческих интеллектуальных мотивов”, о расшифровке ассоциативных сцеплений и проблемной иерархии мысли, чьи законы воспринимались как очевидные или интуитивно улавливались “героями этой книги. Речь идёт о понимании контекста их мысли и дела, не только контекста индивидуальных проявлений и взаимных связей, художественных и идейных, но также контекста, какой создают действия политиков, чиновников, интриганов, заговорщиков, полицейских и доносчиков”.
Из необходимости как историко-литературного, так и социально-политического, общекультурного, духовного, психологического контекста, разъяснено далее, проистекают отступления повествования от академической манеры изложения писательских убеждений и идейных конструкций, какие содержатся в разбираемых сочинениях. Ближайшим если не вектором, то возможным аналогом такого подхода, таких тематических и стилевых ориентаций назван “классик новейшего либерализма, оксфордский скептик” Исайя Берлин, чьи работы о русских писателях стоит “держать в памяти” как “прекрасный образец” историко-литературной эссеистики. К слову отметить: ему и его взаимоотношениям с Анной Ахматовой посвящена статья “Гость из будущего”.
Не идеологи или утописты, а скептики — так представляет Адам Поморски своих “героев” в другом случае. За Пушкиным и Достоевским, открывающими книгу на правах провозвестников XX века, следуют Бунин и М.Волошин, А.Ремизов и Е.Замятин, Николай Гумилев и Анна Ахматова, Константин Вагинов и Иосиф Бродский. В завершающем книгу эссе обозреваются разные варианты “выхода из советизма” на материале прозы Венедикта Ерофеева, В.Сорокина, Саши Соколова, Е.Попова, Л.Петрушевской, С.Довлатова, В.Пьецуха, Т.Толстой, стихов А.Чухонцева, Е.Шварц, А.Парщикова и др.
Aleksander LIPATOV. — ROSJA I POLSKA: KONFRONTACJA I GRAWITACJA (Александр ЛИПАТОВ. — РОССИЯ И ПОЛЬША: КОНФРОНТАЦИЯ И ГРАВИТАЦИЯ). Torun, “Adam Marszalek”, 2003.
Автор этой книги — доктор исторических наук, научный сотрудник института славяноведения РАН, профессор РГГУ. И, как явствует из издательской аннотации, первый русский учёный, удостоенный звания магистра полонистики Варшавского университета, докторской степени в университете Вроцлавском. На подходе аттестация: крупнейший специалист по польской истории. Однако в этом случае она авторитетна, но недостаточна. Слова “История. Культура. Литература. Политика”, вынесенные в подзаголовок книги1 , недекларативно свидетельствуют о редкостной широте научных интересов автора. Не только исторических, но и культурологических, литературоведческих, политологических. Да и в своей собственно исторической “вотчине” исследовательское внимание А.Липатова не сосредоточено исключительно на одном каком-то плацдарме, не замкнуто каким-то одним определённым периодом, предпочтительным тематическим или проблемным кругом. Если это и круг, то не плоскостной, а объёмный.
1
Несколько включенных в неё статей известны по
публикациям в коллективных сборниках
“Поляки и русские. Взаимопонимание и
взаимонепонимание”, “Поляки и русские в глазах
друг друга”,
“Studia Polonica. К 70-летию Виктора Александровича
Хорева”, М., “Индрик”, 2000, 2002.
Тут и теоретическое обоснование всепроникающей диалектики особенного и общего с фундаментально концептуальными понятиями национального и межнационального, всемирного и общечеловеческого. И раскрытие диалектических соотношений польской ли, русской ли, в одном случае и литовской национальной специфики и общности как славянской, так и европейской. И типологизация исторически опосредованных политических, общественных, духовных связей народов и их культур на примере Польши и России. Временные и пространственные границы этой проблематики — от Кирилла и Мефодия в статье “Взаимодействие латинского Запада и византийского Востока” до идеологических мифов и стереотипов национального восприятия в статьях, обращённых к нашему порубежью XX и XXI веков.
То же при частых и обильных вторжениях в сферу культуры, литерауры, тем более необходимых историку потому, что в многовековом духовном опыте как польской, так и русской нации он ищет и находит наиболее полное, нестесненное выражение самобытных особенностей национальных восприятий. А.Липатов исследует их на материале древнерусских переводов рыцарских романов, в аспекте типологии русско-польских параллелей от XVII до середины XIX века в романах исторических, на примере литературного авангарда с его искушением поэзией и утопией власти. А в статье “Литература и факт” — на примере темы второй мировой войны в послевоенных произведениях польских и советских писателей. В отдельный большой раздел “Пророк польский и пророк русский: близость и оппозиция” выделены три статьи о Мицкевиче и Пушкине. В следующем за ним разделе — статьи о Крашевском и Реймонте в призме русского восприятия их творчества, а также статья “Эпическая форма”, где предпринят сопоставительный анализ творчества Марии Домбровской и наследия Льва Толстого.
Политологический раздел составили статьи о государстве и церкви в России самодержавной, советской и современной, о русской интеллигенции перед лицом власти, о “России на перепутье. (Первое пятилетие после распада СССР)” и “России в межвременье. (Баланс десятилетия)”. Здесь же статья “Так что же всё-таки думают русские о Польше и поляках” — об отражении в массовом сознании нынешних российско-польских отношений.
Завершает книгу раздел “Вместо заключения. Проблема европейской интеграции и идеал славянского мира”. В нём две остропроблемные, обобщающие статьи: “Россия перед вызовом глобализации” и “Славянство как составная часть европейской цивилизации”...
Если такой беглый аннотационный перечень создаст вдруг впечатление проблемно-тематической пестроты, оно будет поспешным и неверным. Как ни многоразличны тематика и проблематика статей, сложивших книгу, все они нанизаны на сквозной, стержневой, основополагающий мотив, повторяя заголовок одной из статей, открывающих книгу, “трудного соседства”. Трудного и, добавим, драматичного, а то и трагичного. “Поляки не могут забыть — стереть из своей индивидуальной и общественной памяти — насилия России над их Родиной, ибо сама Российская империя, а затем ассоциирующийся с ней имперский СССР постоянно эти насилия возобновляли, исторически наслаивали, выковывая непрерывную цепь национального порабощения и тем самым провоцируя героические и трагические попытки непокорной нации эту цепь разорвать. Соучастие России в разделах Польши и ликвидации её государственности, жестокое подавление восстаний, вызванных неуважением официальных властей к нации и её культурно-исторической традиции, ограничениями гражданских прав и общественной жизни, наконец, насильственной русификацией, — таков был удел поляков от второй половины XVIII века до 1918 года, когда они обрели независимость. Новая угроза только что обретённой государственности возникла уже в 1919—1920 гг., когда Красная Армия двинулась на Польшу, чтобы, реализуя большевистскую идею мировой революции, войти в Германию и содействовать немецким коммунистам в установлении своей власти. Потом наступил период преследования советских граждан польской национальности, ограничения и последовательного сведения на нет польской культуры в пределах СССР, совместно с фашистской Германией нападение на Польшу в сентябре 1939 г., массовые репрессии и депортации поляков с “освобождённых” земель, а в 1940 г. уничтожение свыше 21 тысячи польских военнопленных в Катыни, Осташкове, Старобельске и других лагерях и тюрьмах. Затем, начиная с 1944 г., насаждение на польских землях марионеточного правительства, а вслед за этим новые репрессии, общественные и культурные ограничения, бесцеремонное вмешательство во внутреннюю жизнь нации, постоянная поддержка и контроль над установленным тоталитарным режимом под названием “Польская Народная Республика” вплоть до 1989 года”.
Казалось бы, почему не списать все эти недобрососедские акции на российское имперское прошлое? Самодержавное, породившее, перефразируя название ещё одной статьи, не “домашний спор” славян, а конфликт национальных менталитетов. И сталинистское, когда вакантное место “кичливого ляха” в советской пропаганде занял “польский пан”, он же “белополяк”. Не списываются, как ни жёстко и ни круто рассчитывается с ними А.Липатов в статье “От “ублюдка Версальского договора” до “братской страны социалистического лагеря”. (Государственное искусство и идеологические стереотипы)”. Списать не позволяют ни антипольский трактат Станислава Куняева “Шляхта и мы”, включённый в третий том его воспоминаний “Поэзия. Судьба. Россия”. (М., “Наш современник”, 2002)2 , ни воинствующе лживая книга Ю.Мухина “Антироссийская подлость” (М., “Крымский мост-9Д, Форум”, 2003), имитирующая, как вызывающе заявлено в подзаголовке, “расследование фальсификации Катынского дела Польшей и Генеральной прокуратурой России с целью разжечь ненависть поляков к русским”. Да и вообще, признаем с огорчением и стыдом, в ряду фобий, завладевающих сегодня российскими умонастроениями патриотистского толка, Польша если не лидирует, то не намного отстаёт от США и Израиля...
2
Памфлетно критические отклики на эту журнальную
и книжную публикацию см. на полосе “Литературных
вестей”,
№ 69, май 2003 года, озаглавленной “Историческая
ложь должна встречать отпор”.
Тем актуальнее вопросы, во всеуслышание заданные А.Липатовым: “После крушения коммунистического режима у нас много говорится о покаянии, связанном с осознанием вины перед Родиной, родным народом, родной культурой. Но будет ли полным такое покаяние без осознания своей вины перед другими? Смогут ли эти другие без нашего самоосознания увидеть в нас не только географических соседей, но и признать в нас соседей под общим кровом европейской цивилизации?”. Актуален и ответ, предлагаемый историком: “В условиях недостаточности, а порой и отсутствия общего языка в межгосударственной и межнациональной политике общий язык науки обретает смысл и значение, выходящие за собственные её пределы. Он может то, что не всегда под силу политикам: раскрывая правду, облегчать созданные и создаваемые правителями и идеологами проблемы нашего соседства. А от него нам не уйти: географию, в отличие от политики, законодательства, моды или супружества, нельзя ни изменить, ни переделать”...
Собственная книга А. Липатова из тех пока что немногих, но насущно необходимых, которые органичны такой задаче.
STUDIA ROSSICA XIII. (Студия Россика XIII). Warszawa, Instytut rusystyki Uniwersytetu Warszawskiego, 2003.
От редактора серии, доктора филологических наук, профессора Варшавского университета, директора его Института русистики Алиции Володько-Буткевич: настоящий XIII том “представляет статьи научных работников Института русистики Варшавского университета, а также сотрудничающих с ним учёных нескольких исследовательских центров Польши и России. Они результат реализованных в 2002—2003 годах двух исследовательских проектов: “Литература и литературоведение на стыке культур Польши и России. Вдохновение, связи, антипатии” и “Языковой юмор как атрибут этнической культуры”. В соответствии с этой заглавной проблематикой публикации тома распределены по двум — литературоведческому и лингвистическому разделам. В оба входят статьи, подготовленные, в частности, на основе пленарных и секционных докладов на Международной научной конференции, проведённой в Варшавском университете Институтом русистики в мае 2003 года.
В литературоведческой части тома 22 статьи. Аналитическое внимание польских авторов отдано в них наследию Гоголя (Анна Костелек, Торунь), Достоевского и послевоенным польским инсценировкам романа “Идиот” (Эльжбета Микитюк, Гданьск), теме польского восстания 1863 года в русском антинигилистическом романе 60—70 гг. XIX века (Тадеуш Шишко, Варшава), “Варшавскому дневнику” Зинаиды Гиппиус (Ивона Крыцка, Варшава), творчеству Б.Зайцева (Йоанна Мяновска, Быдгощ), Виктора Ерофеева (Анджей де Лазари, Лодзь), Иосифа Бродского (Петр Фаст, Силезский университет), Владимира Высоцкого (Марена Зимна, Кошалин), Виктора Пелевина (Гжегож Шимчак, Варшава). Неосвоенные тематические пласты и оригинальные аспекты их освещения предложены статьями варшавян Ежи Шокальского — о “забытом прозаике и переводчике русской поэзии” Ежи Бандровском, Веславы Ольбрых — о поляках в России на примере судьбы Сигизмунда Кржижановского и его семьи, Эвы Якубовской-Терепки — о польских и русских комментаторах воспоминаний Н.Я.Мандельштам, Магдалены Доброгощ — о русской литературе и культуре в польской периодике 1989 года, а также Ванды Супы (Белосток) — о юморе в прозе русского постмодернизма. Заметно выделяется блок статей о театре: об инсценировках русской литературы на протяжении полувековой — 1948—1998 — истории театра “Выбжеже” (Лилиана Калита, Гданьск), о русской детской литературе на польской сцене после 1989 года (Малгожата Семчук, Варшава), о театральной пародии как малой драматической форме (Ренэ Сливовски, Варшава).
Польскоязычные поэмы Симеона Полоцкого — тема статьи Л.Звонаревой и Р.Аталян (Москва), псалмы Симеона Полоцкого и Яна Кохановского — статьи Л.Луцевич (Кишинев). Прозой Сергея Довлатова задана тема статьи А.Карпова (Москва) “Анекдот как зеркало жизни”. Примечательна и выразительна перекличка статей признанного русского полониста Виктора Хорева (Москва) “Политика и поэтика. Восприятие польской культуры в России в период ”оттепели”” и польской русистки Йоланты Квятковской (Торунь) “Образ Польши в русской поэзии эпохи “оттепели””. Наглядно впечатляющий, но не единственный убедительный пример многоразличных литературных и литературоведческих “стыков”, широким разнотематическим и многопроблемным фронтом изучаемых современной филологической наукой обеих стран.
DAWNI I NOWI. SZKICE O LITERATURZE ROSYJSKIEJ (ДАВНИЕ И НОВЫЕ. ОЧЕРКИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ). Warszawa, Instytut Rusystyki Uniwersytetu Warszawskiego, 2004.
XIV том серийного издания Studiа Rossica — юбилейный. Он посвящён профессору Ренэ Сливовскому, который, как сказано в предисловии, за полвека научной и преподавательской работы в Варшавском университете “обогатил польскую литературоведческую русистику книгами важными и необходимыми”. Библиография его избранных работ насчитывает 247 названий, включая монографии “Антон Чехов” (1965, 1986), “От Тургенева до Чехова” (1970), “Александр Герцен” (в соавторстве с В.Сливовской, 1973), “Андрей Платонов” (в соавторстве с В.Сливовской, 1983) и обширные главы во втором томе академической истории “Русская литература” (1971, 1976).
Жизненный и научный путь юбиляра освещён в развернутой беседе с ним “Из Франции через Россию в Варшавский университет” — её провела директор Института русистики Алиция Володько-Буткевич. Об огромном вкладе учёного в научное чехововедение размышляет московский автор Э.Полоцкая, чьё эссе, как и некоторые другие статьи, опубликовано на русском языке.
Естественно, что Чехов — одни из главных героев этого тома. Его жизни и творчеству, прозе и театру, в том числе польским постановкам, посвящены работы Рольфа-Дитера Клюге, В.Катаева (Москва), Малгожаты Семчук (Варшава). Рядом с ним — другие “давние”, т.е. давно изучаемые мастера русской и мировой классики: Достоевский и Тургенев (Антони Семчук, Варшава), Гёте и Тургенев (В. Щукин, Краков), Лесков (Тадеуш Шишко, Варшава), Ф.Сологуб (Мария Цимборска-Лебода, Люблин), Марк Алданов (Гизеля Грабиньска, Варшава), В.Набоков (Янина Салайчик, Гданьск). Современную литературу представляют “новые”, т.е. писатели, чьё творчество осваивается по первопутку. Это проза Виктора Ерофеева (Ванда Супа, Белосток), Владимира Тучкова (А. Володько-Буткевич, Варшава), поэзия Н. Астафьевой (Ян Орловски, Люблин), А. Кушнера, В. Сосноры, Г.Горбовского, других поэтов петербургской школы (Ольга Глувко, Лодзь). В ряду этих публикаций выделяются статьи Йоанны Мяновской (Быдгощ) о путевых записках Дины Рубиной и Ядвиги Шимак-Рейферовой (Краков) о дневниках Игоря Дедкова.
ROSJA LITERACKA. OD KARAMZINA DO SOlZENICYNA. Ksiega poswiecona profesorowi Tadeuszowi Szyszko z okazji 45-lecia pracy naukowei. (ЛИТЕРАТУРНАЯ РОССИЯ. ОТ КАРАМЗИНА ДО СОЛЖЕНИЦЫНА. Книга посвящена профессору Тадеушу Шишко в связи с 45-летием научной работы). Warszawa, Instytut Rusystyki Uniwersytetu Warszawskiego, 2004.
От редакции: “Профессор, доктор филологических наук Тадеуш Шишко, один из поколения создателей польской русистики и её варшавской школы, с 1956 года связан с Варшавским университетом. Его научное достояние, внушительное количественно и новаторское научно, составляют прежде всего исследования русской литературы XIX века. Более всего профессору близко творчество двух выдающихся писателей — Михаила Салтыкова-Щедрина и Николая Лескова. Много лет он занят исследованием их жизни и творчества, а также восприятием в Польше их художественного и интеллектуального наследия. Проблематика польского восприятия интересует его как фрагмент более широко задуманного исследовательского проекта, задача которого — всесторонний анализ культурных связей Польши и России в XIX веке. Профессор занимается также проблемами литературных контактов России со всей Европой, видя русскую культуру неотъемлемо важной частью общего европейского наследия”.
Открывается том краткой автобиографией юбиляра, написавшего “Несколько слов о себе самом”. Действительно, несколько — всего пять страниц книжного текста, в то время как библиография монографических и статейных публикаций учёного занимает место в три раза большее.
За автобиографией и библиографией — два десятка статей польских русистов и русских полонистов. Ими охвачены почти три века истории русской литературы — от сентиментальной повести рубежа XVIII — XIX вв. до прозы Дины Рубиной, созданной на рубеже веков минувшего и наступившего. В рамках же этих крайних вех исторической хронологии “задействованы” такие главные “герои” исследований, как Карамзин, Пушкин, Чернышевский, Достоевский, Лев Толстой, Чехов, Марк Алданов, К.Лисовский, А.Солженицын, Ф.Горенштейн.
Авторы статей — авторитетные польские русисты из Варшавского, Ольштынского, Лодзинского, Краковского, Люблинского, Белостокского, Быдгощского университетов и педагогических институтов. Среди них Базыли Бялокозович (статья о духовном воздействии Л.Толстого на искания Элизы Ожешко), Антони Семчук, Ванда Змажер, Ян Орловски, Алиция Володько-Буткевич, Ванда Супа. Американскую русскоязычную русистику представляют Юрий Дружников статьей “Постсоветский Пушкин: старые и новые тенденции” и Елена Краснощекова статьей “Вослед европейской жанровой традиции. “Подросток” Ф.М. Достоевского”.
Помимо персонифицированных, если говорить о “героях” исследований, в книгу включены работы общепроблемного и обзорного характера, в том числе Барбары Оляшек о русской поэзии середины XIX века, Ренэ Сливовского о “сибирской литературе” и её польских отзвуках. Активно авторское участие авторитетных русских полонистов: Елены Цыбенко (“Восприятие в России “Крымских сонетов” Адама Мицкевича. 1820—1830-е годы”) и Виктора Хорева (“О мифологическом восприятии Польши в России”).
На титуле книги знакомый и знаковый гриф: STUDIA ROSSICA. Его порядковый номер — XV.
Как говорится, до новых встреч с выпусками последующими...
[На
первую страницу (Home page)]
[В раздел "Польша"]
Дата обновления информации (Modify date): 31.05.06 10:50